Сошедшие с лезвия бритвы

Шерридан сделал упор на последнем слове. Он умел разговаривать с подчиненными. Или он так думал, что умел.

– Но, мистер Шеридан!....
– Опять начал Ликок.

– Ни каких но! Он широко улыбнулся, словно чеширский кот из "Алисы в стране чудес".

– Три недели вам хватит?

– А.., что с вами говорить...Джим Ликок соскочил со стула и рассерженно вылетел из шерридановского кабинета.

– Господи, помоги мне, -подумал Шерридан и закрыл глаза, - с ними как с детьми. Чего только не выдумывают...Надписи, да, ведь где?! На гене человека! Ха-ха-ха!

Слова "Это невозможно" и "Этого не может быть" звучали еще не раз. Они звучали в России, в США и в других странах. За последние несколько месяцев они стали камнем преткновения для наиболее прогрессивных генетиков планеты. Что ж, видимо, это было действительно НЕВОЗМОЖНО! А для тех, кто это говорил в особенности.

Сентябрь того же года. Швеция. Столькгольм. Конференция генетиков.

Отгремели фанфары поздравительных аплодисментов, закончились длинные, короткие и совсем коротенькие речи. Завершились демонстрации достижений и дискуссии. Были вручены премии и провозглашены новые цели и задачи генетики. В демонстрационном зале гостиницы, арендованной под проведение конференции, еще толпился народ. Научные, околонаучные и совсем не имеющие отношение к науке люди шастали, разглядывая буклеты, плакаты, компьютерные программы и прочие "экспонаты" выставки достижений генетики. У окна, где стояло нечто среднее между баром и буфетом, собралась небольшая группа людей. Они стояли обособленно от остальных и о чем-то оживленно беседовали.

Они пили кто-то кофе, кто-то напитки покрепче и говорили на английском.

– Странно вы его назвали - ген "N" ?! Джим Ликок посмотрел на российского представителя - Лидию Иванову.

В ответ Лидия одарила его нежной улыбкой.

– Это первое что пришло на ум, знаете, город "N", ген "N"...

– Вы обозвали его не лучше.
– Вмешался Отто Шульц, генетик из ФРГ.

– Ну, вполне нормально. В наших традициях. Ген Смерти - это по-американски.
– Темнокожая американка Мери Блэйз ради шутки сотворила на своем лице зловещую гримасу. Лидия Иванова с нетерпением смаковала фужер с вином.

– Ну так что вы хотели нам сообщить Джим?

– Джим! Как я рад тебя видеть!
– это подвалил очередной наукоемкий тип из тех, что вечно околачиваются на мероприятиях подобного рода. Возможно, он даже очки носил для пущей солидности.

– Твой доклад был потрясающим! Я поверил, что скоро стану бессмертным!

– Спасибо.

– Я потрясен, я просто...

– Пока еще не чем восхищаться. Извини, я занят.
– Наконец резко сказал Ликок, и тип отвалил выражать свои восхищения кому-то другому.

– Извините коллеги, - продолжил Джим, - поскольку все мы занимаемся одной и той же проблемой, то я думаю, что мы можем ра...

– Короче, Джим, не тяни резину, я тебя знаю, растянешь вступление на час!
– Блэйз опустила фужер и сложила руки в вызывающую позицию.

– В общем, я бы хотел показать вам кое-что и спросить не видели ли вы чего-нибудь подобного. Причем ничего из этого я не показывал на публике. И вы поймете почему, когда увидите.

Он достал несколько фотографий и раздал их остальным. Он ждал усмешек или в лучшем случае здорового скептицизма. И боялся этого ключевого момента беседы. Но зря, потому что никто из присутствующих не высказал критики. Потом почти одновременно сказали:

– Значит и вы тоже! Шульц даже не выдержал.

– Вы молодец! Я оказался трусом. Мое руководство просто взбесилось, когда я попытался опубликовать это в институтской газете. Меня напугали до такой степени, что я боялся рассказывать об этом даже своим друзьям.

– Вот это да! Я-то думала что только у нас в Союзе такие проблемы!
– удивилась Иванова.

– У меня, кстати, такие фотографии тоже есть, но я не решилась их привезти.

– Похоже, господа, мы пришли к одному и тому же.
– Радостно констатировал Джим.

– Открыли одно и то же и столкнулись с одинаковым непониманием руководства.

– И где же выход?
– спросила Лидия.

– Совместное заявление. Другого не дано. Мы должны поддержать друг друга. Для этого я собственно и обратился к вам.

– Я согласна. К тому же я знаю еще пару ученых, которые подобрались к тому же результату.
– Поддержала его Блэйз. Остальные тоже долго не колебались.

Эта беседа и была самым главным итогом прошедшей конференции. Правда, об этом итоге знали только участники беседы. Тем не менее, в начале декабря одновременно в нескольких журналах связанных и вовсе несвязанных с генетикой появилась статья. Она была подписана семью учеными из разных стран. Всех их объединяла молодость, талант, непонимание начальства и маститых ученых. Несмотря на сложности, они были уверены в своей правоте. Статья называлась "Что таит в себе ген смерти?". Она вызвала легкий шок среди небольшого числа посвященных в эту проблему, но рассчитываемой сенсации так и не породила, утонув в политических сенсациях того времени, таких как, например, распад Советского Союза и прочих связанных с этим событиях…

Глава третья

На темном небе мерцали звезды, а над горизонтом всеми цветами радуги переливалось «северное сияние» - это работал защитный экран, надежно укрывавший планетоид от опасных космических излучений. Словно большая электрическая лампочка, в центре небосвода висела искусственная луна, освещавшая поверхность едким лиловым светом, от чего предметы выглядели ненатурально и даже зловеще. На многие мили вокруг простиралась совершенно плоская равнина, где в строгом порядке росли фиолетовые сирианские кактусы с красными колючками. Кактусы возвышались над землей на два-три метра. При дневном свете они выглядели неестественно. Иногда казалось, что из бледно-розовой почвы торчат уродливые фиолетовые бородавки. Именно по этой причине он любил смотреть на кактусы ночью…

Посреди поля сидел мужчина, комфортно разместившийся в прозрачном кресле из гравипластика. Он сидел тихо и неподвижно, устремив свой взор на ближайшие растения. Его звали Рик Декарт. Он был хозяином и единственным обитателем этого маленького мирка.

