Сомнительная версия

…Поздно вечером, когда Иннокентий Иванович сидел на кухне и печатал на машинке, его оторвал от вдохновенных занятий неожиданный телефонный звонок.

— Вы давали объявление по поводу дачного участка? — спросил приятный, сочный баритон.

— Да, я, да, давал, — встрепенулся Иннокентий Иванович.

— Надо бы встретиться для делового разговора, — сказали в трубке. — Как насчет того, чтобы завтра, ближе к вечеру?

— Где? — порывисто спросил Иннокентий Иванович.

— На «Кировской» у магазина «Чай». Ровно в шесть. Я буду в зеленой рубахе с газетой «Труд» в руках. Правее входа…

— Договорились! В шесть я приду. А позвольте спросить…

— Подробности на месте, — коротко ответил незнакомец и повесил трубку.

…Иннокентий Иванович какое-то время мысленно возвращался к недавнему телефонному разговору, но потом снова окунулся с головой в пятый век и сидел за машинкой допоздна.

…Смерть Аттилы, увлекшегося новой женщиной, послужила причиной упадка империи гуннов… «Отказавшись от Гонории, прежде чем удалиться, он пригрозил, что вернется еще более неумолимым и жестоким.

Аттила успокоил свою сердечную тревогу тем, что к списку многочисленных жен прибавил новую: прекрасную девушку Ильдико. Бракосочетание совершилось с варварской пышностью и весельем в деревянном дворце, по ту сторону Дуная, и отягощенный винными парами монарх, которого клонило ко сну, удалился поздно ночью с пира в брачную постель. В течение ближайшей части следующего дня его прислуга опасалась прервать наслаждения и отдых, пока необычайная тишина не возбудила опасения и подозрений. Наконец вломились в царский апартамент, и глазам предстала дрожащая от страха Ильдико. Царь испустил дух еще ночью: внезапно лопнула артерия. А так как Аттила лежал навзничь, то его задушил поток собственной крови…

Он был положен посреди равнины; избранные эскадроны гуннов совершили вокруг военные эволюции, распевая надгробные песни в честь героя, который был отцом своего народа и предметом ужаса всего мира…»

2

Встретились, где было условлено. Высокий гражданин в зеленой рубахе, пестревшей попугаями и кипарисами, стоял в надвинутой на брови соломенной шляпе и читал газету «Труд».

— Простите, это вы? — пробормотал Иннокентий Иванович. — По поводу летнего домика вы звонили?

— Да, здравствуйте, здравствуйте, меня зовут Альбертом, — протянул руку незнакомец, ослепив золотой улыбкой, неожиданной на его моложавом розовощеком лице.

Они разговорились, быстро найдя общий язык, и неспешно направились к Чистым прудам.

— Послушайте, — ласково убеждал Альберт, придерживая Иннокентия Ивановича под локоть, — ну зачем вам участок в каком-то там садоводческом кооперативе? Во-первых, земли дают всего лишь шесть соток, коза переплюнет.

— Я вовсе не такой уж завзятый огородник, с меня и этого вполне предостаточно, — доверчиво откликался откровенный по натуре Иннокентий Иванович.

— Да бог с вами, что вы такое говорите, — воскликнул с чувством Альберт. Глаза его от нарочитого удивления и чуть ли не испуга метнулись к мятым полям шляпы. — Нет, вы понимаете, что такое земля? Да это же… Единственное, что никогда не девальвирует, не упадет в цене! Иной покупает дачный участок с каким-нибудь покосившимся сараем за пятнадцать тысяч только для того, чтобы иметь право поставить там дом. Не перебивайте, имейте чуточку терпения, — сделал он порывисто предупредительный жест, видя, что Иннокентий Иванович хочет что-то возразить. — Во-первых, — загибал тонкие нервные пальцы Альберт, — в садоводческих кооперативах теснота; это же какой-то общественный курятник: ни единого деревца, какие-то клетушки, заборчики… Вы вечно у окружающих на виду, никакого интима, негде укрыться от любопытствующих глаз. Вас будет постоянно тревожить визг пил, стук молотков. Один сосед только начал строиться, а другой уже ладит над своим бунгало второй этаж для пополнившегося семейства, потому что выдал дочку замуж… Соседи, за редким исключением, будут вашими первейшими врагами и соглядателями. Раздобыли вы, скажем, какой-нибудь дефицитный материал — тотчас же на вас готова анонимка в ОБХСС. Чтобы спать спокойно, вам непременно придется запасаться кипой справок на каждый гвоздь, каждый шпингалет и лист железа, не говоря уже о кирпиче, лесе, трубах, цементе… Потом новая обременительная забота — на чем все это доставить, куда сложить, чтобы те же соседи не растащили. Нет, вы не представляете себе, что значит строиться. Постоянная маета иссушит ваш мозг, душу. Вам будут сниться тягостные сны…

