"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

Бедная девушка, погибшая в жестоких мучениях, никогда не будет отомщена.

Ему хотелось плакать, но сухие глаза горели. Этот негодяй мне солгал… А раз солгал в этом, мог также…

Он снова схватил чемоданчик, стал лихорадочно рыться в бумагах. Исподтишка подкрадывался страх. Только бы я ошибался! Только бы ошибался…

Он снял резинку, начал просматривать письма. Письма Форестье к Оберу. Их тайная любовная переписка, которую Марианна догадалась прихватить. Читал их, понимая, что грубо вторгается в святая святых личной жизни, окрашенной глубоким чувством.

Ничего особо впечатляющего. Вплоть до послания, датированного концом февраля.

Я совсем не сплю, Ксавье, после того, как увидела эти кадры. Образы, которые преследуют меня все время, ночью и днем… Не знаю, кто отправил мне это видео, кто решился поведать миру об отвратительном преступлении, но иногда жалею, что мне вручили этот отравленный дар. Тем более что в конечном итоге он, боюсь, ничего не изменит…

Еще одно письмо. Волна ненависти поднималась у Фрэнка в груди. С каждым словом.

Если бы ты знал, милый… какие ужасы не выходят у меня из головы… Бессонница не оставляет меня после того отвратительного фильма… А сегодня я узнала, что в Д. раскрыли сеть педофилов. Одна из моих подруг составляет досье. Она поделилась со мной; она была в таком состоянии! Детей покупают на Востоке и перепродают во Франции. Содержат, как животных, в нечеловеческих условиях, чтобы удовлетворять нездоровые импульсы маньяков… Представляю мучения этих детишек… Новые образы прибавляются к тем, из фильма… Откуда в людях столько жестокости? Знаю, милый, ты поймешь меня. Ведь подумать только: мы бессильны перед лицом всего этого… Этих, по крайней мере, лишат возможности творить зло. А те, другие, ты сам знаешь кто, могут выйти сухими из воды… Я порой упрекаю себя… Думаю, мы должны были действовать, не ставя в известность Мартинелли. Хотя, конечно, мы бы сильно рисковали… А иногда продолжаю надеяться, жду, что нам наконец отдадут приказ. Но, боюсь, Мартинелли смалодушничает. Да и вся история кажется мне отвратительной… Воспользоваться этим досье против Дюмена… В низких политических целях… Иногда я говорю себе, что нужно было действовать, не дожидаясь, пока дадут зеленый свет. Знаю, куда это может нас привести. Но очень хочу придать дело широкой огласке, несмотря на риск! Когда я пишу тебе, Ксавье, это приносит облегчение. Хотя мы видимся почти каждый день, меня утешает то, что я могу изложить все в письмах и разделить с тобой… Этим письмам я могу доверить все… Ноша так тяжела, милый…

У Фрэнка тряслись руки. Значит, и Мартинелли в игре. Судью и прокурора предал министр юстиции, собственной персоной. Министры, ясное дело, выступают единым фронтом.

Некоторые детали остались без объяснения и, наверное, так и останутся навсегда. Но самое главное Фрэнк теперь знал. Прокурор и судья не были ни в чем виноваты. А он должен с этим жить.

На сей раз он заплакал. Как не плакал давно. Очень давно.

Он был игрушкой, жалкой игрушкой. Организовал убийство невиновных, чтобы спасти поганое отродье. Рыдания разносились по всему этажу, он уже не мог себя сдерживать. Положил руки на стол, уткнулся в них лбом. Никто не слышал его. Никто не мог прийти на помощь.

Он начал постигать одиночество, абсолютное и жестокое. И чувство вины, гнуснее некуда.

О таком чувстве говорила Марианна. Теперь и ему, Фрэнку, предстоит вкусить его сполна.

Вина уже принялась пожирать его изнутри. И никогда не перестанет.

