Советская элита от Ленина до Горбачева. Центральный Комитет и его члены, 1917-1991 гг.
Шрифт:
Наши собственные исследования показали: обращаться с социальным статусом членов партии в научной работе следует с большой осторожностью. Порой нелегко определить, род занятий партийных руководителей до революции. Информация об этом скудна, и многие в начале XX в. занимались только партийной работой. Они регулярно меняли род занятий, их трудовая деятельность перемежалась с тюремным заключением, ссылками или вынужденной эмиграцией. Начало Первой мировой войны помешало карьере многих революционеров, причём не только из числа молодых людей, призванных в армию. Учитывать показатели происхождения и степени образования также следует с осторожностью, но всё же эта проблема поддаётся более простому решению. Чтобы установить, к какому социальному слою принадлежит тот или иной член партии, нужно выяснить профессию его отца. В данном случае вновь становится уместным деление революционной элиты на несколько подгрупп (по происхождению). Итак, 42% (8 из 19) представителей старой революционной элиты происходили из низших слоёв: семей рабочих или крестьян. Эти же пропорции верны и для ядра нашей элиты (10 человек из 23). Зато в рядах новой элиты выходцы из низших слоёв составляли 66% (21 из 32). В любом случае, значительная часть представителей революционной элиты имели плебейское происхождение. 52% всех членов ЦК (40 из 77) — дети рабочих или крестьян: из них 16 человек (21%) — выходцы из рабочих; 24 (31%) — из крестьян. Причём последних в рядах новой революционной элиты было больше, чем среди представителей старой [76] .
76
Согласно подсчётам Мосса, лишь пятая часть старых большевиков — бывшие крестьяне. См.: Mosse W.Е. Makers of the Soviet Union. P. 145. По наши данным, их присутствие в революционной элите было выше: к крестьянам относилась почти треть представителей старой элиты (6 человек из 19 или 32%). Среди новой элиты крестьян было ещё больше (14 из 32 или 44%).
Уровень образования у представителей революционной элиты различался, впрочем, как и происхождение (табл. 1.6): 40% (31 из 78) посещали высшее учебное заведение, 33% (26
77
Что значит это высшее образование? Некоторые члены ЦК в юности слушали лекции в университете или в политехническом институте либо другом подобном учебном заведении. Некоторые из них так и не завершили курс обучения. К революционерам со средним образованием мы относим не только тех, кто прослушал полный гимназический курс или закончил реальное училище, но и тех, кто лишь обучался в них, не завершив своего образования. Подпольная деятельность и образование, принимая во внимание политику репрессий в царской России, часто были вещами несовместимыми.
78
В данном случае наши выводы отличаются от выводов Мосса. По его подсчётам, только 20% старых большевиков получили высшее образование и 50% имели среднее, из новых большевиков «чуть более трети» имели высшее образование, и в тоже время «едва ли более четверти» учились в средних учебных заведениях. См.: Mosse W.Е. Makers of the Soviet Union. P. 145.
| Таблица 1.6. Образовательный уровень революционной элиты | |||
|---|---|---|---|
| Все | Старая элита | Новая элита | |
| Высшее образование | 31 | 9 | 8 |
| Среднее образование | 26 | 7 | 10 |
| Начальное образование (или не посещали учебные заведения) | 21 | 3 | 14 |
| Всего | 78 | 19 | 32 |
Примечание. Революционная элита — это члены партии, избиравшиеся в ЦК в период с 1917 по 1922 гг. (включительно). Старая элита — это те, кто не был переизбран после 1920 г. Новая элита — члены партии, которые вошли в ЦК только после 1920 г. В графу «высшее образование» включены и те, кто хотя бы лишь приступил к обучению в институте или университете.
