Соня и Александра

– Я же тебя просил: обходи мои помидоры стороной! – Дмитрий так искренне страдал, что Владимир пожалел о том, что у него нет такого увлечения, по поводу которого он смог бы так переживать. – А два месяца назад разве не вы с Элиной затоптали рассаду?

– Элина случайно наступила! Она же не знала, что там твои помидоры! С кем не бывает!

– Ну да. Особенно в четыре утра! А когда ты ее поднимал, помял то, что она не успела уничтожить! И у вас хватило наглости хохотать! Варвары!

– Но мы же не над твоими помидорами смеялись! Да, я упал. Тоже случайно. Я же уже извинился! Ну не включал я кран!

– Наверное, это я виноват, – тихо сказал Владимир.

– Ты? – Соня ахнула так, как будто он признался в убийстве.

– Я хотел полить, ну, помочь. Настроение было хорошее. Там шланг лежал рядом. И, видимо, забыл закрыть кран, – объяснил Владимир.

– Ты поливал помидоры? Зачем? – в смятении спросила Соня.

– Да, поливал, а что в этом такого? – возмутился Владимир. – Сегодня утром. Хотел сделать доброе дело. Разве я не могу помочь?

Владимир был готов ко всему. Компенсировать загубленную грядку помидоров, срочно искать новое место отдыха… Но Дмитрий посмотрел на него внимательно и даже с интересом.

– Поехали, – сказал он и встал из-за стола.

– Куда? – Владимир решил, что речь идет о полицейском участке. Всякое может быть. Раз тут из-за грядки такие страсти, то неизвестно, что ему грозит. – Я сейчас не могу. Я собирался… в магазин… мне нужна вода… я не могу без воды… давайте попозже… – лепетал Владимир, пытаясь отсрочить наказание.

Теперь Дмитрий смотрел на него уже с жалостью.

– На рыбалку. Мы едем на рыбалку. Вам это необходимо. Прямо сейчас. И мне тоже нужно проветриться, – сказал Дмитрий и пошел в сторону пляжа.

Владимир поплелся следом, думая, что Дмитрий за погубленные помидоры сбросит его с лодки – и дело с концом. Он посмотрел на Соню в надежде, что она его поддержит и запретит ехать на рыбалку, но Соня оторопело молчала.

– Собери нам что-нибудь с собой и скажи своей матери, что я уехал за краской. Иначе я расскажу ей, что ты не ночевал дома! – велел Дмитрий Константину.

Тот кинулся к бару, молниеносно, не без помощи Макса, который все это время курсировал вдоль барной стойки, не желая пропустить ни слова, соорудил бутерброды, положил в пакеты несколько бутылок вина, виски, фрукты, и когда Владимир залезал в лодку, Константин передал ему корзину с провизией дня на три. Худшие подозрения Владимира подтвердились. Точно утопит. Раз у них нет буйков, нет спасательной вышки, нет спасателей и уж тем более камер наблюдения, то несчастный случай можно объяснить с легкостью. Мало ли, турист не рассчитал силы и далеко заплыл. Вот и все – даже топить не придется, Владимир сам утонет от страха.

– Я не хотел, пожалуйста, давайте я заплачу за помидоры, простите, это вышло случайно…

Владимир плелся за Дмитрием и причитал не хуже Константина. Но Дмитрий шел, не оглядываясь, подогнал лодку к берегу, подал Владимиру руку и резко выдернул его на борт.

Когда провизия была уложена, а Дмитрий ворковал над своей «деткой», лаская руль лодки, которая считала себя яхтой, Владимиру очень захотелось выпить еще – для храбрости или от страха. Но он не знал, как реагировать на сигналы своего организма и на чувства, которых в его душе и голове оказалось больше, чем он ожидал. Не последним фактором в переживаниях было и то, что он страдал «морской болезнью». Впрочем, в этом он был не совсем уверен: лишь однажды, в раннем детстве, он с бабушкой плавал на «речном трамвае» по Москве-реке, и его стошнило непереваренной морковкой со сметаной прямо на брюки. Бабушка тогда очень переживала – за брюки, естественно. Владимир очень хорошо запомнил те ощущения и с тех пор избегал прогулок по воде в любом виде – хоть на лодке, хоть на корабле, хоть на яхте. Когда накануне он принимал приглашение Дмитрия порыбачить, то искренне надеялся, что оно так и останется в планах, как всегда бывает с подобными спонтанными инициативами. И вот сейчас он сидит в лодке, опять слегка пьяный и очень голодный, поскольку доесть блин так и не смог. Хотя последний факт его несколько обрадовал: все-таки пустой желудок позволит ему некоторое время продержаться достойно.

