Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

551. УКРАИНСКИЕ ДЕВЧАТА

Девчата, девчата, Родные вы наши, Вы чистого золота Лучше и краше. Гляжу я на вас, Гляжу и страдаю, Судьбу вашу тяжкую Я проклинаю. Ой, доля! Ой, доля! Не сдержишь рыданья — Теперь погибать вам В лишеньях, в страданьях, На панщине жить, И в неволе сгибаться, И старою песней В тоске изливаться. Зеленая дудка Из ветки калины, Сыграй ты нам, дудка, Про долю дивчины. Лишь ты заиграешь, Сердца надрываешь. Зачем же ты, дудка, Печаль навеваешь? Девчата, девчата, В печали безбрежней Ну кто же, ну кто же Полюбит вас нежно? Девчата в ответ: «Еще хлопцы проучат Панов-лиходеев, Зловещих, как туча. Мы с хлопцами вместе Боролись за волю, За волю, за волю — За красную долю. И крепко мы верим, И твердо мы знаем, Что волю добудем Родимому краю!» 25 октября 1941 Киев

552. К ОРУЖИЮ!

Подымайся в бой суровый! Сбросим рабские оковы, Уничтожим тяжкий гнет! За оружие, народ! Как нам не любить свободу! Существуют ли народы, Что не шли бы к ней из тьмы, Из неволи, из тюрьмы? Всех влечет! Свободы зори На широком кругозоре Блещут каждый день и час И объединяют нас. Без нее нет жизни людям. Нам сердца свобода будит, Словно землю луч весны, И сердца надежд полны. Воля и страна родная Нам всего дороже, знаю. Все их любим — как один. Мать свою так любит сын. Мучиться, храня терпенье, Милости и одобренья От фашиста ждать — судьба Только жалкого раба. Нас фашисты бьют кнутами, Издеваются над нами… Лучше умереть в бою, Защищая честь свою! За свободу! За свободу! Нет, не сломят нас невзгоды, — Гордые, с мечом в руках, В бой пойдем врагам на страх! Ты вставай, народ родной, На победный правый бой! 31 января 1942 с. Липки

553. МАТЕРИ ДРУГА

Через кладбище к тебе я шел, Только не заметил, не нашел… Ты жила здесь на краю села. На гору меня тропа вела. Жизнь твоя была тропой крутой, Жизни путь навек оборван твой. Шел я, а шиповник на снежок Ветки уронил у самых ног. Сын был у тебя, да где ж родной — Сын единственный любимый твой? Сын пошел с фашистом воевать, Он послал меня проведать мать. Хата сожжена твоя врагом, Чтобы трепетали все кругом. А тебя за то, что сын Иван — Красный знаменитый партизан, Положили в землю, в белый снег, Под шиповником, где двух дорог разбег. Мимо них тропа на край села Через кладбище меня вела. 11 февраля 1942 с. Липки

554. ПЕРВОЕ МАЯ В НЕВОЛЕ

Да здравствует великий праздник Труда и дружбы всех народов! Во тьме лучом, как солнце, ясным Он светит вестникам свободы. Привет вам, труженики пашен, Вам, обездоленным неволей, Что на земле плененной нашей Пахать сегодня вышли в поле. Как тяжко горе вновь изведать, В своем же доме быть рабами, Но вера в близкую победу Всегда, я твердо знаю, с вами. Не хлеб, а яд растите в поле И в сабли перекуйте косы. Так возвратить сумеем волю, Ярмо врагов скорее сбросим. Да здравствует великий праздник Труда и дружбы всех народов! Нет, солнце правды не погаснет Для тех, кто бьется за свободу. 30 апреля 1942

555. МАРИНЕ

Пробираясь лесом в непогоду, Ты в отряд пришла, мечтая об одном: Стать бойцом, сражаться за свободу До победы полной над врагом. Мы тобой в тяжелый день гордились. Ты отважная, как все у нас, была… Раз в отряд друзья не возвратились, Ты друзьям на выручку пошла. Где же ты, подруга боевая? Мы искали, ждали, а тебя всё нет. Сердце плачет, к мести призывая, Требует фашистам дать ответ. Глаз твоих, родная, не забудем. Как такую можно разлюбить? Мы, пока живем на свете, будем Думать о тебе и говорить. Дорогая, как могло случиться, Что попала в руки к палачам своим? Как ты муки вынесла, сестрица? Казнь с лицом ты встретила каким? По густому лесу в непогоду К нам в отряд ты шла, мечтая об одном: Стать бойцом, сражаться за свободу До победы полной над врагом. 24 мая 1942

556. ЖЕЛАНИЕ

Ты так хотела сына, Чтоб вылитый был — я, Родная моя Зина, Любимая моя! Хотела и боялась Неведомо чего… И не сбылось, не сталось — Нет у тебя его! А то бы рос, пригожий, Повадкой и лицом На удивленье схожий Со мной — своим отцом. Носил бы мое имя, Мои бы песни пел — Те самые, какими Я славить жизнь умел. Я в братской буду, Зина, Лежать среди осин… Ты так хотела сына, Чтобы в меня был сын! 1942

НЕИЗВЕСТНЫЙ ПОЭТ ИЗ ЛАГЕРЯ ЗАКСЕНХАУЗЕН

В 1958 году при раскопке территории бывшего фашистского концлагеря Заксенхаузен (20 километров к северу от Берлина) бригадир строителей Вильгельм Герман в развалинах барака, служившего кухней «зондерлагеря», обнаружил блокнот, на обложке которого стояли слова: «Незабываемое. Стихи в плену». Вильгельм Герман передал находку советскому офицеру старшему лейтенанту Молоткову. 31 декабря о блокноте из Заксенхаузена сообщила газета группы советских войск в Германии «Советская Армия», напечатавшая также несколько стихотворений. В январе 1959 года информация о блокноте вместе с частью стихотворений была помещена в газете «Красная звезда». 14 января 1959 года — публикация в «Комсомольской правде». Редакция «Комсомольской правды» предприняла широкие поиски автора лагерных стихотворений. В поисках участвовали бывшие узники Заксенхаузена, их друзья и родные, а также сотрудники советских посольств и советские корреспонденты за границей. Несмотря на все усилия, имя автора стихов до сих пор установить не удалось.

