Соло для 'калаша'

Сажин тронул плавные склоны половых губ, шелковистых, слегка подавшихся в стороны, затем раздвинул упругие складки и увидел терпкий цветок нежнейшего розового цвета. Женщина молчала. Протянув руку к столику, он увлажнил палец в баночке с любрикантом и нетерпеливо окунул его в манящий омут. Женщина громко застонала...

Утром, утомившись от любовных утех, Сажин звонком вызвал Глеба. Женщина, прикрывшись простыней, отрешенно посмотрела на вошедшего.

– Глеб, мы закончили.
– Сажин встал и начал одеваться.
– Проводи нашу гостью...
– Зажав пиджак под мышкой, он вышел.

Проводив даму, Глеб вошел к Хозяину.

Тот, сгорбившись, сидел у камина и смотрел на огонь.

– Все в порядке, - доложил помощник.

– Покажи мне, что вы там наснимали, - Сажин повернулся в сторону большого, почти во всю стену, экрана.

– Сейчас...
– Глеб нажал на кнопку пульта. На экране возникли извивающиеся тела.

– Отлично, - Сажин, не отрываясь, смотрел на безумную игру плоти, на искаженное лицо его гостьи.
– Звук!
– приказал он, и по залу загуляло эхо сладострастных стонов.

Глеб равнодушно смотрел на любовную оргию.

– Прекрасно.
– Сажин вновь отвернулся к камину.
– Ты уверяешь, муж от нее без ума?

– Надышаться не может.

– Запомни, Глеб, - нет для мужчины большего несчастья, чем любить собственную жену, - Сажин хрустнул пальцами.
– Из всех вредных пристрастий самое разрушительное - привязанность к семье, то есть к ее женскому началу...

– Я почему-то думал наоборот, - осмелился возразить Глеб.

– Это по неопытности, - Сажин сгорбился еще сильней.
– Миллионы мужчин в мире страдают от мысли о своей неспособности предотвратить измену жены.

Семья - это что-то вроде социализма: все крадут и все знают, что все крадут, но если не красть - то как жить?

– А как действительно в таком случае жить?
– поинтересовался Глеб.

– В одиночестве, - уверенно сказал Сажин.
– И хватит об этом! Финал для гостьи подготовлен?

– Да. Завтра при посещении банка ее собьет машина.

– Отлично. Собаке - собачья смерть...

точнее говоря,суке. Верно?

– Так точно.

– Значит, так, пусть ее муж сначала немного поубивается... Дня три, думаю, ему хватит, чтобы достичь вершины горя?

– Думаю, хватит, Иван Григорьевич.

– На четвертый эта видеокассета должна ему лечь на стол - пусть утешится.
– Глаза Сажина безумно загорелись.
– Пусть...

– Будет сделано.

– От кого он ее увел?

– Предыдущий был художник. Талантливый неудачник.

– Да. Такая красотка была ему не по карману. А нынешний, говоришь, бизнесмен?

– Бизнесмен. И преуспевающий.

– Пусть теперь на всю жизнь усвоит: сука, она всегда - сука.
– Сажин дал понять, что разговор окончен.

Глеб, кивнув, вышел.

Сажин в задумчивости подошел к компьютеру и машинально набрал строку из стихотворения: "Влюбился в стену лоб...".

В кабинете Ладиса было оживленно.

Директор, вальяжно развалившись в кресле, с интересом слушал рассказ Клима и Стремы о подробностях поездки за книгой. Те, уже слегка подогретые спиртным, говорили громко, то и дело перебивая друг друга.

– Мы уже думали - хана!
– Клим провел рукой по горлу.
– Антиквара замочили, а книги в квартире нет, только телефон и фамилия того мудака, которому, с его слов, он отдал книгу. И тут меня словно током шибануло: те двое, что днем приходили, были со спортивной сумкой.

Смотрю, а она за креслом, в углу стоит.

Полная. Раз не распакована, думаю, значит, или кому-то еще передать ее должны, или забыли. Шансов - один из тысячи.

Но я везучий, - он довольно ухмыльнулся, - утром те вернулись как миленькие.

А там уж дело техники... Кровушки, правда, пролили: еще двоих пришлось...

– Ваше счастье, что все получилось.
– Ладис бросил возбужденный взгляд на сидевшую рядом Жанну.

"Наживка", на которую безошибочно клевали "нужные" в тех или иных ситуациях мужчины, была его давнишней подружкой. Последнее время она почти постоянно находилась в разъездах, и директор уже изрядно соскучился по ее манящему телу.

Но дело есть дело: Жанне первой приходилось уезжать на место предстоящей "операции" и возвращаться оттуда последней.

– Еще не раз получится!
– Клим крутанул на пальце связку ключей, блеснувшую золотом нательного крестика.

– Что еще там у тебя?
– протянул руку Ладис.

– Трофей.

– Хорошая работа.
– Директор осмотрел крестик с обеих сторон.
– Зачем он тебе?

– Память о дырке в спине.
– Клим потянул связку на себя.
– Не продается и не дарится, - предупредил он.

– Убедил.
– Ладис был в хорошем расположении духа - поездка в Таиланд приобретала конкретные очертания.
– Деньги получите послезавтра.

– Это еще почему?
– возмутился Стрема.
– Мы свою работу сделали.

– А по кочану, - не стал вдаваться в подробности директор.

Библия, действительно, уже лежала в его сейфе, но определить - та ли это книга вообще, он был не в состоянии. Прояснить ситуацию мог только Сажин, но тот был сегодня занят и просил приехать завтра. "Зажрался, подумал во время их телефонного разговора директор, - такую дорогую вещицу заполучить не торопится..."

Клим и Стрема состроили на лицах недовольные мины.

– Я же сказал, послезавтра!
– в голосе директора зазвучал металл.

– Окейно, - буркнул Клим и первым подался к двери.

– Приезжайте часам к двенадцати!
– бросил Ладис вслед уходящим.

Жанна, как только они остались одни, откровенно-зазывающе посмотрела на Ладиса.

– Мне тоже идти?
– Она слегка приоткрыла рот и кончиком языка провела по верхней губе.

Директор все понял.

– Меня ни для кого нет!
– бросил он в приемную.

Утром следующего дня Ладис на своем "Ягуаре" мчал в подмосковный особняк Сажина. Откинувшись на обтянутую мягкой кожей спинку, он то и дело мотал головой, отгоняя от себя сон. Аккуратно упакованная Библия покоилась на заднем сиденье.

"Жирует Москва...
– лениво думал он, глядя на плывущие мимо элитные жилые дома.
– Воруют, батюшка, воруют.. " - вспомнилась исторически известная фраза.

Построенные по индивидуальным проектам особняки тянулись в небо, щеголяя друг перед другом своей неповторимостью.