Описывая советскую элиту, исследователи часто забывают об особенностях отношений большевиков и царского правительства. Члены РСДРП был убеждены в необходимости свержения самодержавия. Со своей стороны государство оставляло крайне мало пространства для общепринятой политической деятельности. Проявлением открытого конфликта этих двух сторон стала революция 1905 г., напряжённые отношения между властями и членами РСДРП переросли в открытое столкновение. Отказ депутатов фракции РСДРП в Государственной думе голосовать за военные кредиты в 1914 г. привёл к новому этапу закручивания гаек со стороны правительства [79] . Мы не располагаем абсолютно достоверными сведениями о политических преследованиях членов партии. Ссылки в их биографиях на факт — «подвергался репрессиям» — скрывают разный жизненный опыт. Представители советской элиты 1917–1923 гг. почти все тем или иным образом подвергались репрессиям. Не один год они провели в ссылках (в отдалённых уголках России), некоторые были вынуждены покинуть страну или побывали в тюрьмах и на каторге. Например, Дзержинский (он тогда ещё не был большевиком), впервые сосланный в 1897 г., чья последующая жизнь превратилась в череду ссылок, тюремных сроков, побегов, эмиграции (с 1912 по 1917 гг. он постоянно находился в тюрьмах и на каторге), — скорее исключение. Однако судя по биографическим данным, в той или иной форме репрессиям подвергалось большинство. В этом смысле старая революционная элита была затронута ими в большей степени, чем новая, но всё же это был их общий опыт. Подвергаясь преследованиям со стороны самодержавия, многие скрывались за границей. Впрочем, разница между зарубежным опытом старой и новой элиты невелика. Поэтому было бы грубой ошибкой одних причислять к космополитам, а других нет [80] .
79
Документы Охранного отделения см. в репринтном издании: Большевики: Документы по истории большевизма с 1903 по 1916 г. бывшего Московского охранного отделения. — М., 1990.
80
Согласно Пайпсу, даже марксисты, много лет прожившие за границей, как, например, Ленин, Троцкий и Зиновьев, не были знакомы с «зарубежными политическими культурами». «Хотя они находились в гуще событий, они не стремились к близкому общению с носителями западных ценностей. Они жили в эмигрантской среде и были изолированным от остального сообщества, их привлекали лишь активисты радикального крыла европейского социалистического движения». См.: Pipes R. Russia Under the Bolshevik Regime… P. 236f. Несомненно, у этой точки зрения есть свои основания. Но в то же время, по словам самого Пайпса, Ленин «почти половину сознательной жизни провёл за границей… и просто не имел возможности хорошо изучить свою родину» (Там же. С. 352). Создаётся впечатление, что Ленин не только был равнодушен к Западу, но и не понимал Россию.
Трудно переоценить значение гражданской войны 1917–1921 гг. в процессе формирования революционной элиты. Многие исследователи, и среди них Мосс, полагают, что война явилась главной причиной изменения состава революционной элиты в 1920 г. В 1917 г. большевики достигли власти — и почти сразу же разгорелся военно-политический конфликт, достигший невиданного размаха. Это была жестокая, беспощадная схватка — не на жизнь, а на смерть. С точки зрения дарвинистского подхода, гражданскую войну можно рассматривать как форму естественного отбора, в результате которого среди старых большевиков выделилась новая группа. Шейла Фицпатрик уверена: радикальные меры, к которым прибегали в годы гражданской войны, определили предрасположенность ветеранов партии к идее «революция превыше всего». Впрочем, предлагаемое ею противопоставление среди большевиков групп штатских и военных, то есть тех, кто сражался в рядах Красной армии и кто не участвовал в боях гражданской войны, по крайне мере в отношении революционной элиты выглядит не очень убедительно [81] . Моше Левин, автор вышедшей в 1968 г. книги «Последняя схватка Ленина», обращал внимание на тот факт, что среди представителей революционной элиты все меньше становилось тех, кто представлял альтернативные варианты дальнейшего политического развития. По его мнению, элита прошла строгий отбор. «[Гражданская] война и её последствия, — пишет он, — сказались и на персональном составе партийного руководства. Уже вскоре стало ясно, что в нём появляются люди определённого типа, претендующие на лидерство в партийной иерархии». Левин выделил в партийном руководстве два группы: первая — «мыслители и идеалисты» и вторая — «практики, люди дела, активные революционеры». Представители нового поколения «принадлежали к особой «расе» реалистов и практиков». Интересно, что, сделав этот вывод, Левин не развил его в вышедшей 20 лет спустя обобщающей работе, посвящённой этому периоду. Вместо неё он предложил другую эволюционную метафору. По его мнению, партия в целом после 1917 г. представляла «как бы другой род, состоящий из тех же, если не из совершенно иных, биологических видов» [82] . В наиболее полном виде аргументы Левина развил Марк ван Хаген. Он считал политику «военного социализма» следствием «общего опыта военной службы» [83] . Однако если рассматривать революционную элиту с нашей точки зрения — на уровне членства в ЦК, — эти выводы не столь очевидны. Как мы уже отмечали, состав революционной элиты в 1917–1923 гг. не претерпел значительных изменений. К тому же, в биографиях представителей новой революционной элиты не прослеживается подобная тенденция на примере службы в Красной армии, участия в действиях продотрядов и т.д. Хотя это может быть верным по отношению к следующему после членов ЦК уровню руководителей. Они действительно сделали карьеру как раз в ходе гражданской войны. В то же время вполне уместно предположить, что гражданская война наложила определённый психологический отпечаток на представителей всех уровней власти. Вооружённая борьба ожесточила как ветеранов партии, так и её новобранцев, представителей элиты и рядовых членов.