Владимир посмотрел на собственный живот, как будто мог с ним договориться, и отметил, что он стал меньше. Два дня вынужденного голодания пошли ему на пользу. Плюс нервы, плюс незапланированная физическая нагрузка и результат налицо – он похудел. Как советовал психоаналитик, поискал плюсы в своем положении и решил, что сброшенные килограммы – точно плюс.

– Что вы делаете? – вдруг услышал он женский голос откуда-то сверху.

– Ложись! Быстро! – К Владимиру подскочил Дмитрий и чуть ли не лег на него сверху.

– Что случилось? – спросил Владимир.

– Тихо, – велел Дмитрий.

– Так никто же не услышит, – Владимир взывал к остаткам разума спутника.

– Она услышит, – серьезно ответил хозяин лодки.

– Положите весла! Немедленно! Я кому сказала! Или мне спуститься? И катамаран быстро на место! – раздался голос женщины.

Видимо, что-то здесь происходило с акустикой или розой ветров, но голос они слышали настолько хорошо, как если бы женщина находилась рядом с ними.

– Ирэна, – шепнул Дмитрий, – мальчишек гоняет.

Владимир все еще лежал лицом в палубе и думал, намекнуть Дмитрию на то, что тот мог бы уже с него слезть, или потерпеть? Дмитрий был тяжелый, а Владимир впервые оказался прижатым другим мужчиной к палубе. А что касается весел и катамарана, то он сразу догадался: еще утром местные мальчишки-подростки тайком таскали инвентарь, предназначенный для развлечения гостей, чтобы поплескаться в море.

Владимир, не выдержав, поднял голову и увидел Ирэну, которая стояла на террасе, нависающей над морем. Эту террасу он уже облюбовал для себя. Там имелся кофейный столик на двоих, а белые покрывала создавали интим и навевали прохладу. Владимир многое отдал бы за то, чтобы поменяться с Ирэной местами. Выпить вина и сидеть, не двигаясь, глядя на море. Чтобы избавиться от мыслей о том, что он лежит на мокрой палубе, не в силах сдвинуться под тяжестью другого тела, Владимир представил себе, как смотрит на волны, бьющиеся о берег. Но эффект получился обратным – его начало мутить.

– Если ты сейчас уплывешь, можешь не возвращаться! – Снова, буквально над ухом, раздался голос Ирэны. Видимо, она разобралась с мальчишками и увидела беглецов на яхте. Дмитрий, наконец, скатился с Владимира и распластался на палубе, приняв форму морской звезды. – Речь идет о судьбе Константина. И обо мне! Ты хочешь меня бросить? Кто будет встречать гостей? Они приедут через час! Предупреждаю, я одна этого не выдержу! Ты меня слышишь? Немедленно вернись на берег, или я не знаю, что сделаю! Нет, знаю! Если ты сейчас уплывешь, то можешь не возвращаться! Дмитрий! Не делай вид, что ты меня не слышишь! Вернись, я сказала!

– Отходим, – прошептал Дмитрий, как будто гость мог как-то повлиять на процесс.

Он прополз к рубке и включил задний ход. Лодка медленно начала отплывать.

Пока лодка выходила в море, Владимир мечтал об одном: отлепиться от пола и перебраться на скамью, а оттуда – за борт. Свеситься головой вниз, и будь, что будет. Его предположения насчет «морской болезни» оправдались – поплохело не на шутку. Несмотря на пустой желудок, тошнота не отступала. Кое-как, с передышками, он смог перелечь на диванчик и тут же уснул.

Спал он так же, как в детстве – с цветными снами, глубоко и счастливо, подняв руки наверх, как спят дети, разметавшись в кроватке. Обычно он спал, сжавшись в комок и обхватив себя руками, как одинокие люди. Эта привычка, еще детская или подростковая, засыпать именно так, очень мешала ему в семейной жизни с Соней, которая считала, что засыпать нужно как в кино – непременно обнявшись. И, поддернув шелковую ночную рубашку, разложив по подушке волосы, чтобы они «не мялись», устраивалась у него на плече. Владимир после нескольких мучительных ночей со спящей Соней на плече нашел выход – отползал на жесткий диванчик в свой маленький кабинет, подпихивал под шею подушку со свалявшимся в упругий комок искусственным наполнителем, скукоживался, обнимал себя руками и, наконец, засыпал. Соне он говорил, что работал ночью и уснул.