Шрифт:
Предисловие
Объективный взгляд на вещи – явление спорное, и честно ответить на вопрос, должен ли он появиться у каждого из нас, затруднительно, однако без этого нельзя оценить итог эволюции личности, достигла ли она цели своего развития или её реализация застряла где-то на промежуточном этапе. С другой стороны: что должно быть критерием объективности? В чём заключается её мерило? Можно ли его разложить по степеням, либо он неделим? И, так или иначе, ответы на эти вопросы, будучи полученными неважно каким образом, хоть по мановению волшебной палочки, ничего не дадут для понимания того, сколь зауряден или незауряден обретший его человек, понадобились ли ему определённые таланты на данном пути или всё лежало на поверхности, гений он или психопат или нечто среднее.
При изучении отдельной личности не стоит ожидать отрадного разнообразия. Приняв свой внутренний мир за исходный пункт, не следует уповать на то, что непременно окажешься прав, решив для себя, как необходимо отнестись к тому или иному явлению, боясь при этом поделиться наблюдениями с кем бы то ни было ещё, дабы не разрушить собственной «правоты».
Но какова же та благодатная почва, на коей возможно произрастание подобной диковинки? Идиот не способен на такую хитрость, на то он и идиот. Человек незаурядный не станет заниматься глупостями, они ему не нужны, у него есть всё разнообразие реальности без ущербных довесков. А вот заурядность, щедро сдобренная осознанием собственной значимости, имеющая повод к безделью, является благодатной почвой для метаний впотьмах. У неё нет ничего, что бы смогло отвратить её от порочного круга теоретизирования вместо познания, которое с успехом его заменяет.
Если же разрыв между иллюзорным и реальным миром становится слишком велик, могут произойти ровно 2 вещи: либо приятие действительности, либо умопомешательство, что, однако, почти одно и то же. Почему? Потому что приятие выльется в понимание ущербности своей жизни, её ограниченности, безусловной тщете и преходящности, не утешит даже след в виде потомства, оставленный в этом мире. Оно только даст надежду, что в будущем реализует чаяния неудачливого индивида, обретёт именно такое счастье, которого он хотел бы для себя, т.е. претворит в жизнь всё те же жалкие иллюзии.
И всё вышесказанное было бы только теорией (пусть и верной в принципе, но не реализующейся на практике), если бы каждый человек следовал всякому, абсолютно всякому (а потому, по преимуществу, пагубному и примитивному) желанию. Однако на поверку это не так. Родительские, общественные, моральные и проч. запреты делают своё дело, вследствие чего он, выросший под влиянием непонятных ему ограничений, не знает, чего хочет на самом деле, а чего лишь вследствие того, что ему запретили то, чего он хочет. Откуда же у такого человека может взяться объективный взгляд на вещи? Как пройдёт эволюция его личности? Какой критерий он положит в основу оценки значимости той или иной вещи? А ведь корректную меру он отыщет лишь по счастливой случайности, называемой умом, которая заведомо не может с ним произойти.
С другой стороны, означенные запреты так же теоретичны как и путающееся в них мировоззрение, они не обнаруживаются в реальности и, таким образом, порождают только умозрительные критерии для понимания своего места в мире, не предоставляя практических руководств к жизни. Так рождается интересный духовный феномен – самопознание – и его чудаковатые последыши – поступки, отличные от желаний. Что чем верховодится? В идеале, конечно, стройная система ценностей должна упорядочивать буйную природную стихию, предавая той, не более, не менее, а смысл, содержание цели существования. А на самом деле? На самом деле выходит не система, а кривой скелет с то и дело отваливающимися, плохо прилаженными друг к другу костями, производящий то смешное, то жалостливое, то устрашающее впечатление. Попытки её создания оказываются никчёмными, ненужными, пустыми в т.ч. и потому, что их предмет не предполагает познания как такового, но набор догм, спущенных свыше, из других сфер, коими надо просто пользоваться. Так, может, посторонние запреты и наущения имеют право на существование?