Пятница, 15 июля, — 11:00

Трехцветные флаги все еще развевались над городом в память о прошедших накануне торжествах. Фрэнку они казались приспущенными в знак траура. Он почти не спал двое суток, но все еще был на ногах. Допингом ему служили ненависть, ярость. Он быстро пришел в себя. Думать о будущем, поскорее забыть прошлое. Сожаления и угрызения, которые ни к чему не ведут. Стыд, вызванный тем, что он оказался игрушкой в чужих руках: с этим примириться сложнее всего.

Оставив машину на подземной парковке, Фрэнк дошел пешком до парка Делатр с кожаным чемоданчиком в руке. Эрманна еще не было, комиссар присел на скамью. Невидящим взглядом смотрел на детишек, которые катались на тобогане. Сосредоточился на своей новой миссии. Держать все в себе, не раскрыться перед противником.

Советник не замедлил появиться. Фрэнк встал, пожал ему руку.

— Как дела, комиссар? Вид у вас неважный.

— Два последних дня выдались тяжелыми…

— Еще бы, я понимаю… Вы принесли досье?

— Все здесь, месье, в чемоданчике.

— И кассеты… Вы их не просматривали?

Этот вопрос, эта легкая заминка позволили Фрэнку вообразить, какая тревога обуревает заказчиков. Не пришло ли глупому копу на ум посмотреть видео?

— С какой стати? — ответил комиссар, разыгрывая удивление.

— Чтобы убедиться, что они — те самые!

«Хорошо выкрутился!» — с горечью подумал Фрэнк.

— Они прилагались к досье, на них написано имя Шарона. Я уверен, что они — те самые… Нам, право, было не до того, чтобы сидеть перед телевизором!

— Да, разумеется. Вы что-то говорили о корреспонденции?

— Письма я сжег, месье… Подумал, что они вас вряд ли заинтересуют… Тем не менее Марианна правильно сделала, что прихватила их: там могли содержаться детали расследования…

— Да, то была хорошая мысль. Министр выражает вам благодарность за вашу эффективную работу… Просто мастерскую!

— Благодарю вас, месье. Я всего лишь исполнял свой долг.

— Нет, Фрэнк, вы сделали гораздо больше! Не скромничайте, прошу вас! И будьте уверены, мы сумеем вас отблагодарить…

— Вы принесли деньги?

Эрманн закурил, предложил сигарету Фрэнку, но тот отказался.

— Возникла небольшая проблема. Документы еще не совсем готовы… Маленькая неприятность.

— Когда вы сможете мне их предоставить?

— На следующей неделе… Как там девушка?

Фрэнк сделал вид, будто не понимает:

— Какая девушка?

— Гревиль…

Наконец-то спросил о ней!

— Она чуть не умерла, но теперь, полагаю, поправится.

— Вы приглашали врача? — забеспокоился советник.

— Нет. Мы все сделали сами.

— И… Вы правда уверены, что она будет жить?

— Да, я твердо на это полагаюсь…

— Тем лучше! Нужно определиться с тем, куда она направится… Чтобы заказать билет на самолет.

— Может быть, я этим займусь?

— Не забивайте себе голову… Я вручу вам билет вместе с деньгами.

— На самом деле она еще не сказала мне, куда хочет уехать. Лично я — за Южную Америку… Венесуэлу. У нас нет договора об экстрадиции с этой страной.

— Очень хорошо. На какую дату назначим отъезд?

— Думаю, дней через десять она будет готова. Но, наверное, я еще должен с ней поговорить…

— Назначим это на конец следующей недели. Если ее не устроит Каракас, вы мне об этом сообщите, только и всего…

— Очень хорошо, месье.

Эрманн забрал чемоданчик.

— Можно встретиться через неделю на этом же месте, как вам такой вариант?

— Превосходно, месье, — сказал Фрэнк. — В одиннадцать, как сегодня?

— Нет. В два часа дня, раньше я не смогу… А пока отдыхайте, Фрэнк. И не спускайте с нее глаз. Нельзя допустить, чтобы она от вас сбежала.