Современная повесть ГДР

— Нелегко тебе, наверное, с такой женой, — сказала я Герду, когда все разошлись. — Другая небось лучше ценила бы, чем она тебе обязана. — Я кивнула на дом.

И вдруг, точно крупным кадром, я увидела удивленное лицо Хельга, если бы я могла ей сказать: да, вот тут мы и живем…

Герд ничего не ответил, только пристально посмотрел на меня. Я его так и не поняла. Но он был среди мужчин самым интересным.

ГЕРД

Сначала я думал, что подружка Хеннера была невинным младенцем, для которого все в жизни было новым и непонятным. Какое заблуждение! Она оказалась прирожденной тварью. Сегодня, после обеда, я на своей шкуре испытал, как она пытается обольстить Б. В., который, насколько я знаю, не очень-то стоек против таких соблазнов.

Началось с того, что, когда мы снимались все вместе, она несколько раз хваталась за мою руку. Не сразу до меня дошло, что это было не просто случайностью, а попыткой сближения. Это застало меня врасплох. Пока я, одеревенев, соображал, что делать, Б. В. с готовностью откликнулся на ее зов. После того как был сделан последний снимок и все разошлись, я остался и наблюдал, что происходило между ними.

Она была инородным телом в усадьбе, вызовом нам всем. В туфлях на высоком каблуке ее длинные ноги казались бесконечными. Без всякого стеснения расстегивая блузку, она объясняла Б. В., что просто создана для жизни в таком уголке.

Она же дура, шепнул я ему на ухо, дура и продажная стерва. Не поддавайся!

Он никак не среагировал на мое предупреждение, и я видел, что он раздевал эту крошку своим взглядом. Она потерла длинные ноги одна о другую, у Б. В. перехватило дыхание.

Тебя же привлекут к ответственности за совращение малолетних, крикнул я ему в отчаянии.

А почему я не могу делать то, что можно этому толстяку Хеннеру, пробормотал Б. В., не отрывая от нее глаз. Его пальцы уже коснулись завязок, на которых держались ее трусики.

У тебя что — мозгов нет? — прокричал я ему. Вспомни Гизелу: что из всего этого вышло!

Последний призыв возымел наконец свое действие. Пристыженный, Б. В. вернулся ко мне, и мы вошли в дом безгрешными.

Так вот зачем ее принесло? — думал я со злостью. За кого же меня, собственно, принимают?.. Я решил просветить Хеннера насчет неприкрытых поползновений его возлюбленной. Но тот после обеда впал в такую апатию, что мое сообщение едва ли дошло до него и уж тем более никак не обеспокоило.

Я остался дома и стал придумывать повод, чтобы опять улизнуть от компании.

ХЕННЕР

Как-то неожиданно каждый из нас оказался в усадьбе предоставлен самому себе. Я не рискнул бы назвать причину внезапно наступившего общего транса — просто он охватил нас, вот и все. Герд вообще куда-то смотался, а Дитер избегал встречаться со мной. Рени занималась своими тряпками. Если я и мог с кем-то обмолвиться словом, то только с Анной, но у нее хватало забот по хозяйству.

Я присел на скамейку у ворот. Жара была невыносимой. Только я решил перебраться под тень каштана, как неожиданно во дворе появилась Марга и уселась рядом со мной.

— Тут ужасная жара, — заметил я. — Просто мочи нет. Ты не выдержишь.

— Ты давно развелся? — спросила она.

Я готов был говорить с ней на любую тему, только не на эту. Воспоминания о моей… Я сидел как на угольях, осужденный на этот разговор. С каким удовольствием я бы улизнул отсюда! Все мои желания свелись к одному — уйти в тень под каштаном.

— А дети?

— Мы встречаемся по выходным…

— Типичный пример кризиса середины жизни, «midlife crisis», — усмехнулась Марга.

Она оглядела меня, точно врач пациента. Если бы я мог, я влепил бы ей пощечину.

— А почему ты не пошел дальше своей жалкой преподавательской кафедры? Дитер говорит, ты был самым умным среди них.

Я знал, что она лжет. Дитер скорее дал бы вырвать себе язык, чем произнес бы такие слова обо мне. Солнце стояло в зените, я был насквозь мокрым и стремился лишь перебраться куда-нибудь в холодок. Кстати, куда же запропастились остальные?

— Жара полезна, — заявила Марга, вытянув ноги и приподняв юбку. На ее толстых бедрах были видны ямки среди отложений жира.

— Не знаешь, где сейчас остальные?

— Что — поискать?

— Зачем? Я могла бы предложить занятие поинтереснее…

Это была уже не болтовня, это был переход в лобовую атаку, возмездие Дитеру. Короче, смена лошадей на марше или скрипок в квартете. Ей надо было доказать, что она может обойтись и без него, а мне отводилась роль реквизита в этом спектакле.

— Ты была права, суп и в самом деле дрянь… — Я бегом ринулся к уборной и забаррикадировался там наглухо.

— Может, тебе бумажки принести? — с издевкой крикнула Марга мне вслед. Я просто диву давался, как она умеет держать себя в руках.

АННА

Передышка…

Я сидела на кухне, курила и благодарно втягивала в себя вместе с дымком сигареты воцарившуюся в доме тишину. Когда я подняла голову, то увидела знакомое лицо старухи в черном платке, прижавшееся к стеклу окна с той стороны. Ее потухший взгляд был устремлен прямо на меня. Когда я взглянула в окно еще раз, там никого не было.

Я подбежала к окну, распахнула створки — двор точно вымер. На лестнице послышались усталые шаги Герда. Стукнула дверь, ведущая в его комнату. Потом все опять стихло. Несмотря на жару, меня бил озноб. Я пошла в комнату Герда. В непроветренном помещении было душно. Герд сидел за столом, опустив голову.

— Что, плохо?

— Пройдет…

— Или ты разочарован?

— Даже клоун не может смеяться без передышки… Хорошо, что ты пришла. Побудь со мной.

Около стола стояла непочатая бутылка. Я поставила ее перед ним: может, полегчает? Он отодвинул ее в сторону. Я положила руку на его горячий затылок. Он склонил голову, как на плахе. Может, это было ловушкой? Действия сраженного противника непредсказуемы. Я хотела убрать руку, но он удержал ее. Потом прижался ко мне головой.

Сверху спускался по тонкой нити паук — он оборудовал себе сеть в щели между кирпичной кладкой и незаштукатуренным дверным проемом. Через окно был виден двор: вымершие руины, замаскированные под стройплощадку.

Взгляд Герда, казалось, пронизывал меня насквозь. Или опять мое тело начало растворяться? Вот это был бы подходящий выход. Бестелесных нельзя свалить наземь, и никто не заставит их обнажать свою сущность. Я приготовилась к обычному акту насилия: по логике вещей мы должны делать то-то и то-то, так-то и так-то… Я расслабилась, уже заранее готовясь подчиниться, прежде чем окажусь в «замке». Кожа на затылке покрылась мурашками еще прежде, чем ее коснулось дыхание Герда. Но самого ужасного не произошло. Вместо мертвой хватки были слова.