Сотник

Лично Сангиру Алексей не сделал ничего плохого и чувствовал себя несправедливо презираемым. Неужели Сангир устроит рубку? У дружинников оружие пока при себе, воины все опытные, и сеча выйдет злая, кровопролитная, биться будут до последнего воина. Даже если русские и одолеют, назад им не вернуться: догонят превосходящими силами и посекут. Алексей не знал, что предпринять в этой ситуации – предыдущий опыт не мог дать подсказки, пути выхода.

Вступился князь. Если ратник его в прошлом был рабом, но освобожден Неврюем и не совершил гнусного преступления, то так ли велика его вина? Сдай он сейчас Алексея на расправу Сангиру – дружина не будет ему верить и по возвращении разбежится. Да и славу нехорошую о князе разнесут по всей Руси. Для чести князя урон большой, недруги и враги только злорадствовать будут.

Сангир хитросплетения тайных пружин верховной власти хорошо понимал. Силой взять Алексея хоть и можно, но чревато для самого Сангира – а то и для его отца. Что для Батыя один русский ратник? Пустое место, чириканье воробья, дуновение ветра. Однако дело в обиде, нанесенной князю. Обидеть гостя высокого, посла – преступить Ясу, главный закон Чингисхана. Кто из князей после этого поедет в Орду? А Батыю не нужна Русь, раздираемая междоусобицами. Можно, конечно, послать войска – усмирить воюющих, но кончится все разрушениями и гибелью большого числа жителей. И с кого тогда габалык брать? Нет, нельзя резать курицу, несущую золотые яйца. Орде нужен один сильный правитель, которому будут подчиняться удельные князья, будут платить ему дань, а уже Великий князь повезет ее в Орду.

Но и отпускать Алексея для Сангира было выше его сил. Ведь, по его понятию, Алексей нанес обиду его семье, и прежде всего – ему самому.

Ни Сангир, ни Неврюй, ни сам князь в тот момент не знали, что Александр в Орде сблизится с сыном Батыя, Сартаком, и станет его побратимом. Мало того, князь склонит Сартака к принятию христианства. Правда, воспользоваться расположением Батыя Александр не смог.

Батый, или Бату, как его называли сами моголы, страдал повышенным давлением и умер от паралича в 47 лет. Сына Сартака убили, задушив его шелковым шнуром по приказу Берке, брата Бату. Борьба за власть в Каракоруме и других Ордах – Золотой, Белой, Синей – была жестокой.

– Пусть он сразится со мной, – выпятил грудь Сангир. – Я прикажу своим воинам при любом исходе поединка не чинить тебе, князь, препятствий и сопровождать тебя до Сарая.

– А если победит Алексей?

– Тому не быть! Сам великий Тенгри поможет мне! Но если он отвернется и я погибну, противник мой может уйти свободно. В том даю твердое слово.

Князь был в смятении, ошарашен. Это сейчас Сангир великодушен, играет в благородство. А если он погибнет, не набросятся ли его воины на сотню князя? Победить – вряд ли, но посольство не выполнит задачи, и ярлык на княжение достанется Андрею. Ставка слишком высока. После смерти в тринадцатилетнем возрасте брата Федора Александр был старшим сыном почившего в бозе Великого князя Ярослава и рассчитывал занять освободившийся трон по старшинству, согласно традиции. И вот эта нелепая встреча грозила перечеркнуть все стремления князя главенствовать на Руси. «Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом», – гласит русская пословица.

Но что оставалось князю в данной ситуации? Он кивнул головой – в знак согласия.

Сангир привстал на стременах и приказал воинам отойти на пять десятков шагов и не мешать, что бы ни произошло.

Князь, по аналогии, тоже приказал своим отъехать. Между двумя группами воинов образовалось обширное пространство.

– Ну что, Алексей, не подведи, – обратился князь к своему сотнику. Но как-то неуверенно он это сказал, холодок прозвучал в голосе.