В галактике насчитывалось всего несколько человек, сумевших добиться успеха в нелегком деле выращивания сирианских кактусов. Декарт был, пожалуй, самым лучшим из них. Проблема заключалась в том, что сирианские кактусы росли хорошо только на родной планете Сириус 6. В остальных же местах они чахли, гнили или поедались всевозможными вредителями, самыми страшными из которых были Футлики - прыгающие черви непонятной природы. Футлики пожирали кактус за пять минут, затем, насытившись, быстро падали на землю и зарывались в ней. В течение двух дней они переваривали пищу и размножались делением. Когда удвоившаяся популяция чувствовала голод, черви выползали из почвы в самом неожиданном месте и набрасывались на очередной кактус. Казалось бы, перевези растения на другую планету, где нет Футликов и все дела. Но вот незадача, Футлики были настолько хитры, что откладывали свои яйца во все кактусы. Скорее, это были даже не яйца, а нечто вроде паразитного ДНК. Поэтому там, где появлялись кактусы, появлялись и Футлики. От этих паразитов не спасали ни какие генетические чистки. На Сириусе 6 эта проблема решалась довольно просто. Там обитали Трансиверы - птички на вроде колибри, питавшиеся Футликами. Благодаря чему сохранялся хрупкий баланс между численностью и тех и других . Но в отличие от Футликов, Трансиверы могли жить только на родной планете. На остальных они вымирали по не выясненным пока причинам. Когда Рик заселился на планетоид, кактусомания была в полном разгаре. Со временем все сошло на нет, и только небольшая группа энтузиастов занималась этой фигней. Вначале Декарт использовал обычные средства: различные химикаты и специализированных роботов-убийц. Но Футлики были живучи, словно тараканы и сумели приспособиться ко всем напастям. Более того, они уничтожили почти все кактусы на планетоиде. Рик был очень зол. Казалось, выхода не было, но в один прекрасный день Рик узнал про Кообов. Эти существа обитали на далекой-далекой планете Светлое Будущее. Кообы очень походили на стрекоз, правда, были несколько больше и мели пару клешней. Декарт привез несколько особей, которые не только прижились на планете, но и стали питаться Футликами! Хотя на Светлом Будущем они предпочитали растение со странным названием Капэсэста. И с тех самых пор зацвели на планетоиде сирианские кактусы. Они покрывали 90 процентов площади планетоида. Трудность была преодолена, и со временем Декарт потерял к ним всякий интерес. Однако он увлекся кое-чем другим. Декарт стал наблюдателем. Ибо нет ничего интереснее войны Футликов и Кообов. Он ждал уже много дней. Футлики были просто обязаны рано или поздно здесь появиться. И вот настал радостный миг. Луна уже коснулась горизонта, когда послышался шорох. Затем полетели комья земли и из глубины, словно стрелы, метнулись прыгающие черви длинной с ладонь.

ПШИТЬ - и они уже на кактусе.

ХРУМ - и они уже внутри. Их два или три десятка, они прыгают со всех сторон. Буквально из подего ног.

ЧВАК-ЧВАК - они уже внутри кактуса и жрут его. Кактус жалко вибрирует и на глазах сдувается. Но вдруг сверху слышится пронзительный звук.

ВЖИК-ВЖИК! Это с высоты двадцати метров пикируют Кообы. Они, словно боевые вертолеты, стрекоча своими лопастями, кидаются на добычу. Их не больше десятка, но они очень стремительны, один чуть не задел Рика, виртуозно пролетев в сантиметре от его головы. Кообы летают очень быстро, гораздо быстрее, чем птицы. Они кидаются на Футликов, которые в страхе прыгают по сторонам. Но поздно.

ХРУС-ХРУС!- слышен новый звук. Это Кообы работают клешнями. Футликам не уйти. Они в спешке вкапываются в землю. Но лишь немногие. Две трети из их стаи повержены Кообами, пиршество которых продлится еще пару минут. После чего они взлетят обратно наверх, на высоту двадцати метров, где и зависнут, высматривая новую добычу. Декарт почувствовал, что вспотел от перенапряжения. Подобного усладительного зрелища он не видел уже очень давно. У него даже голова пошла кругом. Для того, чтобы увидеть это стоило ждать не только месяц, но и год и десять лет. Вот это шквал эмоций! Вот это жизнь, которой у властелинов галактики так много по времени и так мало по событиям. Ведь что такое время - это не количество часов, дней, столетий и тысячелетий (а именно столько жили повелители галактики), время - это количество событий пережитых человеком. Если хоть сколько-нибудь значительные события происходят с частотой в сотню лет, сто лет кажется одним днем, тем днем, когда произошло это событие, а остальные дни, года, десятилетия монотонного времяпрепровождения сливаются в одно мало запоминающееся мгновение. Некоторые избавляются от этого пустого времени, засыпая на столетия и даже на тысячелетия, пробуждаясь только, когда в галактике происходит что-нибудь интересное. Декарт закрыл глаза, прокручивая в уме недавнее побоище. И уже не видел, как к обглоданному кактусу подлетел медлительный робот похожий на гриб и полил его химической гадостью.