"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

Потом мы вместе оказались в Копенгагене. Она готовила репортаж о развлечениях королевской семьи, я о Паркене – стадионе, на котором с равным успехом устраивали концерты и играли в футбол и который стал образцом для подобных стадионов по всей Скандинавии.

Юнну определили в самую паршивую гостиницу на Ратушной площади. Я же бронировал себе сам, поэтому и оказался в современном дизайн-отеле. А там уж само собой вышло так, что она пришла ко мне, и я выпорол ее, перегнув через колено, а потом мы вместе оказались в постели.

Юнна была любознательной и нетерпеливой, ласковой и непослушной, игривой и жесткой, ненасытной и благодарной и как никто умела создавать ситуации с неожиданной развязкой. Это у нее было врожденное, она не планировала их заранее.

После трех месяцев стажировки она объявила мне, что хочет ребенка.

Юнне было двадцать три года, мне сорок четыре.

Собственно, разница в возрасте никогда не составляла для меня проблемы, но однажды, когда она спала, положив голову на мою руку, я вдруг сообразил, что всего на год старше ее отца. Рано или поздно нам предстоит встретиться, и что я ему скажу?

После той ночи я стал избегать Юнну, и в конце концов мы расстались.

Я повел себя как трус и до сих пор стыдился этого.

Юнна же со временем подружилась с Мартином Бертильссоном, ведущим рубрики о путешествиях, и они быстро сделали двоих ребятишек.

Не одаренная литературным талантом, Юнна зато блестяще общалась с Интернетом. Она могла что угодно выудить из Сети, причем из таких ее мест и такими способами, что коллеги только диву давались. Она ушла из газеты, пополнив ряды внештатных сотрудников, и вскоре получила премию за лучшее журналистское расследование, разделив ее с двумя товарищами.

Я никогда не имел проблем с Интернетом. Знал все мели и подводные камни в этом море информации. Но Юнна подходила к делу иначе, с фантазией и изобретательностью, какие свойственны настоящим профессионалам. Умела извлекать сведения из книгохранилищ и муниципальных архивов, с сайтов кредитных организаций и налоговых органов. Для таких, как она, никаких ограничений не существовало: одна база данных выводила на сотни других, каждая поисковая система открывала доступ к тысяче новых, тропинки ветвились, множились, сходились и расходились и вливались во все новые и новые.

Для большинства пользователей Сеть – место обитания очаровательных котиков, иные из которых умеют стоять на задних лапах и даже играть на трубе. Юнна же отыскивала в ней расистов, нацистов и прочий тому подобный сброд, по роду своей деятельности сторонящийся публичности и предпочитающий держаться в тени.

Ответивший по ее номеру Мартин Бертильссон сообщил, что Юнна гуляет с детьми, но обещал попросить ее мне перезвонить. Не знаю, что там Юнна рассказывала ему обо мне или о нас, но голос его звучал настороженно.

Я спустился к морю, присел на скамейку возле пирса и стал ждать. Боссе-рыбак уже покончил с сортировкой улова и тоже устроился неподалеку на ступеньках трапа. В гавани было необыкновенно безлюдно и тихо.

– Привет, – сказал я, приняв входящий вызов.

– Давненько ты не объявлялся.

– Да.

Повисла долгая пауза, а потом снова послышался голос Юнны:

– И это все, что ты можешь мне сказать?

– Да, – повторил я и рассмеялся.

– Не смешно, – холодно заметила Юнна.

– Да, – повторил я еще раз. – Как поживаешь?

– Спасибо за вопрос, но думаю, ты звонишь мне не потому, что тебя это волнует.

– Да.

– Ты повторяешься.

– Знаю, – вздохнул я. – Мне нужна твоя помощь.

– Правда?

– Мне нужна информация об одном человеке, точнее, об одном происшествии… Дело давнее, и самому мне не справиться. Вот я и вспомнил о тебе. Я не знаю никого, кто смог бы сделать это лучше тебя.

– И ты вспомнил обо мне впервые за все эти годы?

– Нет.

– Правда?

Я молчал. Возможно, с моей стороны было глупостью звонить ей.

– Почему я должна помогать тебе?

– У меня нет ответа на этот вопрос, – признался я.

– Харри, как с тобой тяжело!

– Я думал, ты заинтересуешься, ты ведь такая любопытная… Думал обрадовать тебя…

– А если я откажусь? Придешь и выпорешь меня?

– Юнна, это в прошлом…

Мы замолчали.

В этот момент на самом верху, возле отеля, мне померещилась женщина с джек-рассел-терьером на поводке.

– Мне так много хотелось тебе сказать, но все перегорело, – снова раздался в трубке голос Юнны.

– Правда, Юнна, я не знаю, чем тебя утешить. Попросить у тебя прощения?

Она глубоко вздохнула:

– Ладно, что у тебя?

Мне потребовалось двадцать минут, чтобы изложить ей суть дела. Юнна записала нужные имена и пообещала перезвонить, как только что-нибудь прояснится. У нее двое малышей, а тот, кто считает декретный отпуск чем-то вроде затянувшихся каникул, – идиот. Она не могла обещать мне точно, когда объявится.

Я ответил, что буду благодарен за все, что бы она ни сделала. А потом сидел на пирсе и думал о Юнне Муберг, ее супруге и детях, которых никогда не видел, и о том, чем не стала, но могла бы стать моя жизнь.

Я прекрасно понимал, что она катится к черту.

Я не просто полагал так, я знал это наверняка.

Так стоит ли лить слезы о пролитом когда-то молоке?

Много думать вообще вредно, мысли нагоняют страх. Не об этом ли известная песня Рода Стюарта?

Она не слышала, как муж и Лади вернулись из Копенгагена, а когда проснулась, его уже не было в постели. Похоже, она больше не интересовала его как женщина. С каких же пор так пошло?

Что, если он удовлетворял потребность в сексе на стороне? Или теперь он реже нуждался в близости? Последнее естественно, ведь время не щадит никого.

С другой стороны, он никогда не отличался особой горячностью, всего лишь выполнял супружеский долг.

Только один-единственный раз все было иначе.

В тот день, о котором она никогда никому не рассказывала. Есть воспоминания, которые лучше держать в себе.

Тогда они развлекались в Бостаде, он со своей компанией, она со своей. Она спала в отеле, когда он вернулся домой, навалился на нее всем своим весом и сорвал с нее трусы. Она не была готова, но он взял ее за руки и прижал к кровати. Она извивалась от боли, задыхалась от запаха пота, спирта и еще чего-то едкого. На костяшках пальцев его правой руки выступила кровь. Она вырывалась, он встал на ее ноги коленями. Она всячески давала понять, как ей больно, но до него будто не доходило. Потом она вскочила, он догнал ее и повалил на стол, так что светильник, стаканы, лампа и телефон полетели на пол. Он схватил ее за шею левой рукой, а правой зажал ей рот.