Соло для пистолета с оркестром

— А твоя жена? Мне было бы неприятно услышать ее голос.

— Да что ты говоришь?

— Но я ждала тебя каждый день.

— И каждый день пекла пирожки? — пошутил он. На столе, посыпанном мукой, лежал огромный ком теста. Оно словно дышало, расплываясь на глазах, и Дмитрию даже показалось, что он слышит эти нетерпеливые вздохи. Юлия взяла скалку и нож, отрезала от теста комок и стала его раскатывать. Обронила:

— Митя, там, на столе, в комнате, подборка из журналов. Я нашла то, что ты просил. Пойди, посмотри, пока я занята.

— Угу, — кивнул он, следя за ее проворными смуглыми руками. И нехотя пошел в комнату. Хотелось пирожков.

Но, найдя журналы, начал читать и увлекся. Это была вторая жизнь Акима Шевалье. Или уже Андре Никольски? Он сумел не просто эмигрировать, но и стать известным. Талант у него был, но где же Никольский взял деньги? И деньги немалые!

Приехав в Америку, Никольски не стал искать себе работу. Он не мыл в ресторанах посуду, не драил полы, не подметал улицы. Заперся дома, вернее, в особняке у жены. Кое-какие средства у Салли Смит были. Наверное, с ее же благословения Никольски сел писать первый сценарий. Она же помогла ему найти продюсера, которого этот сценарий мог заинтересовать. Во всяком случае режиссер везде ссылался на свою жену, на известную журналистку Салли Смит. По возвращении в Америку та сделала стремительную карьеру. На пике интереса, возникшего к России.

У жены Андре Никольски были друзья среди коллег-журналистов, работавших со звездами, и среди людей влиятельных, со средствами. Кто-то помог ей пробиться на прием к известному продюсеру вместе с несколькими листками, на которых ее муж выразил идею своего проекта. Листки эти были прочитаны, вызвали интерес, и на телевидении появился новый сериал, который понравился зрителям своей оригинальностью. Автором идеи в титрах значился Андре Никольски. С этого и началась его собственная карьера.

Сериала Дмитрий не видел, но по обрывочным высказываниям понял, что Никольски всего-навсего систематизировал творчество русского писателя Акима Шевалье, то есть себя самого, сляпав из означенного творчества серий пятьдесят полумистического бреда. Был придуман главный герой, побеждающий всех этих монстров.

В общем, сказка на ночь. Ужастик. Учитывая тамошние спецэффекты, должно было выйти неплохо. И, конечно, соответствующее музыкальное оформление. Итак, сериал имел успех, Андре Никольски получил путевку в жизнь. Под него стали давать деньги. А он ушел вовсе не туда, куда ожидалось.

Следующий проект Никольски делал уже в одиночку. И именно на нем заработал первые большие деньги. Потом успех пошел на убыль, следующие фильмы признали провальными. Только сериал по-прежнему собирал деньги.

Тогда же внешность Андре Никольски изменилась. Похоже, он нашел все-таки своего пластического хирурга. За большие деньги. Его лицо сделали заново. Красавцем он не стал, популярностью у противоположного пола не пользовался. Его называли примерным семьянином. Хвалили за верность жене. Детей у них с Салли Смит не было.

Возможно, если бы Никольски стал настоящей знаменитостью, про него раскопали бы все. Подробности биографии, туманное прошлое. Но карьера, начавшаяся столько блестяще, резко пошла на убыль. Говорили, что причиной тому явилась преждевременная смерть жены, Салли Смит. Оказывается, она была больна раком. Но долгое время скрывала это от мужа, а когда легла на операционный стол, было уже поздно. После ее смерти режиссер вообще перестал общаться с журналистами. Потом он снял фильм, совершенно ему не свойственный. Лирическую историю об изнасилованной ровесником несовершеннолетней девушке, которая родила потом ребенка. И было это, судя по дате, четыре года назад.