Чтобы это понять, следует оглядеться вокруг. Любой человек в подходящих обстоятельствах, не особенных, сверхъестественных, а, наоборот, плавных и обусловленных, в т.ч. и обыденными превратностями «обычной жизни», окажется стоящим внимания. Переживаемые им перипетии улавливаются крайне нечётко, повседневности всегда хочется предать тайный смысл, наполнить неявным содержанием действия, которые её составляют, поскольку кажется совершенно немыслимым, чтобы она исчерпывались только тем, что лежит на поверхности. И тем не менее это так. Если начать заполнять обыденность скрытыми мотивами, выйдет очередное посмешище, публичная потеха, ведь они, будучи хитроумными и претенциозными, в итоге дадут лишь выхлоп всё в ту же каждодневную возню.
Часть I
20.04 Пожалуй, лучше всего начать с того, кто я такой, и… и тем закончить. Не думал, что с самого начала встречу подобное затруднение, ведь именно это мне и не известно, потому я и затеял писать дневник… Т.е. нет, кто я такой, я, конечно же, знаю, тут не в том смысле.
Вот сразу и подумал, а получиться ли из данного предприятия хоть что-нибудь или, может, так всё и бросить, просто время поберечь или психику свою, на худой конец выспаться лишний раз, поскольку нельзя исключить, что затратив массу усилий, я так ни к чему в итоге и не приду. С другой стороны, ничего сверхъестественного от меня не требуется, никаким вдохновением тут не пахнет, главное, почаще напоминать себе о цели, и всё должно пойти своим чередом, по крайней мере, буду на то надеяться. Возникает, конечно, вопрос, хватит ли потом у меня ума или даже вкуса понять, о чём я, собственно, пишу. Однако пока это дело десятое, да и несколько льщу я такими сомнениями своим литературным способностям или, скорее, психологической чуткости – раз
не ожидаешь никаких откровений, так уж и не ожидай до конца. Впрочем, после этого сумбура, который вроде как есть, но ничего в нём нет, я, кажется, понял, что можно начать просто со стороны, безразлично, лишь бы с содержанием, а там всё и прояснится, ведь, например, внешние обстоятельства моей жизни для меня вполне очевидны.Значит, что там обычно пишут в анкетах (давненько я ничего такого не заполнял)? Для начала, зовут меня Фёдором Петровичем, мне 41 год, в настоящий момент холост, женат был всего только один раз, надо сказать, крайне неудачно, шестой год в разводе (во-от, уже не плохо, живой человек начинает прорисовываться). Не могу сказать, что особо переживал по этому поводу, но история вышла очень неприятная, не знаю, как она на меня повлияла – да с первого взгляда кажется, не повлияла вообще (кстати, по вполне понятной причине, о которой пока рано писать) – однако событие важное, и не упомянуть о нём было нельзя. Детей у меня нет, и, честно говоря, я с этим ещё не определился, т.е. я прекрасно понимаю, что давно уж пора решить для себя, нужны ли они мне или нет, но что-то меня удерживает, точнее, я просто боюсь определённости в данном вопросе, ведь, так или иначе, ответ на него заставит изменить свой нынешний образ жизни, которым, кстати сказать, в последнее время я начал очень тяготиться (что, т.е. неудовлетворённость своей нынешней жизнью, и есть главное, подвигшее меня на опасный эксперимент самокопания). И, казалось бы, всё логично и самое время, но нет, не получается.
