Соня и Александра

Даже в этом Александра подходила ему идеально – она спала «в тумбочке». У нее тоже была странная привычка: она сдвигалась на самый край кровати, чтобы голова оказывалась в миллиметре от прикроватной тумбочки, цеплялась рукой за край матраса и засыпала. Наверное, боялась упасть с кровати, или ей нужно было чувствовать, где находится край. Но Владимир мог спокойно откатиться в другую сторону, обнять себя и уснуть. Да, это было странно: одна цеплялась за край, другой съеживался, защищаясь от мира и укачивая себя собственными объятиями, а между ними зияло огромное свободное пространство, на которое никто не претендовал.

Владимир спал и видел во сне Александру. Почему он на ней так и не женился, раз они так друг другу подходили? Зачем ему понадобилась Соня, которая со своей эгоистичной, фильтрующей, чудом сохранившейся в теле взрослой женщины детской психикой могла спать, есть, дышать, жить так, как будто вчера ничего не случилось?

Он проснулся от того, что Дмитрий тряс его за плечо. Сначала Владимир увидел перед собственным носом здоровенную рыбину и не на шутку испугался, соображая, где он находится.

– Вот, поймал, пока ты спал! – гордо объявил Дмитрий. – Вернемся с аргументом.

После всего пережитого он имел право обращаться к Владимиру на «ты».

– Который час?

– Уже четыре.

– Как четыре? Не может быть. Я так долго спал?

– На море всегда хорошо спится. Еще успеешь принять душ и будешь вечером как новенький! Давай, поешь. А то я за Макса не ручаюсь, – довольно хохотнул Дмитрий.

Судя по открытой бутылке вина, он успел и поесть, и выпить. Владимир думал, что не сможет даже смотреть на еду, но съел и ломоть хлеба, и холодное мясо, и овощи, запивая все вином, как водой.

Они приближались к берегу. Дмитрий замедлил ход, хотя мог этого не делать. Владимир был ему благодарен – он доедал сыр, домашний, кисловато-соленый и в то же время мягкий и свежий.

Лодка остановилась в нескольких метрах от берега.

– Все, приехали. Корзину захвати, пожалуйста, – попросил Дмитрий Владимира. – Я пока свою детку поставлю. До вечера!

Владимир вылез из лодки – после обеда были сильные волны, и он, говоря откровенно, с трудом преодолел несколько метров, пока добрался до берега. Остановился на ступеньках, представив, как вода во время прилива скрывает подножие. Наверное, это очень красиво. Наверняка. Сейчас на крохотном пляжике остался один лежак, брошенный по забывчивости. Владимир взял его и оттащил под навес. Аккуратно сложил, придал устойчивость катамарану и собрал разбросанные детские совочки, лейки и ведра. Не хотелось возвращаться домой, к Соне. Дмитрий, судя по всему, тоже тянул время – долго разматывал и заматывал веревки, бросал якорь, возился со снастями и удочками. Ему было хорошо в лодке. Но у Дмитрия хотя бы имелась лодка, куда он мог сбежать. А Владимиру сбегать некуда.

Он поднялся по ступенькам и еще некоторое время стоял на террасе, откуда Ирэна гоняла мальчишек. После обеда ветер усилился, и полотнища вырвались из колец, которые удерживали ткань. Было хорошо, очень хорошо. Море бушевало и казалось трехцветным. Владимир присел за стол, но спокойствия так и не ощутил. То ли потому, что из-за неровного пола террасы шатались стул и стол. То ли потому, что полотнища, надуваемые, как паруса ветром, издавали тревожный звук.

На поляне никого не было – видимо, хозяева и гости спрятались в домах, под кондиционерами, наслаждаясь последними минутами сиесты. Пахло травой и краской. Запахи, сильные, резкие, забивали друг друга от малейшего дуновения ветра, как соперничают между собой два цветочных куста с дурманящим сладким ароматом, посаженные рядом. Владимир закашлялся. У него была аллергия на цветение – он знал это точно. Но не знал, что какофония запахов тоже может вызвать приступ астматического кашля. Он задыхался, не зная, как унять приступ.

На поляне для просушки стояли покрытые свежим слоем лака трюмо, несколько деревянных подносов, расписанных цветами и фруктами, журнальный столик и шезлонг-кресло. Рядом с пальмой приткнулась газонокосилка, а в середине поляны вновь красовалась забытая гладильная доска.

Владимир, откашлявшись, пошел к дому, но услышал звуки со стороны футбольного поля и детской площадки. Столик, пара детских стульчиков и корзина с игрушками стояли под навесом, а горка и качели оказались на солнцепеке – ожог попы гарантирован. Хотя у Владимира не было детей, он прекрасно помнил ощущения, когда съезжал по раскаленной железной горке в шортах. Наверное, поэтому и горка, и качели казались новехонькими, только из магазина. Скорее предметом интерьера, чем детской забавой. Странно, что Ирэна упустила это из вида.

Владимир все же решил спуститься, оттягивая момент возвращения домой, и рядом с горкой увидел крошечный бассейн, под который приспособили большой цинковый таз для белья. Когда-то, на самом деле не так много лет назад, такие тазы были в каждой семье – висели на гвозде в коридоре или стояли в ванной с вечно замоченным бельем, которое, казалось, никогда не стирали, а обрекли на пожизненное отмокание. Бабушка Владимира тоже вечно что-то квасила в таком тазу, добавляя то синьку, то порошок, то просто стоя над ним в глубокой задумчивости.

Один-единственный раз бабушка нарушила неписаное правило – никогда никому ни при каких обстоятельствах не отдавать свой таз. Можно было дать соседке взаймы кастрюлю, стулья, муку или яйца, но только не таз. Этому правилу бабуля следовала всю свою жизнь, сдавшись лишь однажды: молодая невестка соседки попросила таз постирать ползунки и пеленки, коих накопилось много, и в одном тазу они уже не помещались. Бабушка сдалась, о чем потом горько пожалела. Таз вернулся к ней со стойким запахом рыбы. Оказалось, невестка постирала ползунки, ополоснула тазик и выставила на просушку на кухню. А соседка запустила в него живого карпа, который достался ей по случаю, нежданно-негаданно. После этого таз еще раз отмыли и вернули бабушке. Но та учуяла запах рыбы и даже определила, что в тазу плавал именно карп, а не какая-нибудь другая рыба. Для бабушки это было настоящей катастрофой, осквернением святыни. С соседкой поругалась на всю жизнь, себя кляла за недальновидность, и даже пирог, который невестка соседки принесла в знак примирения, ее не успокоил. Маленький Володя, наблюдавший за всей этой драмой, зарубил себе на носу: к бабушкиному тазу лучше не приближаться. Хотя он очень хотел поиграть в нем в корабль и пиратов.

И сейчас, глядя на таз-бассейн, он вспомнил бабушку. Она бы наверняка упала в обморок, если бы увидела, во что превратили такую ценную вещь, пусть и не новую, пусть без ручки и ржавую по краю. В тазу плавала, точнее, металась от одного бортика к другому маленькая золотая рыбка. На дне лежали ракушки, а в одном из углов находился крошечный грот с водорослями. Едва Владимир подошел, рыбка забилась в дальний угол грота и замерла. Он опустил руку в воду, как ребенок. Рыбка конвульсивно дернулась, пытаясь выпрыгнуть наверх. Наверняка он был не первым, кто пытался поймать ее за хвост, не понимая, зачем ему это нужно. Но наверняка первым, кому было больше шести лет.

Чем бы закончилась эта ловля, неизвестно – Владимира отвлек звук, на который он и шел, – на детской площадке появился мужчина, который играл с собакой. Он бросал детский мячик и сам бежал за игрушкой, радуясь, когда удавалось опередить животное. Собака рычала, отбирала мяч, мужчина хохотал и забавлялся игрой. Он был одет в рванье, по-другому и не назовешь – драную, застиранную до дыр футболку, такие же выцветшие, с оторванными карманами шорты. На ногах у него были разбитые шлепки.

«Сумасшедший, случайно зашел на территорию», – подумал Владимир. Ему было неприятно узнать, что в их комплекс может попасть кто угодно, включая бродягу, который станет играть с собакой. А если бы на площадке были дети? Наверняка собака не привита от бешенства. Как можно такое допускать? Видимо, наигравшись, мужчина отдал мяч счастливому псу, кинувшемуся с игрушкой в зубах прочь, и ушел копаться в мусорном контейнере, чем подтвердил догадку Владимира: бомж, бродяга, выживший из ума.

Владимир пошел за ним следом, чтобы потом доложить хозяевам, что происходит на их территории. Мужчина выудил из контейнера пакет с рыбьими головами, развернул и принялся кормить кошку, которая без страха подошла и начала ластиться. Из коробки вылезли котята, и кошка их не приструнила, не уволокла за шкирку назад. Мужчина брал каждого в руки. Мать даже не реагировала, наслаждаясь пиршеством. Во Владимире заговорил столичный житель, не желающий соседства с блохастыми псами, приблудными кошками и сумасшедшими бродягами. Учитывая то, что за отдых он заплатил!