Вот тут Глазов остановился. Значит, это был первый фильм из той самой серии. Осуществленная мечта. Мечта о мести. Но кому? Странный выбор. Почему было не продолжать начатое? Снимать ужастики, придумывать монстров, зарабатывать деньги. Вместо этого он кинулся в Россию. Возможно, чтобы отомстить своей жене. Меж тем Милена и Мелешев уже были расстреляны братьями Мячиковыми.

Глазов живо представил себе, какие чувства испытывал Аким Шевалье, узнав об этом. Как так? Мертвы? И это сделал не я?! Они даже не узнали, что я жив!! Как это несправедливо!

Глазов вздохнул и отложил в сторону журнальные публикации. Все понятно: он помешался. Андрей Никольский, он же Аким Шевалье… Но что там с пирожками?

Он вышел на кухню, к Юлии, и уловил запах печеного. Она улыбнулась:

— Митя, сейчас первая партия будет готова. Пирожки с капустой и с повидлом. Ну, что вычитал интересного?

— Ты знаешь, а он ведь был у матери. Не мог он к ней не зайти. И к дочери тоже.

— Почему же она никому об этом не сказала? И ведет себя так, будто сын давно умер? Нет, не верю. Ты же сам разговаривал с Маргаритой Эдуардовной.

— Значит, еще раз должен поговорить. Мне теперь нужно выяснить самое главное: адрес, по которому отправляли письма, взывающие к справедливости. Ты знаешь, где сейчас Лиза? Ну, та, что из фильма.

— Послушай, Митя, мне бы не хотелось… Это тяжело, пойми меня правильно.

— Ну хорошо, — моментально сдался он. — Это не единственный случай. Я знаю, к кому обратиться.

Он обнял Юлию, тыльной стороной ладони вытер испачканную мукой щеку. Заглянул ей в глаза:

— У тебя грустное лицо. Такое ощущение, что ты сейчас заплачешь.

— Нет. Я не буду плакать… Ты останешься на ночь?

— Ну конечно! Милая, почему мне с тобой хорошо? — И подумав, добавил: — Я люблю тебя.

И тут же на себя разозлился. Оригинально, ничего не скажешь! История старая, как мир. И такие же слова. Но она и до сих пор по-прежнему прекрасна…

СОЛО ДЛЯ ФЛЕЙТЫ

…Он никогда не думал, что любовь вернется. И что она вернется так. Пока не увидел ее во сне. Это была женщина без лица. Но он-то знал теперь, кто эта женщина!

Во-первых, она была темнокожая. Негритянка. У нее был приплюснутый нос и огромный рот с вывернутыми губами. Курчавые черные волосы. Жесткие на ощупь. Он и сам не понимал, почему их толкнуло друг к другу. Но когда Салли вышла из кабинета пластического хирурга и села в кресло, чтобы прийти в себя, он не мог не заговорить с ней. Судя по выражению лица, женщина была несчастна. Он почувствовал вселенское горе, равное своему горю, и невольно поднялся с дивана.

Он тогда не знал, что она американка. Журналистка. Думал: студентка, по международному обмену, ничего особенного. Потом он понял, что Салли очень умна. Это, собственно, и помогло ей сделать блестящую карьеру. В отличие от него, Салли не относилась к красивым людям с неприязнью. Напротив. Салли была сама доброжелательность. Она умела слушать. Беседуя с ней, он думал: «Самые приятные люди — молчаливые».

Узнав, что она американка, тут же перешел на английский. Салли это приятно удивило, она даже похвалила его произношение. И еще… Неприятно быть собеседником человека, который постоянно отводит глаза. Салли глаз не отводила, потому что и он тоже на нее смотрел. Они были в равном положении: некрасивая темнокожая женщина и белый человек с лицом, изуродованным шрамом и ожогами. И поэтому они ушли из клиники вместе.

Салли была безнадежно влюблена в какого-то симпатичного русского парнишку. Моложе ее на несколько лет. Понимала, что он, которого она полюбила, просто хочет воспользоваться ею для выезда за рубеж и устройства своих личных дел. Очень милый русский мальчик, почти ребенок, но уже по-взрослому расчетливый и жестокий. И она плакала, и от отчаяния хотела сделать пластическую операцию, чтобы стать привлекательнее. Думала, бедняжка, что все дело в этом.