— Я не понимаю, — замешкался, часто смаргивая, Иннокентий Иванович, — вы обескуражили меня этими красноречивыми доводами, но тогда зачем же вы мне звонили?

— Напротив, напротив, — перебил Альберт, — вот здесь-то мы и приходим к самому главному, — подмигнул он весело и хитро, со значительным видом. — Как человек деловой, я предпочитаю с клиентами полную откровенность. Д-да. Скажу искренне и прямо: я дачный маклер. Впрочем, это всего лишь хобби: работа позволяет мне свободно распоряжаться своим временем. Так вот, перейдем к существу вопроса: судя по характеру вашего объявления, крупную сумму вам не осилить, а потому предлагаю вариант попроще и выгоднее для вас во всех отношениях. Купите дом в деревне. У вас сразу отпадет куча забот. Перед всеми этими кооператорами-мичуринцами у вас будут громадные преимущества: строиться совершенно не надо, вы обладатель большого участка в пятнадцать, двадцать соток, рядом лес, река, кругом полная тишь, свежее молоко от хозяйской коровы… Ну чем не райское житье? Идиллия, да и только!

— Но где найти дом в деревне, да еще и сравнительно недалеко? — вздохнул Иннокентий Иванович. — И потом, как оформить покупку? Сейчас ведь с этим, говорят, большие сложности. Не идти же моей жене трудиться в колхоз дояркой?..

— Ну зачем же такие крайности, — снисходительно засмеялся Альберт. — Бумаги пусть вас не смущают. Все трудности с оформлением я беру целиком на себя. На этот счет у меня есть вполне твердые гарантии. Надо знать гражданский, жилищный, земельный кодексы… Д-да. Я в этих вопросах, что называется, собаку съел, могу потягаться с любым нотариусом, — хвастал он. — Вы ведь живете где-то на Юго-Западе, судя по номеру вашего телефона?

— На проспекте Вернадского, — кивнул Иннокентий Иванович.

— Ну и чудесненько. Киевская дорога вас должна устроить. Есть домишко в деревне Лаптево, неподалеку от станции Балабаново. Полтора часа электричкой, а там минут пятнадцать автобусом. Хозяева (их двое) родные братья. Наследовали избу от покойной матери. Хотят всего три тысячи. Мне за хлопоты и информацию — пятьсот рублей. Итого три с половиной обойдется эта роскошь вам. Дешевка! Двести я беру авансом, прежде чем познакомлю с хозяевами и отвезу на место. После оформления — полный расчет. Ну как, устраивает мое предложение?

— В общих чертах, конечно. Надо только посоветоваться с женой, съездить посмотреть, обсудить…

— Само собой, — улыбался благодушно Альберт. — На семейном совете надо взвесить все «за» и «против». Дело серьезное. Не козу купить… Я вас ни боже мой не тороплю.

«Сдались ему эти козы, — подумал Иннокентий Иванович. — Он хоть и ловчила, а в вопросах этих знает толк; резон в его словах есть. Лучше уж иметь дело с откровенным маклером, чем с честным дураком… А цена вроде подходящая».

Условились ехать в Лаптево утром в ближайшую субботу.

— Сперва познакомитесь и договоритесь с одним из братьев, он живет поблизости, в райцентре, — сказал Альберт. — С другим уже после… Я вам часиков в десять позвоню. Не забудьте же захватить сразу половину суммы! А для меня — аванс, — напомнил он.

Иннокентий Иванович по приходе домой снова засел за шестую главу.

«…Варвары укоротили волосы, обезобразили лица искусственными ранами и оплакивали своего отважного вождя.

Останки Аттилы положили в три гроба — один золотой, другой серебряный, третий железный — и предали земле ночью: рядом с золотыми чашами, доспехами и оружием бросили трупы рабов, что копали могилу. Закончили обряды шумным пиром, предаваясь веселью.