"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

Вдруг появилось ощущение, будто они кишат повсюду, по всему телу. Везде. Впав в истерику, она вскочила, стала стряхивать воображаемых паразитов. Последовал нервный припадок, потекли слезы.

— Успокойся, Марианна… Ты бредишь… Успокойся, мать твою!..

Она опять уселась в позе зародыша и снова стала думать о Даниэле. Дух ее рвался к нему. Поговори со мной, любовь моя… Скажи, что я отсюда выйду… Если оба изо всех сил позовут один другого, то смогут поговорить… Смогут, я уверена, услышать друг друга… Марианна забыла о жвалах, лапках, усиках, щекотавших ее. Сконцентрировалась на Даниэле.

Вдруг закричала. Мельком увидела его лицо. Избитое, в крови.

Увидела его глаза, залитые кровью. Ощутила страдание другого, как свое…

Арестный дом С. — дисциплинарный блок — 13:45

— Ты скажешь нам, где Гревиль? — повторил Портье, склоняясь над своей жертвой.

Даниэль валялся на полу. Кровь струилась по его лицу, затекала в глаза — потоком лавы на хрупкую роговицу. Его тело — сплошная каша, сломанный механизм.

Новый удар по ребрам: он выплюнул сгусток гемоглобина. Портье приподнял ему голову, схватив за волосы:

— Ну что, Бахман? Где она, твоя маленькая протеже? Ты сливаешь мне инфу, я передаю копам… Потом ты сможешь спокойно заснуть, обещаю.

— Я не знаю, — пробормотал он еле слышно.

Портье обменялся взглядом с двумя коллегами.

— Врет, — сказал Местр, прикуривая сигарету. — Врежь ему еще.

— Так и убить недолго.

— И что с того?

Дубинка вновь обрушилась на спину Даниэля, у которого уже не было сил кричать. Потом — страшный удар по голове. Глаза его закатились, перед тем как закрыться. И он потерял сознание, с наслаждением погрузившись в полнейшее забвение.

Воздух, горячий, как ветер пустыни, при каждом вдохе обжигал легкие Марианны. Больше ни капли слюны в залитом цементом рту. Она слизнула пот с руки. Инстинкт выживания. Единственная влага в ее распоряжении. Это принесло некоторое облегчение, она снова села в позу Будды. Больше всего ее ужасало не обезвоживание, медленно иссушавшее тело. Не пауки и прочие насекомые, копошившиеся на ней. Не кромешная тьма, не полное одиночество. В ужас ее приводил тот невыносимый образ. Вросший ей в душу, неизгладимый. Лицо Даниэля, его голубые глаза посреди моря крови. И боль, которую она чувствовала всем нутром. Нет, это не был кошмар. Странное ощущение. Будто бы на мимолетный миг она каким-то чудом оказалась рядом. Там, где все увидела, все поняла. Все прочувствовала. Побои, боль. Крики. Заточение. Затхлый запах карцера.

Невозможно. Даниэль не может оказаться в тюрьме! Да, конечно, он именно там! Но по эту сторону решеток!

Марианна пыталась успокоить себя. Эта мерзкая дыра ей навеяла галлюцинации. Я съезжаю с катушек, честное слово… Она встала, покачиваясь. Что-то хрустнуло под ее весом, как сухое печенье. Ее чуть не вырвало, но она сдержалась. Ведь она почти сутки ничего не ела. Только пила воду. Не стоит жертвовать влагой только потому, что она раздавила ногой какую-то мерзость. Одним гадом меньше, как сказал бы очаровашка Фрэнки.

Она сделала несколько очень медленных движений, чтобы размяться. Но силы быстро покидали ее. Она всосала еще немного влаги, выброшенной на кожу. Она напилась бы гниющей воды из лужи, если бы представилась такая возможность. Скорчилась подальше от жара раскаленной металлической двери, который изымал из ее тела последнюю влагу. В глубине, где гнездились паразиты. Они боятся больше, чем ты, Марианна… Мало-помалу она впала в некую летаргию. Потеряла представление о времени, даже представление о жизни. Она находилась в каком-то бесконечном пространстве, покрытом жгучими песками. Гигантское солнце пожирало небеса. Лицо ее коснулось волглой земли, она отдала себя на съедение. Тысячи личинок атаковали ее тело, медленно вгрызались в него. Жадно поглощали сожженную плоть. Она так и слышала, как шевелятся жвала, прокусывая влажную, горячую кожу.