81
Fitzpatrick S. The Legacy of Civil War // Party, State, and Society in the Russian Civil War: Explorations in Social History / ed. D. Koenker et al. — Bloomington, 1898. P. 385–398, 399–423.
82
Lewin M. Lenin’s Last Struggle. — N. Y., 1968. P. 32, 59; Lewin M. The Civil War: Dynamics and Legacy // Party, State, and Society in the Russian Civil War… P. 399–423. См. также: Lewin M. The Making of the Soviet System. — London, 1985. P. 21–26, 202, 308.
83
von Hagen M. Solders of the Proletarian Dictatorship: The Red Army and the Soviet State, 1917–1930. — Ithaca, 1990. P. 6.
См. также: von Hagen M. The Rise and Fall of the Proletarian Sparta: Army, Society, and Reformism in Soviet History // Reexamining the Soviet Experience: Essays in Honour of Alexander Dallin / ed. David Holloway. — Boulder, 1996. P. 53–56.В течение многих лет внимание исследователей привлекает одна исключительная особенность, роковым образом отразившаяся на судьбах представителей революционной элиты 1917–1923 гг. Почти все они стали жертвами политической системы, ими же созданной. Из 62 ещё живых в 1936 г. представителей революционной элиты 44 человека (71%) стали жертвами политических репрессий в 1937–1938 гг. [84] Их судьба отражена в табл. 1.3. Новая элита понесла почти такие же чувствительные потери, как и другие выделенные нами подгруппы. К высшей мере наказания были приговорены 67% представителей новой элиты (18 из 27), 73% — старой (11 из 15) и 75% из состава её ядра (15 из 20). На скамье подсудимых в 1935–1938 гг. в ходе показательных процессов оказалось 15 представителей революционной элиты. Из них четверо были из новых и только трое относились к старой гвардии [85] . Видимо, «людям дела», о которых писал Левин и которые после 1920 г. взяли в свои руки бразды партийного правления, не удалось построить новый мир и стать его полноправными хозяевами. Этот вопрос мы подробнее обсудим в главах 2 и 3.
84
Из 78 представителей революционной элиты 16 человек умерли до 1936 г. В их число входят и те, кто был убит (Л.Д. Троцкий) или умер в тюрьме (К.Б. Радек и Г.Я. Сокольников). Хотя А.А. Иоффе, С.М. Кирова, В.В. Куйбышева, Г.К. Орджоникидзе и М.П. Томского не считают жертвами сталинизма, некоторые из них с большой долей вероятности также могут быть отнесены к этой категории. Томский был бы расстрелян, если бы не покончил с собой. То же самое можно сказать об Орджоникидзе. Иоффе застрелился ещё в 1920-е гг. — мог ли он, соратник Троцкого, уцелеть во время чисток? Многие исследователи убеждены: в смерти Кирова Сталин сыграл не последнюю роль, и даже смерть Куйбышева не была случайной.
85
В это число входят Г.И. Сафаров и П.А. Залуцкий, которые якобы входили в Ленинградскую контрреволюционную зиновьевскую группу (суд над ними состоялся в январе 1935 г.). В 1936–1938 гг. ещё 13 человек оказались на скамье подсудимых на трёх так называемых больших московских процессах.