Теперь, кажется, настал черёд сказать о материальном положении, обретением которого я и занимался все прошедшие 20 лет или около того, однако лишь в общих чертах, поскольку особого значения оно для меня сейчас не имеет, видимо, ровно потому, что уже есть. Нет, говорить, что представляю собой что-то существенное даже в своём городе, я не стану, но бедствовать не приходиться. Работаю директором управления по развитию крупного производственного объединения (про должностные обязанности распространяться не стану, ведь и так прекрасно их знаю, да и напоминают мне о них каждый день), откровенно могу признаться, что добился всего сам, чем и горжусь, профессионал я неплохой (к слову сказать, иначе меня бы давно уволили), к работе своей привык и исполняю её прилежно. Отмечу один лишь нюанс: в последнее время я перестал испытывать даже слабые намёки на чувство удовлетворённости от её выполнения, правда, ранее его тоже не было, но всё складно сглаживалось смутными мыслями о необходимости зарабатывать, исполнять служебные обязанности, даже выхода иного не виделось, но вдруг и они куда-то исчезли. Я не могу сказать, нормально сие или нет, происходит ли такое или нечто подобное с другими или не происходит, так что о его (чувстве удовлетворения работой) отсутствии следует подумать после, потому как сейчас ещё рано. Ещё добавлю, что живу в собственной квартире, которую приобрёл самостоятельно сразу же после развода (в старой, общей с бывшей женой, точнее, совместно снимаемой, ни я, ни она жить не захотели), тогда мне это стоило определённых финансовых усилий, приобрёл, честно говоря, на время, не думал в ней задерживаться, однако так устроил её исключительно по своему вкусу и для своего удобства, что решил в ней обосноваться, если и не навсегда, то очень на долго (так и получается). Впоследствии появилось одно обстоятельство, может, и мелкое, о котором не стоило бы упоминать, но всё-таки: начала очень греть мысль, что квартира эта всегда останется моей, а не получится так, как получилось опять же после развода, что у меня есть какое-то пристанище, что ли, (остальные слова, пришедшие на ум, ещё более смешные), где я могу… не знаю что, но что-то всё-таки могу.
И в заключение этой импровизированной анкеты, чтобы завершить общий план: всё, т.е. я сам, моя работа, квартира и даже бывшая жена (хотя я давно о ней ничего не слышал), располагаются в большом провинциальном городе, в котором я родился и живу по сей день. Вроде бы с «анкетой» покончено, выпалил; а далось ведь не без труда…
Честно говоря, меня мало волнует, сколько мне подобных наберётся по городам и весям, чем они живут и каким видят этот мир, такие ли у них проблемы или нет, но если задаться, например, вопросом о моих личных качествах, то я решительно не знаю, что на него ответить. Нет, можно, конечно, наплести официальной оптимистической ерунды вроде «общительности, целеустремлённости, профессионализма» и т.п., но абсолютно очевидно, что эти качества о живом человеке ничего не скажут, и, хочется думать, я давно не столь глуп, чтобы сего не понимать. Итак, зачем же я затеял писать этот дневник (объяснение в начале не в счёт)? Вопрос весьма занимательный, но, увы, ответить на него я не могу даже себе. Правда, всё не так прискорбно и, посмотрев со стороны, кое-что выудить удастся. Казалось бы, солидный человек, вполне состоявшийся, должен понимать меру своих способностей и место в жизни, иначе как он смог чего-то достичь? И это не праздное любопытство, это насущная необходимость понять, каким образом можно что-то делать, не зная, как оно, собственно, делается. И тем не менее последние несколько лет я живу, будто ожидая озарения, а, главное, складывается впечатление, что всё происходящее со мной, обязанности, исполняемые по долгу службы, быт, которым, между прочим, не часто себя обременяю, и т.д. и т.п., не имеют ко мне ровным счётом никакого отношения, я лишь сторонний наблюдатель, безучастно взирающий на чужую жизнь. Иногда просто диву даёшься, каким образом они не падают вдруг мне на голову, а вертятся своим чередом, причём вполне гармоничным, так что все, и я в том числе, совершенно довольны принятым порядком вещей. Вполне возможно, что я чего-то недопонимаю, чего-то не могу разглядеть, однако же если бы противоречия оказались существенны, то не заметить их было бы нельзя. Может, как раз таки заметил, раз пытаюсь что-то уяснить, но то, что вижу перед собой, обрисовывается крайне нечётко. Впрочем, буду надеяться, только на первый взгляд. Да и сам я, кажется, не могу чётко выразиться, получается лишь топтание на месте и более ничего, как и в моей жизни: изо дня в день одно и то же и никакого просвета, даже не знаю, каким должен быть этот просвет, уж точно не взять отпуск и съездить в новое место – это мы уже проходили.