И здесь же, совсем близко, тело ее возлюбленного. Простертого, как и она, в бесплодном пространстве кошмара. Они смотрели друг на друга, они умирали вместе. Она попыталась протянуть к нему руку. Их пальцы соприкоснулись, улыбка озарила черты. Дальше — ничего.

Даниэль пришел в сознание так резко, что стеснило грудь. Потолок карцера. Несколько минут, чтобы вспомнить… Потом тело с грубой наглядностью показало, что он гниет в застенке. Жестоко избитый прежними коллегами. Он провел рукой по лицу. Всюду засохшая кровь.

Он видел ее во сне. Как она корчилась, лежа на земле. Слышал, как она звала на помощь.

— Марианна! — простонал он.

То был всего лишь бред человека, впавшего в кому. И все же он испытывал страдание, природу которого не мог объяснить. Не боль от кровоподтеков, нет. Марианна страдала, он это знал, чувствовал каждой клеточкой тела. И не мог ничего сделать, чтобы помочь ей.

Он повернулся на бок, задыхаясь от боли. Дотащился до умывальника, кое-как встал. Нет зеркала, чтобы глянуть на свою физиономию. Тем лучше, а то как бы снова не лишиться чувств. Даже вода причиняла боль. Но он промыл раны, напился вдоволь, утолив жажду. Потом укрылся на бетонной койке, вделанной в стену.

Посмотрел на левую руку, растоптанную каблуками, положил ее на грудь. Держись, Марианна, я думаю о тебе. И буду думать, пока они меня не убьют. До самого конца…

Полная тьма. У нее во рту, полуоткрытом, что-то ползало. Она резко выпрямилась, сплюнула закуску на восьми нескончаемых ножках. У нее даже не было сил кричать. Она попыталась встать. Рухнула на колени. Солнечный луч исчез. Слабый свет все еще просачивался поверх дверного косяка. Закат ее жизни. Они не вернутся. Оставят ее умирать.

— Мне всего двадцать… один год… а я подохну здесь… в этой дыре…

Даже голос ее иссох. Она наклонилась вперед, согнула локти. Ударилась лбом о землю. Она ощущала отчаянные усилия своих задубевших легких, чувствовала, как в венах закипает расплавленный металл. Хотя жара уже не была такой удушающей. Но даже на льдине ей бы показалось жарко.

Жажда.

Она снова погрузилась в бред. С открытыми глазами видела перед собой свежие оазисы посреди бесплодной земли. Ей в горло лилась ледяная вода. Она плавала в прозрачной воде горного озера. Хрустальные водопады зарождались у нее в мозгу. Она утоляла жажду, с наслаждением плескалась. Стаканы с искрящейся минералкой плясали вокруг. Она поглощала литр за литром, взахлеб. Погружалась с головой, тонула. Козявка поползла по лицу. Согнать ее не было сил. Пусть ползет дальше, забирается под футболку, мокрую от пота. Ниже, ниже по воспаленной коже. Ее отяжелевшие, пылающие веки постепенно опускались, но вдруг раскрылись, как от толчка. Она уловила знакомый шум. Пассажирский, «Коралл», несся за оградой ее беды. Больше я никогда не услышу, как мчится поезд…

Измученное лицо Даниэля снова явилось ей. Напоследок упиться голубизной его глаз. Марианна даже не могла уже плакать. Слезы иссякли, как и все остальное. Сердце еле билось. Но билось ради него. Держись, любовь моя. Ты будешь последним, о ком я подумаю, прежде чем умереть. Смерть, знаешь ли, — это не так страшно. Но ты не умирай. Пусть я останусь жить в тебе.

Ключ в замочной скважине. Прежние воспоминания. От таких ни за что не отделаешься… Я бы хотела услышать перед смертью что-нибудь другое… Но может быть, это ворота рая открываются, чтобы ее впустить. Но рая никакого нет. Все это враки.