"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
— Я знала, — проговорила Бьянка. — Какое-то время думала, что мне кажется. Но все так и было. Она поставила на тебя.
Это звучало слишком патетично. Все произошло случайно.
— Бьянка, я люблю тебя всем сердцем.
Она смотрела на меня так, словно ничего больше вернуть нельзя.
— Почему Жаклин решила, что ты тоже не прочь? Какие сигналы ты ей посылал?
Все верно. Я шел навстречу.
— У меня было ощущение, что мы… не знаю… что мы как-то отдаляемся друг от друга. Ты очень много работала, мне было трудно до тебя достучаться.
— То есть это я
— Нет!
Обычно я легко находил слова.
— Я же тебе говорила. Прямым текстом просила тебя держаться подальше от Жаклин! Ты понимаешь это? Люди все видели. О вас говорили.
— Ты имеешь в виду сплетни Гун-Бритт?
Бьянка приподнялась, пытаясь отнять руки:
— Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь доверять тебе, Микки.
В ее голосе звучало отчаяние, я порывисто встал и попытался ее обнять, но она вывернулась.
— Прости, любимая, — повторял я снова и снова. — Прости.
Слова звучали слишком драматично, но их говорило мое сердце. По щекам Бьянки текли слезы.
Я действительно хотел во всем признаться и тоже верю в честность. Стопроцентную честность. Но сейчас я уже не мог рассказать о новогодней ночи. Это бы погрузило меня еще глубже во мрак.
— Ты сможешь меня когда-нибудь простить?
Мы стояли так близко, что я слышал дыхание и стук ее сердца. И все равно мы никогда не были так далеки друг от друга.
— Если ты меня больше не любишь, ты должна сказать мне об этом, — прошептал я.
Это была еще одна ложь.
Я готов был обманываться. Если она меня разлюбит, мне об этом лучше не знать.
55. Жаклин
До катастрофы
Лето 2017 года
В День Конституции Оке вывесил у себя в саду сине-желтый флаг [446] . Я теперь пила вино на завтрак, обед и ужин. Только оно помогало справиться с одиночеством, отогнать дурные мысли и сделать чувства не такими болезненными.
446
Государственный флаг Швеции.
Я сидела за столом на кухне, когда во дворе появилась машина Петера. Он уже несколько дней бомбил меня сообщениями, а я то не хотела ни слышать, ни видеть его, то собиралась ответить как-нибудь грубо, то готова была признать, что мне его не хватает.
Сунув ноги в сандалии, я поспешила во двор.
— Привет, красотка, — сказал Петер, целуя меня в щеку.
— Что ты тут делаешь?
— Я хотел угостить вас! Приготовить настоящие пальты [447] в честь Дня Швеции. По рецепту моей бабушки.
447
Пальты — традиционное блюдо шведской кухни из картошки с мукой и мясом или кровью. Обычно подаются с маслом и брусничным вареньем, а также со стаканом молока.
Я молча на него смотрела. Как же мерзко —
он старательно делает вид, что ничего не произошло и между нами все прекрасно. Но устраивать сцену мне не хотелось.— Ты что, уже пьяная? — воскликнул он. — Еще только половина двенадцатого!
Я сбросила его руку со своего плеча:
— Сегодня День Конституции, и я его праздную.
Мы посмотрели в синее небо на флаг, реющий над крышей дома Оке и Гун-Бритт.
— Я тут пробил по базе твоего соседа, — сообщил Петер.
— Ты проверял Микки?
— Нет-нет. Улу. Похоже, это лицемерный ублюдок. И рыло у него в пушку.
— Зачем ты проверяешь моих соседей? Это разве законно?
Петер подавил смешок:
— Иногда полезно знать, с кем имеешь дело.
Я сделала вид, что мне все равно. Прислонилась к стене садовой пристройки и сощурилась, посмотрев на солнце.
— Он был осужден за насильственное преступление, — сказал Петер, — избил сотрудника социальной службы, потому что тот якобы недостаточно хорошо ухаживал за его матерью.
— Расскажи что-нибудь поновее, — предложила я.
Тем временем нас заметил Оке, который вышел из своего гаража в тапочках и слишком коротких шортах.
— Здравствуйте-здравствуйте! — сказал он, показывая нам какую-то круглую пластиковую штуку. — Теперь у меня тоже будет сигнализация.
— Хорошо, но поздновато, — отозвался Петер.
Оке обиделся:
— Они вернутся. В этой стране больше нет никакого порядка, чтоб оно все провалилось. Власти ничего не контролируют. Вы же слышали, что они залезли и к Микки в гараж?
— Нет, — ответил Петер и посмотрела на меня.
Я закатила глаза. С какой стати я должна отчитываться ему о последних новостях Горластой улицы?
— Да, и Ула с Микки их поймали, — сообщил Оке. — Настоящие головорезы. А на следующий день я обзвонил все охранные фирмы.
Он протянул Петеру пластиковую штуковину, тот посмотрел на нее без особого интереса.
Может, мне тоже стоит установить сигнализацию? Тихий Чёпинге больше не гарантировал никакой безопасности.
— Сколько это стоило?
Оке просиял. Он обожал хвастаться своими выгодными приобретениями:
— Две с половиной тысячи.
Откуда мне взять такие деньги?
— Тогда это не очень по качеству, — кратко констатировал Петер, возвращая устройство.
Возразить Оке не успел. В тринадцатом доме открылись ворота, и рядом со сверкающим на солнце «вольво» появился Микки. Как только он заметил нас, на его лице отразилось сомнение.
— Глядите-ка. Микки, человек-легенда. Микки, квартальный полицейский.
Микки притворился, что смеется. Он покачивался с носка на пятку в белоснежных кроссовках и оглядывался через плечо в сад, откуда доносились голоса. Бьянка с детьми тоже шли к машине.
— Я пойду в дом, — сказала я Петеру.
Для Микки я была теперь не ошибкой — полным провалом.
На полпути с меня слетела сандалия, я остановилась и, удерживая равновесие на одной ноге, снова ее надела. За моей спиной Бьянка спешно сажала в машину Вильяма и Беллу.
— Поехали, — произнесла она с явным раздражением.