"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

В трубке воцарилось молчание, а затем Клэр спросила:

– Трагедию? Какую еще трагедию?

– Адам, – сказала я. Больно было даже произносить его имя.

– А что с Адамом?

И до меня дошло. Тут же… Она же не знает. Бен не рассказывал ей!

– Он умер, – ответила я.

Она аж задохнулась.

– Умер? Как? Когда?

– Когда – точно не знаю. По словам Бена, в прошлом году. Его убили на войне.

– Войне? Какой еще войне?

– В Афганистане.

И тут она словно взорвалась:

– Крисси! Что он забыл в Афганистане?! – Голос ее сделался странным… почти торжествующим.

– Он служил в армии. – Но пока я это говорила, в мою голову закрались сомнения. Как будто я наконец убедилась в том, что знала с самого начала.

Клэр фыркнула, точно услышала что-то смешное:

– Крисси! Крисси, дорогая моя, Адам не служил в армии. Он никогда не был в Афганистане. Он живет в Бирмингеме, с девушкой по имени Хелен. Занимается компьютерами. Он так меня и не простил, но я периодически ему звоню. Ему не очень-то нравится, но я его крестная, ты же помнишь? – Несколько секунд я все не могла понять, почему она говорит о нем в настоящем времени, а когда начала осознавать, Клэр произнесла: – Я звонила ему на прошлой неделе, когда мы встречались. – Теперь мне казалось, что она едва сдерживает смех. – Его дома не было, но я говорила с Хелен. Она обещала, что он перезвонит. Адам жив и здоров.

Я перестаю читать. Чувствую себя невесомой. Пустой. Такое впечатление, что я сейчас упаду назад или, наоборот, взлечу. Осмелюсь ли я в это поверить? Хочу ли? Привалившись к комоду, чтобы не упасть, я продолжаю читать, краем сознания отметив, что больше не слышу шума воды в душе.

Наверное, я пошатнулась, и мне пришлось ухватиться за стул. Он не погиб? Внутри у меня что-то сжалось. Помню, как содержимое желудка внезапно подступило к горлу, и мне пришлось сделать усилие, чтобы меня не стошнило.

– Это правда, он жив?

– Да! – ответила она. – Да.

– Но… – начала я. – Я видела газету… Вырезку из газеты, где было сказано, что он героически погиб.

– Этого не может быть, Крисси, – сказала она. – Это фальшивка. Он жив.

Я заговорила, но потом мир словно обрушился, все эмоции нахлынули одновременно, наслаиваясь одна на другую. Радость. Я помню, как меня переполняла радость от осознания того, что мой сын не умер, она шипела и пенилась на языке, точно шампанское, но к ней примешивалась едкая горечь страха. Я вспомнила о своих синяках, о том, с какой силой бил меня Бен. Может быть, он причинял мне не только физическую боль, может, иногда ему доставляло удовольствие рассказывать мне, что моего сына нет в живых, он радовался, видя, как я горюю, заново узнав об этом. Неужели возможно также, что в те дни, когда я вспоминаю, что была беременна или рожала, он просто сообщает, что Адам съехал от нас, уехал работать за границу или живет на другом конце города?

И если так, то почему в дневнике ничего нет про… другие версии?

В моей голове появляется видение: я вижу своего сына, каким он может быть сейчас, или я его видела, но все забыла? Видения проносятся перед моим внутренним взором – и исчезают. Все, о чем я могу думать: он жив! Мой сын не умер. И я могу его увидеть.

– Где он? – кричала я. – Где? Я хочу его видеть!

– Крисси, тише, не волнуйся.

– Но…

– Крисси! – перебила она. – Я выезжаю. Никуда не уходи.

– Клэр! Скажи мне, где он!

– Я очень беспокоюсь за тебя, Крисси. Прошу тебя.

– Но…

– Крисси, успокойся! – Клэр почти кричала.

И тут мое затуманенное сознание пронзила одна-единственная мысль: что же это со мной – истерика? Я глубоко вдохнула и попыталась унять волнение, но Клэр заговорила снова:

– Адам живет в Бирмингеме.

– Но он должен знать, где я сейчас. Почему он не приезжает ко мне?

– Крисси, – начала она.

– Почему? Почему он не навещает меня? – не унималась я. – Они не ладят с Беном? Поэтому он не приезжает?

– Крисси, – мягко урезонила она. – Бирмингем далеко отсюда. У него насыщенная жизнь…

– Ты хочешь сказать…

– Не может же он так часто мотаться в Лондон!

– Но…

– Крисси. Ты говоришь, Адам не приезжает. Я не верю. Думаю, как только у него получается, он выбирается к тебе.

Я умолкаю. Это было бессмысленно. Однако она говорила правду. Дневнику-то от силы несколько недель. А до этого могло происходить все, что угодно.

– Мне нужно его увидеть. Это можно как-нибудь устроить?

– Почему бы и нет. Но если Бен утверждает, что Адам мертв, сперва нам следует поговорить именно с ним.

Ну конечно, подумала я. Только что он скажет? Он же думает, я все еще ему верю.

– Скоро он будет дома, – сказала я. – Ты придешь? Поможешь мне во всем разобраться?

– Конечно. Я очень переживаю, Крисси. Что-то здесь не так.

Ее тон встревожил меня, но в то же самое время я почувствовала облегчение, а мысль о том, что скоро я смогу увидеть сына, вселяла радостное нетерпение. Мне захотелось увидеть его прямо сейчас, хотя бы на фото. Я вспомнила, что его снимков почти нет, а те, что есть, заперты в ящике. И мне пришла в голову еще одна мысль, правда пока не до конца оформленная.

– Клэр, а у нас был пожар?

Она пришла в замешательство:

– Пожар?

– Ну да. Дома почти нет фотографий Адама. И наших свадебных тоже очень мало. Бен сказал, что остальные сгорели.

– Сгорели? – не поняла она. – То есть как сгорели?

– Бен сказал, что в одном из наших прежних домов был пожар. И много чего сгорело.

– Когда?