Советские художественные фильмы. Аннотированный каталог (1968-1969)

Он молча взглянул на девушку, отвернулся.

Прогремел выстрел.

— Что, бросаться стала? — спросил фельдшер, подойдя к Джемшиду.

— Да, — не поднимая головы, коротко ответил тот, — бросилась на человека.

После этого случая Сельби несколько месяцев не встречала Джемшида, но не могла забыть его, большого, сильного, похожего на древнего батыра.

«И ничего в нем нет чудного, — часто думала Сельби. — Очень даже хороший парень». И каждый раз почему-то вспоминала, какое у него тогда было смущенное лицо.

Как-то ранним утром Сельби шла по дороге, подгоняя ослика. Он был чуть виден из-под огромного вьюка тутовых веток. Ослик вдруг испугался чего-то, метнулся в сторону. Вьюк свалился на землю. Сельби остановилась, беспомощно оглядываясь по сторонам, — одной ей поднять такой груз было не под силу. «Неужели развязывать и навьючивать снова?» — с тоской подумала девушка и в этот момент услыхала сзади быстрые шаги. Она обернулась. Джемшид! Сердце у Сельби замерло.

Джемшид подошел к ней и, не здороваясь, коротко сказал:

— Держи ишака, сейчас подниму.

— Здравствуй, Джемшид.

— Что? — недоуменно пробормотал парень и вдруг покраснел. — Здравствуй. Как себя чувствуешь?

Вид у него был совершенно растерянный, и это придало девушке смелость.

— Меня зовут Сельби, — улыбаясь, сказала она, — давай познакомимся.

— А разве мы незнакомы? — удивился Джемшид.

Теперь покраснела девушка.

— Мы, конечно, знакомы, но просто я думала… ты же не знаешь моего имени… может быть, забыл…

— Я не забываю имена, — ответил Джемшид и, легко подняв вьюк, взвалил на ишака.

Не добавив ни слова и не попрощавшись, он быстро зашагал по дороге.

Через несколько дней Сельби увидела Джемшида на общем собрании. Он сидел далеко, но не отрывал от нее взгляда. Сельби кивнула парню. Джемшид радостно улыбнулся в ответ и уставился на сцену. Немного погодя девушка снова посмотрела в его сторону. На этот раз он не опустил глаза. Весь вечер она чувствовала не себе взгляд этого странного, не похожего на других парня и то и дело невольно оглядывалась на него.

«Я с ума сошла, — спохватилась наконец девушка. — Что люди подумают!» — и решительно отвернулась.

Но долго ли можно скрывать сердечную тайну? Парень теперь часто бывал в кишлаке, и очень скоро все поняли, что Джемшид и Сельби неравнодушны друг к другу. Хотя никто, конечно, не мог предположить, что они не только не заводили речи о любви, но вообще ни разу не поговорили толком.

ДЖАНМУРАД УДИВЛЯЕТСЯ

Джанмурад, младший сын Шамурада-аги, шел из школы. Подходя к дому, он услышал крик ишаков. Мальчик перестал бросать камешками в ворон и прислушался. «У нас гости», — сразу решил он.

Во дворе паслось несколько ишаков со спутанными ногами. Мать суетилась у тамдыра, на правой руке у нее была большая стеганая варежка — ее надевают, сажая в тамдыр лепешки.

— Поди сюда! — крикнула она сыну, отведя ото рта яш-мак.

Джанмурад повесил портфель на сучок и подошел к матери.

— У нас гости, — негромко сказала Марал-эдже, — пойди в кибитку, помоги отцу.

— Хорошо, мама.

— Подожди. Захвати-ка чуреки. Заверни только их в салфетку.

Джанмурад вошел в кибитку, вежливо поздоровался. Гостей было трое. Этих почтенных седобородых стариков Джанмурад и раньше иногда видел в доме. На костре, разложенном посреди кибитки, стоял большой кумган, вода в нем еще не закипела. «Гости пришли недавно», — сообразил Джанмурад.

Мальчик знал, что эти люди приехали неспроста, — отец приглашает их, когда надо обсудить что-нибудь важное. Знал он также, что отец его не прогонит. Шамурад-ага считал недостойным советоваться с женой, это верно, а сыновья, что ж, подрастут, мужчинами станут…

Вода закипела. Джанмурад ловко подхватил кумган и снял с огня. Гости занялись чаепитием.

После нескольких пиал один из стариков, Мятчик-ага, откашлялся и заговорил:

— Да, Шамурад, не так все получилось, как мы ожидали.

Шамурад-ага понимающе улыбнулся:

— Ничего, Мятчик. Тут главное не уступить. Она на своем стоит, и вы ни шагу назад.

— Э, Шамурад… — Мятчик-ага снял мохнатый тельпек, вытер пот со лба, снова водрузил шапку на голову и сказал со вздохом: — Нет, Шамурад, чувствую, не выйдет наше дело. Эта женщина ничего знать не хочет. Не продам, говорит, свою дочь. И все тут.

— Что? — Шамурад-ага в изумлении поставил пиалу на кошму. — Так и сказала?!

— Это еще не все. Ты послушай дальше.

Шамурад-ага снова взял в руки пиалу.

— Я, говорит, если хотите знать, никогда не согласилась бы отдать свою дочь в эту семью, но что делать — дети полюбили друг друга, не мне им мешать. А о калыме, говорит, и не заикайтесь… Такого от нее наслушались… Нет, с этой женщиной нам не столковаться!..

Шамурад-ага нахмурился, его темное, прокаленное каракумским солнцем лицо еще больше потемнело, — так темнеет в кибитке, когда солнце скрывается за тучей.

В этот вечер гости не засиживались, едва начало смеркаться, они быстро собрались и уехали.

«Чудной какой-то отец, — размышлял Джанмурад после ухода стариков. — Радовался бы, что калым не платить, а он обижается. Ведь так и деньги и скот у него останутся. А за калым, если узнают, судить будут».

Вечером мальчик услышал, как вернувшийся с работы Джемшид разговаривал во дворе с отцом.

— Тут что-то нечисто, — сердито говорил Шамурад-ага. — Хорошую вещь никто не отдаст даром. А если у вещи нет цены, у нее не будет и хозяина… Нет, сынок, не годится нам брать невестку без калыма.

— Эх, отец, не знаешь ты этой семьи… — со вздохом ответил Джемшид.

Дальше Джанмурад не слышал, его позвала мать.

ЗА НЕВЕСТОЙ

К свадьбе готовились уже несколько дней. Во дворе Шамурада-аги было шумно и беспокойно: блеяли бараны, приготовленные в награду борцам, ржали лошади, на которых должны будут ехать за невестой, недовольно кричала белая верблюдица, предназначенная нести свадебный паланкин.

И в такое время Джанмураду приходится сидеть над уроками! «Домашняя работа», — написал он. — «Примеры тел цилиндрической формы». Мальчик потрогал левой рукой лоб и задумался: «Какие у нас дома есть тела цилиндрической формы?» Он окинул взглядом комнату, взглянул зачем-то на потолок, почесал макушку. Ничего подходящего в комнате не нашлось. Может, во дворе что-нибудь?