"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
– С нею тоже не все ладно. Он разбил ее на охраняемой территории, и это сошло ему с рук.
– Займетесь этим делом, если я раздобуду материалы?
– Что вы имеете в виду? – не понял Берглунд.
– Ну, сопоставите, разберетесь, что к чему, и, может… напишете?
– И дальше что?
– Если мне удастся раздобыть то, что я хочу, проблем с публикацией, думаю, не будет.
– Тогда конечно.
Время приближалось к обеду, и я с трудом переборол желание отправиться в Мёлле – перекусить в компании Агнеты. Вместо этого, в очередной раз отчитавшись перед Эвой Монссон, я развернулся в сторону Сольвикена, к дому папаши Бьёркенстама.
Чтобы
Я остановился перед домом.
Хотя какой там дом – это был настоящий замок.
Ну, не аббатство Даунтон, конечно. Хотя саму идею Эдвард Бьёркенстам, несомненно, позаимствовал на сельских задворках какого-нибудь английского графства. Быть может, он уже украсил подобным строением одну из своих железнодорожных моделей.
Вокруг не было ни души. Никто не встречал меня у огромной парадной двери.
Я поднялся еще на две ступеньки. Ни звонка, ни кольца, которым можно было бы постучать, заявив о своем прибытии, не просматривалось. Потом где-то рядом затарахтел мотор. Я спустился с лестницы. И в самом деле, со стороны леса во двор въезжал трактор. Я поднял руку, приветствуя мужчину за рулем. Он остановился, открыл дверку и вопросительно уставился на меня.
– Мне нужен Бьёркенстам, – объяснил я. – Он дома?
– Shwedisch no… English? German? – растерянно пожал плечами мужчина.
– Bjorkenstam, ist er hier? [823] – повторил я.
– Boss da druben [824] . – Мужчина показал в направлении заднего двора.
Туда вела тропинка, до того ухоженная и выметенная, что мне стало не по себе. По ее сторонам росли деревья. Через сотню метров начинался сад, где я и увидел Эдварда Бьёркенстама. Он стоял возле огромной кучи сучьев и хвороста, рядом с двумя другими мужчинами в темно-зеленых комбинезонах.
823
Бьёркенстам здесь? (нем.)
824
Да, там, дальше (нем.).
На Бьёркенстаме была белая рубаха и брюки цвета хаки. Из-под широкополой коричневой шляпы выбивались седые волосы. Приблизившись, я разглядел на его ногах массивные ботинки. Бьёркенстам держал в руках канистру и, похоже, намеревался устроить большой костер.
Один из мужчин прокричал что-то, показывая в мою сторону, но Бьёркенстам даже не повернулся. Он либо не слышал мужчину, либо считал ниже своего достоинства расточать на меня свое драгоценное внимание. Я подозреваю второе. Люди такого сорта всегда относились ко мне предвзято.
– Я слышал, костры этим летом разводить запретили, – неуверенно заметил я.
Я выбрал не самое удачное приветствие – неудивительно, что Бьёркенстам на него не отреагировал.
Он передал канистру мужчине, который
только что показывал на меня, достал из кармана коробок и чиркнул спичкой.Хворост моментально вспыхнул, сучья весело затрещали, и фигуру хозяина заволокло дымом. Отсвет пламени играл на его лице, и мне показалось, что Бьёркенстам улыбается. Стало жарко, и я отступил на несколько шагов от костра, но Бьёркенстам остался на месте.
Наконец он повернулся ко мне:
– Ну и какого черта тебе от меня нужно?
– Меня зовут Харри Свенссон, – представился я. – Я журналист.
– Я не вожусь с газетчиками. – Бьёркенстам ухмыльнулся в сторону своих помощников, и один из них захохотал, хотя, по-видимому, не понял шутки хозяина.
– Я и не предлагаю вам со мной водиться, – отозвался я. – Просто прошу вас ответить на несколько вопросов.
– С какой стати я должен на них отвечать?
– Видите ли, как мне кажется…
– Тебе вообще слишком много кажется, как я погляжу.
Тут я почувствовал, что теряю самообладание: он действительно вывел меня из себя. Бьёркенстам же, что-то крикнув по-немецки своему окружению, развернулся в сторону дома. Он шагал широко, как и тогда, на пляже, задрав подбородок к небу и приоткрыв рот. Я вприпрыжку побежал за ним. Мужчины в комбинезонах остались у костра.
– Видите ли, я расследую одно дело…
– Мне это неинтересно.
– Речь идет о плантациях марихуаны в лесу…
Бьёркенстам остановился и посмотрел мне в глаза. Он был почти одного роста со мной. Сын унаследовал его стать и черты, хотя и проявлял бoльшую склонность к полноте.
– Я слышал, вам есть что рассказать об этом.
Я лебезил перед ним и ненавидел себя за это. Но мне нужно было разговорить его, по крайней мере удержать здесь любой ценой. Хозяин развернулся и, не говоря ни слова, продолжил путь к дому. У подъезда он ткнул пальцем в мой автомобиль:
– Это твой?
– Да.
– Тогда садись, и чтоб духу твоего здесь не было! Или я позову полицию.
– Возможно, это следовало бы сделать мне. Я имею в виду костер на участке.
– Это тебя не касается. Я занимаюсь чем хочу в своих собственных владениях.
Я удивился, как естественно и в то же время весомо прозвучало у него слово «владения». Как будто он один понимал, что это такое.
– Известно, чем вы занимаетесь. Выращиваете травку, не так ли? Все видели фотографии в сегодняшней газете.
– Убирайся ко всем чертям! – Он еще раз показал в сторону машины.
В этот момент парадная дверь распахнулась, и на пороге появилась Вивека Бьёркенстам. Когда же из-за ее спины выскочил джек-расселл-терьер и с радостным лаем устремился ко мне, я окончательно признал в этой женщине ту, что имела обыкновение прогуливаться по утрам в окрестностях Сольвикена. Год назад она застала нас с Бодиль на пляже голыми. Вероятно, поэтому песик так разволновался. Воспоминания о голой Бодиль кого угодно заставят залаять от счастья.
Я присел на корточки.
Собака завиляла хвостом, понюхала и лизнула мою руку.
– Оставь пса в покое! – приказал мне Бьёркенстам.
– Но он сам прибежал ко мне, – оправдывался я, поднимаясь.
– Кто это? – Вивека кивнула на меня.
– Журналист, – пробурчал Бьёркенстам. – Сейчас он уберется отсюда, не волнуйся.
– Отто, ко мне! – позвала фру Бьёркенстам и хлопнула в ладоши.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что это относилось к собаке. Никогда не понимал привычки давать животным человеческие имена.