"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

Неожиданно в голове у меня мелькнула мысль: а хотел бы я завести ребенка с его сестрой, имеющей те же гены, что и у него? Но к счастью, речь об этом не шла. Я порой перебарщивал в своих мыслях.

Я встретился с братом Лауры по куда более реалистичным причинам.

Потому что я не смог сказать «нет», когда Лаура, сидя на моем диване, попросила о помощи.

Потому что я все еще не мог сказать «нет», когда уже прочувствовал на себе последствия ее писанины на зеркале.

Потому что я просто хотел побыстрее переработать эту проблему, которую мне вдруг взвалили на плечи.

И потому, что я и в самом деле находил его сестру очень интересной – вопреки или благодаря ее писанине на зеркале.

Все эти причины имели место до разговора с Сашей. Теперь же меня дополнительно интересовало, был ли Курт как-то связан с Борисом, то есть нужно ли было принимать в расчет его как шантажиста. В конце концов, история с Губным монстром, рассказанная его племянником Максом, до сих пор была единственным указанием на то, что кто-то обнаружил Бориса в подвале. Возможно, в тот день, когда Курт слишком поздно забрал своего племянника. Но все это было настолько неопределенно, что я и в самом деле теперь хотел лично, уже независимо от Лауры, посмотреть на Курта.

– Привет, Бьорн! – Курт ухмыльнулся мне. – Отлично, что мы так быстро познакомимся.

– Да, Лаура сказала, это срочно.

– Разве не круто – иметь младшую сестру, которая обо всем позаботится?

У меня не было младшей сестры, а на Лауру я смотрел в первую очередь как на самодостаточную женщину. Что касается ее брата, то смесь запахов новой кожаной обивки салона автомобиля, пара от электронной сигареты и довольно тошнотворного лосьона после бритья сразу же вызвала у меня отвращение. Но я не подал виду. Один обед с этим типом – и больше я его никогда не увижу.

– Лаура – классная женщина. Но честно говоря, я удивлен, что ты заехал за мной на машине. Я думал, ты не водишь авто.

– Так я и не вожу. Мехмед водит. Не так ли, Мехмед?

Курт покровительственно похлопал водителя по плечу.

– Меня зовут Мурат, – деловито и с прохладцей отозвался тот.

– Я лишился водительских прав. Бывает.

Точно. Если водить слишком быстро. Или пьяным. Или слишком быстро и пьяным. И если к тому же у тебя плохой адвокат. Продать такое собственной сестре под видом «добровольного отказа от потребления ради спасения мира» – это кое-что говорило о Курте.

– Только не говори Лауре. Это подпадает под адвокатскую тайну или нет?

– Можно и так сказать. – Но не нужно. – Что же случилось?

– Два раза за год засекли превышение скорости на двадцать шесть километров в час.

Это была мелочь, за которую водитель получал запрет ездить сроком ровно на один месяц. Если Курт уже несколько месяцев вынужден был обходиться без своей машины, значит тут было больше километров в час или больше промиле [391] . То есть он солгал не только своей сестре, но и мне.

391

В Германии допустимый уровень содержания алкоголя в крови водителя – 0,3–0,5 процента.

– Что еще моя сестра рассказывала обо мне?

Про это он от меня уж точно ничего не узнает.

– Не много. Мне любопытно, что я могу для тебя сделать.

– Это я объясню за обедом. Я зарезервировал нам столик в «Гаучао-Родизио».

«Гаучао-Родизио» был бразильским стейк-рестораном. Лучшим в городе. Мясо такое нежное, что тает во рту. Хотя – или, может быть, как раз потому что – оно совершило длинный перелет в десять тысяч километров, чтобы попасть с расчищенных в девственном лесу пастбищ Бразилии на наши тарелки. Это был топ-ресторан. Единственное, чего вы не нашли бы у них на кухне, – это региональных биоящиков.

Наш столик располагался в тихом дальнем углу ресторана, уставленного множеством тропических деревьев. Одного у Курта нельзя было отнять: он был хорош в светской болтовне. На протяжении всей трапезы разговор вел он.

Началось все с закусок. Маленькие, легко усвояемые кусочки, которые производили классное впечатление. Пока вы не задумывались, откуда они взялись. Но я задумался. Как относительно закуски – это было фуа-гра, – так и относительно того, что сообщил Курт.

Курт позиционировал себя так, как и описывала его Лаура, – спасителем мира. По крайней мере, на словах. Но не на деле.

Курт точно знал, насколько сократился бы выброс углекислого газа при ограничении скорости на немецких автобанах до 130 км/час, и возмущался, почему ее до сих пор еще не ограничили [392] . Какая безответственность! Тезис интересный в устах лихача без водительских прав, которому, вообще-то, никто не запрещал в любое время добровольно ездить на скорости не больше 130 км/час.

Курт мог разволноваться из-за перевозки животных и кастрации поросят без наркоза, при этом с удовольствием заказывал в качестве закуски печенку принудительно откормленных гусят пяти месяцев от роду. То, что продажа гусиной печени в Бразилии запрещена по соображениям защиты животных, похоже, не интересовало ни его, ни учредителей «Гаучао-Родизио».

392

В большинстве случаев на автобанах есть только рекомендательная скорость – 130 км/час. За превышение ее штраф водителю не грозит.

Курт был против упрощения политического контента и огрубления политической культуры. Однако он говорил с набитым ртом, за что популисты были вынуждены, где бы это ни происходило, аккуратно получать по морде.

Курт был за государственное субсидирование всех железнодорожных билетов. Железная дорога – она ведь мало того что климатически нейтральна, но еще и такое транспортное средство, которое лишено статусных символов. Однако сам он не ездил поездом, потому что не мог там разговаривать по телефону так же спокойно, как в автомобиле.

Он был за равноправное, открытое, разнородное, свободное общество. Правда, как я узнал позднее, на своем собственном предприятии он имел квоту на инвалидов – ноль, квоту на женщин – десять процентов и квоту на мигрантов – пять процентов.

Я утвердился в мысли, что Курт не видел этой трещины в своем мировоззрении, самовлюбленно глядя в моральное зеркало. И кстати: он был не в состоянии смотреть в глаза собеседнику, что меня чем дальше, тем больше веселило.

Петь дифирамбы своей компании он начал, как только мы приступили к основному блюду. Каждому из нас подали четырехсотграммовый стейк идеальной средней прожарки. Курту – с картофелем фри. Я бы тоже с удовольствием заказал картофель фри, но мне не хотелось обнаруживать еще одну общую черту с Куртом, пусть даже она состояла в одинаковом гарнире. Поэтому я заказал себе кукурузный початок на гриле. Я пил воду без газа. Курт – белое вино.

– Я владелец известной компании «CN-Mobility». – Курт прервал паузу в разговоре, возникшую после закусок, одновременно принявшись за стейк.

– Мне неизвестной.

– Мы сдаем в аренду большинство электросамокатов в этом городе.

– Сколько?

– Штук примерно семьсот пятьдесят.

Или, как сказала Лаура, пятьсот. Но очевидно, погрешность округления в пятьдесят процентов иногда допустима в дискуссии о средствах передвижения, спасающих мир.

«Как так – у меня забрали мой единственный самокат, а у этого полного придурка сразу семьсот пятьдесят?» – вмешался мой внутренний ребенок.