"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

В тот исторический вечер мы с Лидией ужинали в «Пьере». Я думал, это просто ужин, чтобы помириться. Но Рой продумал все: в засаде сидели папарацци, и назавтра интернет пестрил фотографиями нашего пресловутого романа, в который поверили все.

— Я читала статью про вас в каком-то журнале, — сказала Александра, выслушав мой рассказ на крыльце дядиного дома. — Об этом писали все таблоиды.

— Это было вранье. Подстава.

Она отвернулась.

— В тот день, прочитав статью, я решила перевернуть страницу. До тех пор, Маркус, я тебя ждала. Думала, что ты вернешься. Ты разбил мне сердце.

Нэшвилл, Теннесси, ноябрь 2007 года

Одна из лучших ее подруг, Саманта, добралась до нее в девять вечера. Она целый день безуспешно пыталась с ней связаться. По домофону тоже никто не отвечал, и Саманта перелезла через решетку, направилась к дому и забарабанила в дверь.

— Алекс? Открой! Это Сэм. Я весь день пытаюсь тебе дозвониться.

Нет ответа.

— Алекс, я знаю, что ты здесь, твоя машина стоит перед домом.

Послышался звук ключа в замочной скважине, и Александра открыла дверь. Лицо у нее было опрокинутое, глаза распухли от слез.

— Боже мой, Алекс! Что случилось?

— Ох, Сэм…

Александра бросилась к ней в объятия и разрыдалась, не в силах произнести ни слова. Саманта отвела ее в гостиную и пошла на кухню заварить ей чаю. На столе она увидела груду таблоидов. Схватила наугад один и прочла заголовок.

ЛИДИЯ ГЛУР И ПИСАТЕЛЬ ГОЛЬДМАН: ОТЛИЧНАЯ ПАРА

Александра тоже пришла на кухню, а за ней Дюк.

— Он теперь с ней. Он с Лидией Глур, — прошептала Александра.

— Ох, дорогая… Сочувствую. Почему ты мне ничего не сказала?

— Хотелось побыть одной.

— Алекс… Тебе не надо быть одной. Не знаю, что у вас там было с этим Маркусом, но пора уже забыть эту историю. Все в твоих руках! Ты красавица, умница, весь мир у твоих ног.

Александра пожала плечами:

— Я уже даже не помню, как кадрятся.

— Ой, да ладно, хватит!

— Честное слово!

Саманта была замужем за одним из ведущих игроков хоккейной команды «Нэшвилл Предаторз».

— Послушай, Алекс, — предложила она. — У нас есть хоккеист, Кевин Лежандр… Страшно милый и от тебя без ума. Он уже сколько месяцев мне плешь проедает, чтобы я вас познакомила. Приходи к нам на ужин в пятницу. Я его тоже приглашу. Что тебе стоит, а?

* * *

— Я пошла к ним на ужин, — сказала Александра. — Мне надо было тебя забыть. И я забыла.

— Но у нас с Лидией ничего не было! — воскликнул я. — Я тоже тебя ждал, Александра! Когда появились эти фото, между нами не было абсолютно ничего!

— Но связь между вами все-таки была, нет?

— Это было после!

— После чего?

— После того, как я увидел во всех таблоидах ваши с Кевином фото! У меня все внутри оборвалось. Утешился с Лидией. Это продолжалось очень недолго. Потому что я так и не смог забыть тебя, Александра.

Она грустно посмотрела на меня, и я увидел, как в уголке ее глаза блеснула слеза и поползла по щеке.

— Что же мы с собой наделали, Маркус?

10

Коконат-Гроув, Флорида,

июнь 2010 года

(спустя шесть лет после Драмы)

Приехав к дяде Солу, я каждый день заходил в супермаркет пообедать с ним. Мы выходили на улицу, садились на скамейку перед супермаркетом и ели сэндвичи или салат из курицы с майонезом, запивая их газировкой.

