"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

Меня пробирает дрожь. Телескоп. Кажется, я с самого начала это знала. Наверное, и правда знала.

– У него есть телескоп?

Кэт кивает.

– Где?

– На крыше.

Я закрываю глаза и вижу все в мельчайших подробностях. Дэвид снимает с телескопа пластиковый кожух и спрашивает у девочек, на что бы они хотели посмотреть. Сегодня ясно, говорит он, видимость просто отличная.

Видимость? Я сразу понимаю, что он имеет в виду: атмосфера практически спокойная, изображение будет четким и качественным. Но откуда я это знаю? Дейзи мне объяснила? Или он сам?

Закрываю глаза и вижу Дэвида. Он смотрит на мои руки.

– О, ты принесла свою камеру, – замечает он.

Я резко открываю глаза. Я снова сижу на летней эстраде в обществе Кэт.

Камера. Моя первая.

– Там Бетельгейзе, – говорит Кэт.

Она смотрит на небо, и я, проследив за направлением ее взгляда, вижу красноватую кляксу.

– Хочешь услышать кое-что интересное? – спрашиваю я. – Звезда, на которую ты смотришь, возможно, уже не существует.

– Но я ее вижу.

– Да. Но она так далеко, что ее свету требуется пятьсот лет, чтобы дойти до нас. Это означает, что картинка, которую мы сейчас видим в телескопе, это то, как Бетельгейзе выглядела в тысяча пятьсот каком-то году. А Бетельгейзе – сверхгигант, который приближается к концу своего жизненного цикла. Она может взорваться в любой день.

Мы обе устремляем взгляд на красную звезду.

– Только не забывай, что ты видишь прошлое. К тому времени, когда мы сможем наблюдать ее взрыв с Земли, он будет фактом уже свершившимся. Пятьсот лет тому назад.

Она с минуту молчит, потом спрашивает:

– Вам тоже она нравится больше всех других звезд?

Я ищу глазами Андромеду. Нет, хочется мне сказать. Но я молчу и лишь плотнее кутаюсь в куртку, пытаясь защититься от пронизывающего холода.

– Знаешь, что я думаю?

Не дожидаясь, когда она ответит, я говорю:

– Я думаю, что Элли увезли на торфяники, чтобы проучить. – Выдерживаю паузу. – Или предупредить.

Молчание Кэт красноречивей любой реакции.

– Предупредить, чтобы никому не рассказывала о происходящем. Вот что я думаю.

Она смотрит куда-то вдаль. Волосы падают ей на лицо.

– Я помогу тебе, – уверяю я. – Если ты разрешишь. Если расскажешь, кто тебя обижает.

Она молчит. Забытая сигарета тлеет у нее в руке.

– Это ведь не твой бойфренд? Или не только он. Кто еще?

Я жду, но она и на этот раз не отвечает. Тогда я сую руку в карман и достаю телефон.

– Можно, я кое-что тебе покажу?

Я нахожу видео, которое прислали сегодня утром, и запускаю воспроизведение.

– Что это?

– Смотри.

Она молча повинуется. Когда ролик заканчивается, она переводит взгляд на меня.

– Это девушка, которую они убили, – говорит Кэт.

Она не спрашивает, не раздумывает. У нее нет сомнений, она уверена: именно так все и было.

– Ты знаешь, кто прислал ролик? Кто мог его сохранить?

Она качает головой. Я снова включаю видео. Дейзи позирует и кривляется. Она надевает темные очки и отворачивается от камеры.

«Ну как?» – спрашивает она, хотя на самом деле на видео нет звука, ее голос звучит лишь в моей голове.

«Я все правильно делаю?»

Я останавливаю видео и приближаю картинку. В стеклах ее темных очков что-то отражается, расплывчатое пятно, в котором совсем смутно угадывается лицо. Опознать человека невозможно.

Но только теперь я знаю, кто это. Знала с самого начала, но старательно отгораживалась от этого, не подпуская к себе, всячески избегая, как какую-то мертвую тварь, на которую не хочется смотреть. Животное, истекающее кровью на снегу.

Это я. Это я там, по другую сторону камеры. Я говорю ей, что делать, руковожу ею, одолжив свою куртку, свои очки и туфли на каблуках. Я снимаю, как она кривляется и прихорашивается на фоне трейлера. Это все я.

Но зачем? И как видео оказалось у того, кто загрузил его на сайт?

Я откладываю телефон:

– Думаю, это предупреждение.

– От кого?

– От убийц Дейзи, от кого же еще? Они хотят, чтобы я прекратила задавать вопросы.

Кэт не возражает. Она знает, что я права.

– Может, идея и не плохая.

– Я не боюсь, Кэт. За свою жизнь я побывала в таких переделках, ты даже не представляешь. Так просто меня не запугать.

Она смотрит на меня в упор:

– Вы понятия не имеете, о чем говорите. Просто ни малейшего понятия.

– О чем ты?

Она поднимается:

– Мне надо идти.

– Кэт, пожалуйста, поговори со мной. Я помогу тебе.

– Нет, не поможете, – роняет она. – Мне никто не поможет.

Я провожаю ее взглядом до выхода из парка. Я была знакома и с Дэвидом, теперь я уверена. Так почему же я совершенно его не помню? Я снова беру в руки телефон. На экране крупным планом застыло лицо Дейзи.

Опускаю голову. Пытаюсь восстановить в памяти тот день, когда я сняла это видео, но ничего не выходит. Воспоминание есть, но оно где-то прячется, я словно вижу его сквозь газовую ткань; пленка поцарапана и прожжена, утрачено слишком много кадров, ничего не понять. Мне удается выудить из памяти лишь ощущения. Я иду туда. Готовлюсь. Одалживаю ей косметику, хотя она точно прихватила с собой что-то из своей, вытаскиваю из сумки портативную камеру.

Камера. Почему я не помню ее? Наверняка она была первой в моей жизни. Видимо, с нее все и началось – потребность записывать все на видео и хранить. Но где я ее достала?

Она очень много для меня значила. Это я помню. Но откуда она взялась? Может, я украла ее? Села в автобус, приехала в город, украдкой сунула в сумку и вынесла из магазина, молясь, чтобы никто не поймал меня с поличным и чтобы в торговом зале не оказалось видеонаблюдения?

Да нет, вряд ли. Не мой масштаб. Ладно еще стащить помаду из парфюмерного. Или, на худой конец, банку дешевого сидра из супермаркета. Но не камеру. Не вещь стоимостью в несколько сотен фунтов.

Тогда откуда? Откуда она у меня взялась?

Может, мне ее подарили? Да, точно. Она не была красиво упакована и перевязана ленточкой, просто лежала в полиэтиленовом пакете, но мне все равно ее подарили. Помню, я еще не поняла, что это такое. Помню, это был сюрприз. Помню, мне сказали, что я его заслужила.

Но от кого? И как? Голос был мужской. Он принадлежал кому-то, кого я любила, но при этом боялась. Вытаскивая камеру из коробки, я понимала: к ней прилагаются определенные условия. Ты – мне, я – тебе.