Советские художественные фильмы. Аннотированный каталог (1968-1969)

Оказалось, что сигнал поступал с не очень отдаленной планеты. Значит, там есть жизнь и разум? Вначале Байрам исследовал сигнал по системе алгоритмов экзосоциолога XX века Сухотина, затем пропустил текст через "сито модуляций" другого ученого — Гиндлиса. Оба метода идентификации разумных сообщений из космоса прошли проверку временем и считались достаточно авторитетными.

Теперь Байрама беспокоила другая проблема — смогут ли они продолжить рейс к Толимаку после того, как посетят эту планету? Хватит ли на корабле ресурсов энергии? Наконец — согласится ли экипаж на это отклонение от маршрута?.. Ганс, вероятно, поддержит меня, думал Байрам. Ибо Ганс всегда горячо желал встречи с братьями по разуму. Насчет Патриса такой уверенности у командира не было. А Слейтон?

Ну, скажем, экипаж согласится — и мы повернем к этой планете? А если возвратимся с пустыми руками? Разве не пропадут усилия и материальные ресурсы, затраченные человечеством на этот полет? Каждая минута космического времени Джона Гленна в 1962 году стоила без малого два миллиона долларов, а он провел в космосе целых 240 минут! А каждая секунда, проведенная экипажем "Апполона-12" на Луне, обошлась американскому народу в тридцать тысяч долларов. Каждый килограмм лунного грунта, доставленного на Землю, был оценен чуть ли не в миллиард долларов. Но все это было более века назад. Нынешние масштабы космических полетов не сравнить с теми. Измерить стоимость нашего рейса почти невозможно. Значит, меняя курс и цель экспедиции, я беру на себя огромную ответственность.

— Прошу всех в каюту отдыха!

После короткой информации о дешифровке сигналов и возможном контакте, Байрам предложил:

— Надо сообщить обитателям планеты, что мы приняли их сигнал. Высказывайтесь. Ты, Слейтон?

— Снова я говорю тебе, Байрам! Где доказательства, что там существует доброжелательная к нам цивилизация? Примут ли нас, как желанных гостей? Сможем ли посадить корабль на планету? Все это вопросы, большие вопросы! — Слейтон сделал ударение на слове "большие".

— Ну что ты лепечешь?! — в сердцах воскликнул Ганс. — Сплошное нытье! Что может быть прекраснее самого факта встречи с братьями по разуму! Тысячи лет люди ждали этого!

— Как тебе угодно! — холодно отозвался Слейтон. — Но я возражаю против отклонения "Гагарина" от маршрута. И от программы.

Наступило молчание.

— А ты что скажешь? — обратился Байрам к Патрису.

Африканец сидел, положив подбородок на руки, о чем-то глубоко задумавшись. Услышав вопрос Байрама, он распрямился — и опять застыл в молчаливой позе, — похоже, и он сомневался в необходимости вступать в немедленный контакт с инопланетянами.

В каюте отдыха температура всегда была в норме, но Байраму казалось, что она повысилась: ему стало душно. Он встал, рывком открыл "окно", выходящее на "Цветник". Струя свежести, напоенная ароматами растений, омыла его разгоряченное лицо.

— Несмотря на возражения Слейтона и колебания Патриса, я принимаю решение изменить курс "Гагарина". Человечество не осудит нас за такой шаг.

— Я "за" обеими руками! — поддержал его Ганс.

Патрис чуть заметно повел головой — было неясно, согласен он с Байрамом или возражает.

— Я понимаю, почему вы оба так настаиваете, — холодно заметил Слейтон, неприязненно поглядывая на Ганса. — Ты, Байрам, хочешь проверить свои лингвистические таланты, Ганс — обогатить медицинские познания. А что нам с Патрисом остается?

Патрис по-прежнему безмолвствовал, не меняя позы. Наконец он поднял голову, неуверенно улыбнулся.

— Вообще-то неплохо побывать на их планете. Ведь это редчайшее, уникальное событие, верно, Слейтон? И не опасайся ты их нападения. На крайний случай, у нас есть мощные боевые ракеты, защитные силовые экраны, лазеры.

— Не знаю, не знаю, — проворчал Слейтон. — Они могут так хитроумно напасть на корабль, что нам придется искать свои ребра по всей Галактике…

"Гагарин" стремительно врезался в черноту межзвездной ночи. По краям чаши фотонного отражателя метались слепящие языки энергетической отдачи.

Субсветная скорость — это нечто выходящее за пределы человеческих чувств. Небесная сфера на кормовых экранах пылала апокалипсическим заревом. То проявлял себя эффект Допплера: цвета мириадов звезд, невидимых в обычных условиях, теперь переливались всеми оттенками спектра. Звезды, дотоле излучавшие ультрафиолет, вдруг будто выскакивали из мирового вакуума — и тут же превращались в синие, затем — в голубые. Оранжевые становились бело-желтыми, красные — темно-вишневыми. И так без конца… А впереди корабля громадной стеной вставал почти абсолютный мрак. Но в этом мраке притаились другие светила, которые излучают обычно видимый свет, а теперь шлют навстречу кораблю ренгеновский или даже более высокочастотный гамма-свет. Казалось, "Гагарин" мчится в исполинском туннеле, сотканном из темно-серых мерцающих полос.

— Да поможет нам бог света и гравитации, — пробормотал за плечом Байрама Слейтон. — Чем все это кончится?

— Ничего, — отозвался Байрам. — Все будет в порядке.

Истекли еще несколько суток полета, и Слейтон первым увидел в окуляре телескопа светлое пятнышко. Вскоре оно превратилось в гуманность небольших размеров.

— Это же не планета, а туманность! — сказал пилот, доложив о наблюдении Байраму. — Ну и прекрасный новый мир отыскали мы!

— Вижу, ты не рад.

— Да уж так, радости мало, скорее неприятности жди.

— Не слишком ли много пессимизма?

— Боюсь, что придется поделиться им с некоторыми розовыми оптимистами.

— Странный ты человек, — вздохнул Байрам. — Зачем стал космонавтом, если нет уверенности в собственных силах?

— Сам пытаюсь разобраться в этом, — хмуро усмехнулся Слейтон.

И все же он оказался прав.

Оба вздрогнули от пронзительного вопля сигнала тревоги. Не простой, а боевой тревоги!

Они бросились к иллюминаторам — и замерли: на расстоянии нескольких десятков миль от корабля виднелись десять-пятнадцать небольших кораблей.

— Всем надеть шлемофоны! — скомандовал Байрам.

— Ты бы подал другую команду, — изменившимся голосом сказал Слейтон. — "Привести в готовность номер один ядерные ракеты!"

Байрам задумался.

— Пожалуй, ты прав. Только предупреди, чтобы кто-нибудь не поторопился нажать пусковую кнопку.

Космонавты, исполняя новую команду Байрама, перешли в отсек высшей защиты, хотя в душе понимали: в случае столкновения с неведомыми кораблями это не спасение. Впрочем, может, собратья по разуму вовсе не думают атаковать их.

— Слейтон, определи направление на планету! Патрис, включи систему силовой экранировки корабля! Ганс, перейди в кабину атомных ракет и жди моей команды!..

Изучив вариации искателя курса, Слейтон быстро говорил:

— Туманная планета — прямо перед нами. Расстояние — полторы астроединицы. "Гагарин" летит к ней. Но вот что удивительно: планета сама погружена в туманность. Местного солнца нет. Или мы его не видим. А планета освещается, вероятно, с искусственного спутника. Черт побери, бывают же такие странные миры!