"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
Установилось долгое молчание, потом Лоран расхохотался. Довольно неуместно.
— Что ты гогочешь? — изумился комиссар.
— Представляю себе, как Дидье обломался… Несладко ему пришлось!
Лоран согнулся пополам, Фрэнк тоже рассмеялся.
— Такая его сожрет с потрохами! — добавил капитан.
— Ты прав! Если бы я его не выставил вон…
На крыльцо выбежал Филипп в совершенной панике:
— Ребята! Дидье лежит на полу в своей комнате! Я пытался его разбудить, но…
Двое его коллег изнемогали от хохота, а он смотрел на них с комичным непониманием.
— Иди сюда! —
Камера 213 — 09:45
Даниэль нагнулся, чтобы рассмотреть свое лицо в микроскопическом зеркале, прилепленном над шатающейся раковиной.
Под трехдневной щетиной вырисовывались впалые щеки. В глазах с лиловыми окружьями застыл вопль отчаяния. Он почти не спал, подручные Портье сделали для этого все. В камере всю ночь горел свет, в дверь непрерывно стучали. Даниэль ополоснул лицо холодной водой, которая пахла хлоркой. Наскоро привел себя в порядок. Снова улегся на тюфяк, который сплющился под его весом.
Что он еще может делать здесь? Запертый в четырех стенах, лишенный связей. Лишенный всего. Сквозь дрему он слышал, как парней ведут на прогулку. Раньше он сам их сопровождал. Когда был простым надзирателем в блоке А. Перед тем, как его повысили в звании и он приступил к своим обязанностям в женском блоке.
Теперь, когда стало больше нечем заняться, он размышлял о своей жизни. О своем прошлом. Будто перечитывал бездарную книгу. Историю, которая никогда ему не нравилась. Но у него была только эта. Дерьмовая жизнь в итоге. Жизнь за решеткой, приведшая к логическому завершению. За решетку.
Изматывающая, неблагодарная, плохо оплачиваемая работа. Выполняя ее, он хотел быть полезным, но только и делал, что поворачивал ключи в замочных скважинах. Открывал и закрывал решетки. Проделывал это тысячи раз. Жизнь в тени, отмеченная ужасами тюрьмы. В гнилом нутре социума, в катакомбах, куда никому неохота спускаться. Среди убийц, мошенников, наркоторговцев, насильников, воров, сутенеров. Важных персон и людей, никому не известных, которые стали преступниками из-за несчастливого поворота судьбы. Жизнь среди тех, кто потерпел в жизни поражение. И среди невиновных, которые во множестве гниют в застенках.
Столько горечи, столько разочарования. Какие-то проблески надежды, редко выпадающие хорошие минуты. Он пересекался с людьми необычной судьбы и научился не доверяться видимости. Не высказывать поспешных суждений.
Жизнь, каких множество. До того дня, когда… Когда он встретился со взглядом черных глаз. Когда рассмотрел этот рот капризного ребенка. Изгибы тела, созданного, чтобы убивать. Когда оказался во власти преступницы, отвергнутой миром. Убийцы, способной на все. Способной подарить ему лучшее, что в ней есть. Он вспомнил тот первый раз, когда она стала принадлежать ему. В ней проглянуло нечто неимоверно сильное, и он понял: эта девушка заведет его в самый ад. А он слепо последует за ней. Рано или поздно.
Она заставит его ходить по горящим угольям. А он будет требовать этого снова и снова. И заплатит своей жизнью. Рано или поздно.
Возможно, сейчас.
Дверь открылась. Вошел молодой Людовик.
Сразу за ним — лицо, от которого стало светло в камере. Жюстина со стопкой
подношений. Чистая одежда, шоколадные батончики. Блок сигарет, книжки, туалетные принадлежности. Все это она пронесла тайком, под носом и бородой Портье, при сообщничестве Людо. Жюстина, которая улыбалась и плакала одновременно.Даниэль заключил ее в объятия. И это он ее утешал.
Дидье будто выбрался из палаты интенсивной терапии. Его глаза, опухшие и потемневшие, щурились от дневного света. При каждом движении он гротескно дергался, как начинающий мим. Лоран поставил перед ним дымящуюся кружку с кофе:
— Давай, парень! Выпей это! Может, протрезвеешь!
Фрэнку с капитаном пришлось засунуть его под душ, чтобы вывести из коматозного состояния. То-то и было видно, что у него подмокла шерстка. Он медленно прихлебывал крепкий кофе.
— Тяжко, тяжко пробуждаться, да? — усмехнулся Фрэнк.
— Сам не знаю, что на меня накатило…
— Ты получил поцелуй! — нараспев произнес Лоран саркастическим тоном. — От молоденькой девчонки!
— Пей кофе, — велел Фрэнк тоном, не предвещавшим ничего хорошего. — Нужно, чтобы ты был в состоянии выслушать меня…
Они двое уселись за стол, а Филипп наблюдал за экзекуцией, прислонившись к плите.
— Ну как, лучше тебе? — спросил комиссар.
— У меня такой сушняк, будто я вдрызг нализался. Но я не пил…
Фрэнк выложил на стол две упаковки лекарств.
— Только пару глотков пива. Но с мудреной смесью внутри…
— Она подсыпала это в банку? Нет, здесь что-то другое… Я, наверное, заболел или…
— Пока ты лапал ее, она тебе подсыпала этой дряни! — продолжал капитан. — Девчонкам нельзя доверять! Разве ты этого еще не понял, в твоем-то возрасте?
Фрэнк мерил шагами кухню.
— Здорово она тебя провела, а, Дидье? Поимела на славу! Ты правда поверил, что она хочет с тобой переспать? Как можно быть таким лохом! Она разыграла перед тобой сцену: вот уже столько лет я не занималась любовью с мужчиной!
Дидье не отвечал. Сгорал со стыда.
— Она просто забыла тебе рассказать, что резвилась с надзирателем в тюрьме! — издевался Лоран. — Об этом пишут в сегодняшней газете!
Дидье совсем поник под нападками товарищей. Счел за лучшее хранить молчание. Вызвать бы еще и адвоката, как при незаконном задержании.
Фрэнк пригнулся к нему, опершись обеими руками о стол:
— Ты отдаешь себе отчет, что если бы я не вмешался, она бы удрала среди ночи?
— Мне… Мне очень жаль.
— Тебе жаль? Ты чуть не провалил всю операцию! Хуже: она могла бы тебя убить, перед тем как сбежать… Или перебить всех нас во сне… Все потому, что месье думает не тем местом!
Комиссар снова принялся ходить вокруг стола.
— Я вас ввел в курс относительно Марианны! Предупредил, что она крайне опасна, что с ней надо быть предельно осмотрительными… Ты присутствовал, когда я это говорил, а?
— Да, но…
— Но — что?! — завопил шеф. — Ты рисковал тем, что она могла со всеми нами расправиться и сбежать, и все из-за прилива гормонов? Думаешь, тебе платят за то, чтобы ты трахал девчонку? Нет, Дидье, тебе платят за то, чтобы ты за ней надзирал.