Существует предположение, что в блокнот занесены стихи, принадлежащие разным авторам. Это предположение базируется в основном на двух обстоятельствах: во-первых, стихи в блокноте записаны ровным твердым почерком и без помарок, во-вторых, многие стихи были известны не только узникам Заксенхаузена, но и Равенсбрюка, Бухенвальда и других лагерей смерти. Возможными авторами стихотворений бывшие заключенные называют Петра из Харьковской области, Виктора из Донецка, Николая, Ивана Колюжного и др. Французский коммунист Сальвадор Шали — ему в блокноте посвящено стихотворение «Дружба» — рассказывает, что в лагере он дружил с русским военнопленным Юрием Столяровым, который читал ему свои стихи. В блокноте имеются два акростиха, содержащие имена Пархоменко Антона и Ивана Колюжного. Это могут быть и авторы стихотворений и друзья поэта.

Блокнот сшит из клетчатой бумаги. В нем четким мелким почерком записаны пятьдесят стихотворений. Последнее датировано 27 января 1945 года.

557. «Когда душу обнимет тоска…»

Когда душу обнимет тоска И кручинушка сердце загложет, Вдруг откуда-то издалека Навернется слеза, быть может. Жизнь покажется пошлой и гадкой, Безотрадны, безрадостны дни, И захочется с этой тетрадкой Распрощаться, из жизни уйти… И тогда, будто призрак суровый, Будто властный учитель, отец, Мне представится большеголовый Человек — грозных песен творец. Над моею больной головою Громко, грозно слова прозвучат, Что нетрудно покончить с собою, Что трудней жизнь построить, мой брат! Посмеюсь я тогда над собою, Над судьбой и натурой таковской. Встану снова, готовый к бою, Как вставал всегда Маяковский.

558. ЗАБЛУДИВШЕМУСЯ

Я гляжу, и становится стыдно Оттого, что забыл ты своих. Ой, до слез таки больно, обидно, Что ты служишь делу чужих. Что винтовку свою против брата Повернул, чтоб его расстрелять. Неужели забыл, что когда-то Клялся грудью страну защищать? Клялся стойко и смело сражаться, Не жалея ни жизни, ни сил. Так зачем же врагу продаваться? Отчего ты присягу забыл? Или Родина стала постылая, Или мама не мила тебе, Или девушка, прежде любимая, Не с тобой выходила к реке? Или, может, ты был чем обиженный, Иль учиться не мог, иль бесправным ты был? Иль в народе своем был униженный? Почему ты стране изменил? Может, думал, немецким солдатом Будет легче, отраднее жить… Отчего ж убиваешь ты брата И зачем хочешь маму убить? Эх, напрасно ты стал на колени, Нет, предательств не спишет война. И сегодня в тяжелой измене Обвиняет тебя вся страна. Даже мать не зовет тебя сыном, И невеста, что перед войной Всей душой молодою любила, Не захочет встречаться с тобой. Обречен ты, как всё то гнилое, За которое кровь свою льешь. Ты воюешь за счастье чужое, Но ты счастья себе не найдешь! Образумься, брось грязное дело, И винтовку свою поверни, И, сражаясь с фашистами смело, Хоть частицу души сохрани.

559. ГИБЕЛЬ ГЕРОЯ

Подвесил он бомбы, в кабину он сел, Проверил свои пулеметы. Взревели моторы, и вот улетел В закрытые мглою высоты. Глядит: под машиной фашистский Берлин, И штурман склонился к прицелу, Но вдруг пулеметы хлестнули по ним, От взрывов вокруг загудело. Удар — и машина объята огнем, И летчик с сиденья свалился, Но крепкое сердце работает в нем, Он встал, за штурвал ухватился. Сидеть невозможно, и хватит ли сил, Глаза возмущенно горели. Он штурмана тихо о чем-то спросил, И бомбы на цель полетели. С трудом повернулся на друга взглянуть, На друга, сидящего рядом. Взглянуть, чтоб навеки спокойно уснуть. И с другом он встретился взглядом. Прыжок невозможен. Об этом он знал. Сознанье ему подсказало: Он молча рукой на состав показал, Стоявший на главном вокзале. Бандиты-фашисты и все, кто успел, Бежали со страхом звериным. Смотрели, как призрак горящий летел На поезд, груженный бензином. Взорвались цистерны, и море огня Фашистский Берлин осветило… Мы помним о вас, дорогие друзья, За вас в эту ночь отомстили. Не зная о нем, дома девушка спит, С мечтою о встрече проснется… Но кто-то ей скажет, что летчик был сбит И больше уж к ней не вернется. Лишь мать будет помнить о сыне своем, Никто не заменит ей сына. Как горькая, скорбная память о нем, На волосы лягут седины. Напрасно старушка ждет сына домой, И девушка поздно рыдает — Он честно сражался и пал как герой И больше волнений не знает.