Нередко к нам выходила Фейт Коннорс, управляющая «Хоул Фудс», просто чтобы поздороваться со мной. Чудесная женщина лет пятидесяти, незамужняя; насколько я видел, дядя Сол ей очень нравился. Иногда она подсаживалась к нам выкурить сигарету. А случалось, в честь моего пребывания во Флориде даже давала дяде выходной, чтобы мы могли пообщаться. В тот день так и случилось.

— Катитесь отсюда оба, — заявила она, подходя к скамейке.

— Ты уверена? — переспросил дядя Сол.

— На все сто.

Мы не заставили себя упрашивать. Я расцеловал Фейт в обе щеки, и она рассмеялась нам вслед.

Мы пересекли парковку; дядя Сол подошел к своей машине, стоявшей совсем рядом с магазином. К своей старенькой, потрепанной, купленной по дешевке «хонде-cивик».

— Моя там, дальше, — сказал я.

— Можно съездить прогуляться, если хочешь.

— С удовольствием. Тебе куда хочется?

— Может, съездим в Бал-Харбор? Мы там гуляли с твоей тетей.

— Отлично. Встретимся дома. Я тогда машину оставлю.

Усаживаясь в свою старую «хонду», он с улыбкой потрепал ее по капоту.

— Помнишь, Марки? У твоей матери была точно такая же.

Он тронулся с места, я проводил его взглядом и пошел к своему черному «ренджроверу», стоившему — я специально посчитал — пять его годовых зарплат.

Во времена своей славы Гольдманы-из-Балтимора любили ездить в Бал-Харбор, шикарное предместье на севере Майами. Там находился торговый центр под открытым небом, где были только шикарные бутики. На моих родителей это место наводило ужас, но они отпускали меня туда с дядей, тетей и кузенами. Устраиваясь на заднем сиденье их машины, я снова ощущал то немыслимое счастье, какое охватывало меня, когда я бывал с ними один. Мне было хорошо, я был — Балтимор.

— Помнишь, как мы сюда ездили? — спросил дядя Сол, когда мы остановились на парковке торгового центра.

— Конечно.

Я поставил машину, и мы пошли вдоль водоемов на первом этаже, где плавали водяные черепахи и громадные золотые рыбки; когда-то мы с Гиллелем и Вуди их страшно любили.

Взяв себе кофе в картонных стаканчиках, мы уселись на скамейку, поглазеть на прохожих. Глядя на водоем, я напомнил дяде Солу, как нам однажды взбрело в голову поймать черепаху и мы все втроем — Гиллель, Вуди и я — оказались в воде. Он расхохотался, и от его смеха мне стало хорошо. Это был его прежний смех. Прочный, мощный, счастливый. Я словно вновь увидел его таким, каким он был пятнадцать лет назад, когда в дорогом костюме ходил по бутикам под руку с тетей Анитой, пока мы, Банда Гольдманов, карабкались по искусственным скалам в водоемах. Всякий раз, возвращаясь сюда, я снова вижу перед собой тетю Аниту, ее величественную красоту, ее чудесную нежность. Слышу ее голос, чувствую, как она гладит меня по голове. Вижу блеск ее глаз, ее изящный рот. То, как любовно она держится за руку дяди Сола, как полны внимания ее жесты, как она незаметно целует его в щеку.

Хотел бы я в детстве поменять своих родителей на Аниту и Сола Гольдманов? Да. Сегодня я могу это утверждать, не изменяя своим собственным. На самом деле эта мысль была первым преступлением, совершенным мною по отношению к родителям. Я долго считал себя самым нежным сыном. Однако я совершал это преступление всякий раз, когда стыдился за них. А момент этот настал очень быстро: зимой 1993 года, во время наших традиционных каникул во Флориде, я по-настоящему осознал превосходство дяди Сола. Это случилось сразу после того, как старшие Гольдманы решили перебраться из своей квартиры в Майами в дом престарелых в Авентуре. Квартиру продали, и собираться всем-Гольдманам-вместе стало негде. Когда мать сообщила мне об этом, я сначала решил, что мы никогда больше не поедем во Флориду. Но она успокоила меня: