Сороковые... Роковые

– А что с тобой делать? Воюй, живи, детишков вон рожай, если дойдешь до Берлина. Панасу я скажу, а Осипову и знать не надо, он хороший мужик, но партиец до мозга костей. А я... я немного по-другому смотрю на все это. Приносишь пользу своей стране, не побежал к ним в полицаи, значит, русский -Родину любишь больше, а не себя! Будь похитрее, никому больше не говори, что политрук, грамотность свою тоже не сильно выказывай, так - самородок из деревни Подмышки, Пскопской, - вспомнил Шелестов давний фильм о войне.
– Живой останешься - езжай куда подальше, вон Дальний Восток, там народу мало, знакомых вряд ли встретишь, да и, наверное, мало кто тебя сейчас узнать сможет. Правильно тебе твой старшина сказал - живи за того Иван Иваныча, всяко лучше здесь зубы фрицам выбивать, чем баланду хлебать.

Герби ломал голову, как лучше обставить поездку Варьи к своим родственникам, чтобы, по выражению Вари, 'комар носа не подточил'. Герби, правда, не совсем понял это выражение, но раз она сказала, значит, так правильно. Помог, как ни странно, Леший, пришедший в Раднево к Фридриху, с сообщением, что к охоте все готово - нашел берлогу медведя, но в дальнем лесу. Дальний лес - это чужая территория, и он не может гарантировать безопасность, и это проблема Фридриха, если, конечно, они захотят на эту охоту. Фрицци, конечно же, загорелся - ещё бы, руссбира завалить, это дорогого стоит. Кляйнмихель, естественно - тоже, глаза горели азартом, и решено было через десять дней при усиленной охране поехать на медведя.

– Фрицци, мы с твоим фатером стали мучиться коленями, - начал разговор Леш.

– Вас?
– не понял Фридрих.

– Колени, говорю, болят у нас - крутит и выворачивает, сил нет, спать невозможно. Тут неподалеку, в Дятьковском районе есть пасечник один, дед Григорий, делает мазь с пчелиным ядом, очень уж она хороша, помогает. Ядзя-то, с довоенных времен у него эту мазь приобретает, тоже мается суставами. Надо бы её приживалку к деду отправить, баба честная, все как надо сделает. Выпиши ей документ, может, за неделю-десять дней обернется. Григорий - мужик нелюдимый и мало кому верит, а вот то, что эта приживалка Ядзина подруга - поможет. А пошлешь кого незнакомого - хоть пытай его, ни за что не поверит, мазь-то долго делать надо. Да и скорее всего, сейчас и не из чего, если только где зачуток хранит.

Фридрих было заартачился, но через день, приехав к фатеру, застал того сидящим в кресле, с ногами, укутанными двумя одеялами, и едва доходившего до туалета и обратно.

– Гут! Леш, приводи эту приживальку!

Леший пошел до Вари, тщательно проинструктировал, что и как говорить Фридриху.

И пошла Варя в комендатуру... После происшедшего с ней, она на самом деле боялась...больше всего сорваться и с ненавистью посмотреть на этих завоевателей.

Все обошлось. Краузе-сын, не заморачиваясь, пролаял:

– Фрау дается разрешение унд документ на посещение и покупку мази для фатер и косподин Леший. Документ можно получить в канцелярий.

Документ был выписан на десять дней, за это время Варя должна была дойти до Клетино - так называлась деревушка, и вернуться обратно, отметившись по приходу в комендатуре.

Леший снабдил Варю небольшим запасом продуктов, вытребовав у Фридриха разрешение:

– Какой же дурак будет за марки отдавать свою последнюю мазь, продукты - другое дело!!

Фрицци поморщился, поворчал, но разрешил, опять же пришлось брать бумагу, иначе все отобрали бы на первом же посту.

А тут как раз и подвернулась оказия, как бы случайно, хотя Герби все тщательно спланировал. Фридрих, зайдя к нему в кабинет, спросил:

– Герр майор, Вы собирались с проверкой в Дятьково, когда планируете?

– Точно не скажу - готовлю отчет, но в ближайшие три дня должен поехать.

– Окажите услугу, битте. Майн фатер ист кранк... Фридрих пояснил, что нужна мазь для фатера, а эти упертые русские... тем более нелюдимый дед пасечник... мазь-то наверняка хорошо спрятана, и можно перевернуть все, а её не найти. А фатер еле встает.

Герби для виду подумал, поломался, потом с тяжелым вздохом согласился захватить с собой русфрау, предупредив, что обратно она пусть добирается на своих двоих, он не обязан возить всяких баб, это только из уважения к герру Краузе он соглашается.

– Варья, ты понимайт, я не имею возможност загте аус ди машинен.

– Да, Гер, я буду как мышка сидеть, молчать, не переживай.

Герби взял в эту однодневную поездку Руди, чтобы не он, Герби, пригласил её в машину - ну не может майор, важная птица из Берлина, какую-то бабенку в машину приглашать.

Варя по договоренности вышла рано утром из дому и шустро пошла по тракту, Герби с Руди и ещё одним автоматчиком догнали её уже за городом, когда она прошла первый пост.

– Фрау Варья! Битте!
– позвал Руди, Герби же сидел каменным изваянием и морщился, шофер тоже с неодобрением косился на эту русскую, но герр Краузе приказал подобрать эту бабенку и довезти до деревни с диким названием Клеть. Там надо какое-то местное лекарство для его фатера взять... попробуй ослушайся, когда они с шефом гестапо вместе пьют.

До Клети доехали к обеду. Варю высадили, не доезжая до деревни, примерно метров пятьсот, она с вечера просила Герби сделать так, зачем видеть сельчанам, что она приехала с немцами.

Неспешно бредя, Варя внимательно вглядывалась в лица редких прохожих, а потом подошла к старушке, что с любопытством поглядывала от калитки на идущую женщину.

– День добрый! Не подскажете, где у вас живут Беликовы?

– Якие ж табе нужны? Тута их многа, вона, почитай, уся улица охфицально Беликовы. А по-уличному якой табе нужон?

Варя вспомнила, как отец когда-то говорил, что их по-уличному звали Шурупцовы. Дед отца, Варин прадед, был Шурупец, что это означает, она не знала, но сейчас рискнула сказать:

– Вроде как Шурупец. Мне нужен дед Григорий, который пасечник.

– А-а-а, это, вона, под горкою, втарая хата, за лякарствам пришла?

– Да!

– Ну хади, ён, дед нелюдимай, ежли смогёшь яго угаворить, тагда поможеть, харахтер у яго, не дай Бог!

Поблагодарив словоохотливую старушку, Варя пошла к указанной хате, а у самой внутри бешено колотилось сердце. Увидеть свои корни по отцу - молодого отца, погибшего через год дядюшку, деда молодого и прадеда... Во дворе играли два небольших пацана.