Джорж Хопт и Жан-Жак Мари, досконально изучив судьбу высших партийных чиновников (по материалам из энциклопедии «Гранат»), выступили с критикой, по их словам, «расплывчатого и слишком упрощённого понятия «большевистская старая гвардия»». Они полагали, что среди большевиков не было людей, которых можно отнести к какому-то одному определённому типу [86] . Это утверждение, во всех отношениях верное, крайне важно для нас. Можно согласиться с Моссом и другими исследователями, выделяющими в рядах революционной элиты группы новых и старых большевиков, и 1920 г. является разграничительной линией. В то же время нам известно, что кадровый состав ядра революционной элиты, в которое входили 23 человека, не изменился даже после 1920 г., так что, по-видимому, различия между старой и новой элитами не являлись непреодолимой пропастью. Более того, мы не можем убедительно классифицировать их по месту рождения или национальности, по уровню образования либо по принадлежности к тому или иному социальному слою. В обеих подгруппах были и рабочие, и интеллигенция, и русские, и нерусские. Революционная элита всегда была неоднородна, и предполагая, что члены ЦК «из простонародья» постепенно вытеснили своих образованных предшественников, мы чрезмерно упрощаем ситуацию.
86
Makers of the Russian Revolution / ed. G. Haupt and J.-J. Marie. — London, 1974. P. 22. Хопт и Мари изучали биографии партийных деятелей, представленных в энциклопедии «Гранат». Мы полагаем, что объект их интереса имеет много общего с предметом наших исследований — революционной элитой (членами ЦК).
Кроме того, представители старой и новой элиты обладали особыми характеристиками, отличавшими их как от низших партийных чинов, так и от остальных членов советского общества. Все они были в прошлом подпольщиками — это, пожалуй, их главная особенность. Их нельзя сравнивать и с представителями следующего уровня в партийной иерархии — делегатами партийных съездов. Например, около 94% представителей новой элиты — это старые большевики. Для сравнения, из 552 делегатов, присутствовавших на съезде РКП(б) в 1922 г. к этой категории могут быть отнесены лишь 48% (более 200 человек; см. табл. 1.4). По-видимому, именно это подразумевал Ленин, когда писал Молотову накануне XI съезда РКП(б): «…в настоящее время пролетарская политика партии определяется не её составом, а громадным, безраздельным авторитетом того тончайшего слоя, который можно назвать старой партийной гвардией» [87] . Ветераны этой старой партийной гвардии — иными словами, революционная элита 1917–1923 гг. — имеют много общего с членами ЦК, впервые избранными в его состав в 1923–1934 гг. (мы будем рассматривать их как молодых новобранцев ранней сталинской элиты во второй главе настоящей работы). Хотя старых большевиков в последней группе было несравнимо меньше. Так как же можно охарактеризовать революционную элиту и молодых новобранцев? В большинстве своём это коммунисты приблизительно одного возраста и сходного опыта. Они родились до 1901 г. и выросли в царской России. Эти люди — революционеры, активные участники событий 1917–1920 гг. Где между ними проходила трещина, станет ясно лишь с началом сталинских репрессий.
87
Ленин В.И. ПСС. Т. XLV. С. 20.
Старые большевики
Среди членов ЦК нельзя выделить кого-то в качестве типичного представителя революционной элиты. Однако Николай Николаевич Крестинский и Андрей Андреевич Андреев в какой-то степени могут служить примерами её признанных типов. Крестинский — образованный человек, представитель интеллигенции, Андреев — сын крестьянина. На пике своей карьеры и Крестинский, и Андреев были членами Политбюро: Крестинский в 1919–1921 гг., а Андреев с 1926 г. Однако в период с 1917 по 1923 г. они не входили в число политических фигур первого ряда.