Алексею это не понравилось. Наверное, для князя было бы лучше, если бы Алексей в поединке погиб. Эка делов – сотник погиб, да сколько их в сечах гибнет! И похоронили бы здесь же, не заморачиваясь. Зато Сангир, сын Неврюя, остался бы жив, и князю потом общаться в Орде легче было бы.

Но и от поединка отказываться нельзя, вызов брошен. Иначе за трусость сочтут, на князя пятно ляжет. Уж коли сотник личной сотни струсил, то каков сам князь? Стало быть, и дружина его не лучше. Так чего с ним считаться, уважать и остерегаться?

Убедился Алексей, что для князя он только мелкая сошка, разменная монета. Это стало для него неприятным открытием, и он решил биться насмерть, изо всех сил. Негоже с побратимом в поединке сходиться, не щадя живота, но не он спровоцировал бой.

Алексей всмотрелся в лицо Сангира. Тот был спокоен, глаза, и без того узкие, прищурил, лицо каменное. Ну да, восточный менталитет: не выдавать эмоций, какие бы они ни были. Интересно, о чем Сангир сейчас думает? Эх, зря он его тогда спас. Хотя и из плена благодаря тому поступку освободился, но сейчас не было бы этого противостояния.

Сангир толкнул каблуками сапог коня, начав тем самым разбег.

Алексей сделал то же самое. Левый бок щитом прикрыл, в правой руке – ливонский меч. Сталь у клинка великолепная, и в отличие от русских мечей конец острый. Таким можно не только рубить, но и колоть, и мало какая кольчуга удар этого меча сдюжит. Все же немцы понимают толк в оружии.

Перед самой сшибкой Сангир закричал по-могольски:

– Сдохни, шелудивый шакал! – и нанес удар.

Алексей прикрылся щитом и успел-таки ударить мечом по левой части бедра побратима. Халат расшитый распорол, а под халатом кольчуга железным звуком зашелестела.

Кони пронеслись мимо.

У самых моголов Алексей развернулся и снова стал разгонять коня. Так же и Сангир поступил. Они снова обменялись ударами, но без особого успеха. На этот раз коней притормозили, крутанулись – почти на месте. С ходу хорошо копьем бить, а на мечах биться надо на малой дистанции.

Сангир стал осыпать Алексея ударами меча. Степняки поддерживали его ободряющими криками, русская же дружина смотрела на бой молча.

Алексей прикрывался. Пусть противник выдохнется, устанет, выпустит пар, а то и ошибку допустит. Вот тогда Алексей атаку и произведет.

Сангиру победа нужна, бой на глазах нукеров происходит. По всей степи тогда воины весть о победе славной разнесут. Алексей ростом велик и не простой воин, сотник. Нукеры же приврут и приукрасят – вроде того, что русский воин гигантом был да тысячником, не меньше. Такого в бою убить – прославиться.

Алексей же за жизнь свою бился. Даже если он Сангира сразит, но тот его серьезно ранит, в степи без помощи толкового лекаря не выжить, ранение равносильно смерти. Потому осторожничал, не рисковал. Не трусил, конечно, но вел себя осмотрительно: слишком далека родная сторона, а у князя даже повозки нет – раненого хоть до Рязанщины довезти, самой близкой христианской земли.

Из-за щита Алексей наблюдал за побратимом – за каждым его движением. Про себя отметил, что сила его ударов и скорость ослабли маленько. Мечом работать – это не стрелы из лука издалека пускать, тут сила и выносливость нужны. А вот их-то Сангиру и не хватает. Зачем себя упражнениями обременять, когда рабы есть, слуги, в бою – нукеры верные?

Дождался-таки Алексей, когда Сангир, приободряемый криками сотни, решил нанести решающий удар. Противник, хоть и велик ростом, слабаком ему казался, в глухую защиту ушел, нападать боится. Привстал он на стременах, сверху ударил, в голову или плечо целя.

Алексей руку со щитом вскинул, прикрываясь от удара, а сам правую руку с мечом вперед выбросил. Сангир знал, что русский меч – оружие рубящее, а не колющее, ему замах нужен. Да просчитался. Клинок Алексея и кольчугу пробил, и в грудь на две пяди вошел.