В 1918–1922 гг. Николай Крестинский служил наркомом финансов. В 1921–1930 гг. — полпредом в Веймарской Германии. С 1930 г. он — заместитель наркома иностранных дел СССР. На этом посту Николай Николаевич оставался до 1937 г. [88] С 1919 г. по март 1921 г. он также был секретарём ЦК РКП(б) и входил в состав Политбюро и Оргбюро. Крестинский избирался в ЦК в 1917, 1918, 1919 и в 1920 г., но не переизбирался в его состав ни в марте 1921 г., ни в апреле 1922 г., ни на последующих съездах партии. Крестинского расстреляли в 1938 г. в возрасте 55 лет. Его дочь, Наталья Крестинская, позднее писала об отце как об «интеллигенте старой школы», однако его нельзя считать типичным представителем эмигрантской среды. После революции Крестинский занимался главным образом внешней политикой. А ведь он не знал иностранных языков и до 1917 г. не принимал участия ни в одном из заграничных съездов партии. Нельзя его отнести и к партийным теоретикам — он не оставил после себя значительных работ.
88
Недавние публикации, посвящённые Н.Н. Крестинскому: Соколов В.В. Н.Н. Крестинский — революционер, дипломат (1883–1939) // Новая и новейшая история. 1989. № 5. С. 120–142, Попов Н. «Был и остаюсь большевиком» // Возвращённые имена: Кн. 1. М., 1989. С. 299–314. Хотя и тенденциозные, но представляющие интерес показания Крестинского на суде 1938 г. см.: The Great Purge Trial / ed. R.C. Tucker and S.F. Cohen. — N. Y., 1965. Краткую биографию Крестинского см.: Энциклопедический словарь «Гранат»… С. 462; Состав руководящих органов Центрального Комитета КПСС — Политбюро (Президиума), Оргбюро, Секретариата ЦК (1919–1990 гг.) // Известия ЦК КПСС. 1990. № 7. С. 104.
1.1. Николай Крестинский, 1927 г. (РГАКФД. г. Красногорск)
Будущий большевик Крестинский родился в 1883 г. в провинциальном городе Могилёве. Его родители — украинцы по национальности, но Могилёв — это территория будущей Белоруссии. Они являлись, по-видимому, типичными представителями обрусевшей интеллигенции, которую в то время можно было встретить во всех уголках Российской империи. И хотя в партийных документах Крестинский значился как украинец, его карьера никак не связана с Украиной. В молодости его отец увлекался нигилизмом, но остепенившись и став главой семейства, преподавал и занимался административной работой в Могилёвской классической гимназии. Николай Крестинский в 1901 г. окончил Виленскую гимназию (в современном Вильнюсе). В последних классах он, юноша 16 или 17 лет, увлёкся радикальными политическими идеями под влиянием одного из своих учителей, сторонника марксизма. В отличие от большинства своих современников, большевиков-интеллигентов, Крестинский получил высшее образование: в 1907 г. окончил юридический факультет Санкт-Петербургского университета. Политикой юноша начал заниматься с конца 1901 г. Отсчёт его партийного стажа ведётся с 1903 г., когда он вступил во вновь организованное Виленское отделение РСДПР. В то время Крестинскому было 20 лет. По его собственному утверждению, он стал причислять себя к большевикам только во время революции 1905 г. До того, как переехать в Петербург на постоянное место жительства, он состоял в нескольких городских партийных комитетах в западном регионе России. Помимо партийной деятельности Крестинский совершенствовал профессиональные навыки: он был присяжным поверенным. В отличие от большинства представителей русской интеллигенции Крестинский не оставил политику даже после поражения революции 1905 г. В течение 1907–1914 гг. он защищал интересы профсоюзов, публиковался в периодических изданиях, выполнял работу в интересах фракции социал-демократов в Государственной думе. В 1912 г. он баллотировался на выборах, правда, безуспешно. Молодого радикально мыслящего юриста лишь в незначительной степени затронули репрессии со стороны властей. В возрасте 22 лет во время кризиса 1905 г. он по вполне понятным причинам был захвачен борьбой с самодержавием. С осени 1904 г. Крестинский лишь несколько раз подвергался арестам и заключениям на непродолжительное время. Первый серьёзный инцидент произошёл в 1914 г., уже после начала Первой мировой войны. Крестинскому тогда был 31 год. Его выслали из Петербурга, но не в сибирскую глушь, а на Урал, где он жил в крупных городах.