"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
Она запнулась.
— Но это случилось, — подбодрил ее Гэхаловуд.
— Да, когда я совсем не ожидала. Это было в конце августа восемьдесят седьмого года, в субботу.
Суббота, 29 августа 1987 года
В тот день Салли Кэрри была дома одна. Муж работал в магазине, а Уолтер на целый день ушел. Она решила испечь пирог, но оказалось, что у нее мало яиц. Можно было сходить к соседям или заскочить в бакалею Донованов, но ей было лень. В кои-то веки весь дом был в ее распоряжении, и она твердо решила этим пользоваться. И просто позвонила в “Продукты Донованов”. Ей ответила Джанет Донован, Салли сделала заказ и попросила оставить его в магазине, чтобы Джордж забрал на обратном пути.
Но через десять минут вдруг раздался звонок в дверь. Это был Эрик — он обычно доставлял продукты из родительского
— Ваш заказ, — сказал он.
— Спасибо, Эрик, очень мило с твоей стороны. Ты мог оставить их Джорджу, не бегать лишний раз.
— Знаю, но я был рад к вам зайти.
— Уолтера нет дома.
— Знаю.
Он смотрел на нее в упор. Она предложила ему заглянуть на минутку.
— Выпьешь что-нибудь, Эрик?
— Спасибо, охотно.
Они направились на кухню. Салли открыла холодильник. Нервничала, была возбуждена. Не понимала, что ей делать, но знала, чего хочет.
— Пива хочешь? — предложила она.
— С удовольствием.
Договор был скреплен. Предложив алкоголь несовершеннолетнему, Салли давала понять, что готова нарушать запреты.
Она откупорила бутылку и протянула ему. Он молча отпил. Он тоже нервничал. Тогда она сделала так: взяла из его рук бутылку, собираясь сделать глоток. Потом, не в силах сдерживаться, наклонилась и припала губами к его губам. Он подхватил ее и вернул поцелуй. Бутылка упала на пол и разбилась, но они, помраченные объятием, не обратили на нее никакого внимания.
— Так началась наша бурная страсть, — рассказывала Салли. — Когда мы, голые, опомнились в гостиной, нам было хорошо. Я не чувствовала ни вины, ни смущения. Меня ничто не тревожило. Когда Эрик собрался уходить, разносить продукты по другим адресам, я сказала: “Хочу встретиться с тобой снова”. Он ответил: “Я тоже”. После этого у меня была только одна мысль — увидеться с ним. Но где? Рисковать было нельзя. Конечно, был один мотель по дороге в Конуэй, но я чувствовала, что уединенное место может привлечь особенное внимание. Кто-нибудь обязательно заинтересуется, зачем это мальчик ездит туда на велосипеде. И мне пришла в голову совершенно безумная мысль. Мы с мужем тогда сами обустраивали квартиру над магазином, чтобы ее сдавать. На неделе я там бывала одна, Джордж появлялся только по воскресеньям, чтобы работа шла быстрее. Попасть туда можно было совсем незаметно, по задней лестнице. И вот там я стала назначать Эрику свидания. После школы он всегда заходил к родителям в магазин, а потом исчезал и пробирался в квартиру, где ждала я. Когда мы оба оказывались внутри, я заваливала вход мешками, инструментами и досками, чтобы никто случайно не вошел. Но я знала, что этого не произойдет. Мы были надежно укрыты от окружающих. Я отдавалась ему прямо на полу, на одеяле. Между нами было что-то очень сильное. Он заставлял меня чувствовать себя женщиной, как никто другой. Ни с мужем, ни с кем еще я не ощущала того, что ощущала с ним. Этот семнадцатилетний мальчик занимался моим сексуальным воспитанием. Я была влюблена до безумия, что я еще могу сказать. Я прекрасно понимаю, когда все это рассказываю, что это может выглядеть смешно и нелепо. Но я так жила несколько месяцев, несколько месяцев я чувствовала себя более живой, более счастливой. Более свободной. Когда подоспело Рождество, Эрик даже однажды остался у меня ночевать. Я начинала серьезно рисковать из-за него.
Суббота, 12 декабря 1987 года
Отец Джорджа Кэрри, живший в доме престарелых в Миннеаполисе, неудачно упал, и Джордж с Уолтером поехали на уик-энд побыть с ним.
Как только муж сообщил Салли эту новость, она сразу представила себя дома, с Эриком. Сколько можно прятаться в недоделанной квартире над магазином. Надо было действовать тонко. Сначала предложить поехать в Миннеаполис всей семьей. Потом, когда придет время звонить в авиакомпанию и бронировать билеты, сказать, что ей жаль закрывать магазин и упускать выручку, это же чуть ли не последние выходные перед Рождеством. Потом предложить пожертвовать собой и остаться в Маунт-Плезант. И муж только спросит: “Тебя не затруднит?”
Итак, в ту субботу Джордж и Уолтер ранним утром улетели в Миннеаполис. Магазин Салли открыла одна. День, казалось, тянулся бесконечно. Зашел Эрик, якобы справиться об Уолтере.
— Получится сегодня вечером? — спросила она.
— Я сказал, что ночую у приятеля. Родители ни за что не станут проверять.
— Я оставила заднюю дверь открытой. Приходи, когда хочешь, и будь как дома.
В половине восьмого она, закрыв магазин, бросилась домой. И увидела Эрика. Он сидел в комнате Уолтера и читал комиксы. Сперва она растерялась. Ей захотелось все прекратить. Сказать ему, чтобы шел к себе. Она почувствовала
себя полной идиоткой в своем новом белье, ей захотелось поскорей снова натянуть трико матери семейства и удобные спортивные штаны. Но Эрик поцеловал ее, и страсть взяла верх. На время. Назавтра, когда она проснулась рядом с ним в супружеской постели, ей стало дурно. Она внезапно пожалела обо всем. Первый раз почувствовала себя виноватой. Словно на нее наложили заклятие, и оно вдруг перестало действовать. За завтраком он глотал шоколадные хлопья Уолтера. Наложил их себе дважды, потом шумно выхлебал молоко прямо из миски. Теперь она смотрела на него трезво. И злилась на себя. Она спала с ребенком. Пора было кончать.— Эрик, у нас с тобой больше не может так продолжаться. В конце концов все выплывет наружу, и всем будет слишком больно.
— О’кей. Я все понимаю, — только и сказал Эрик.
— Наша история закончилась там же, где началась, — у меня на кухне. Он исчез из моей жизни, как его и не было. Потом стал опять приходить к нам домой с Уолтером, и все пошло как прежде. Будто ничего не случилось. Но бурные страсти безболезненно не кончаются. Вот и у нас так вышло. Месяца два спустя после того, как мы расстались, Эрик зашел в магазин. Я была одна. Это было когда-то в феврале. Уолтер с Эриком тогда безуспешно пытались получить стипендию в университете. Дело было прямо перед теми пресловутыми межлицейскими соревнованиями — мы вам про них рассказывали, — когда приехал рекрутер из Монарха посмотреть, как бегут оба мальчика, и когда Уолтер внезапно заболел.
Февраль 1988 года
— Здравствуй, Эрик, — приветливо сказала Салли, когда он вошел в магазин.
Эрик на приветствие не ответил. Лицо у него было бесстрастное, и Салли сразу поняла, что дело неладно.
— Ты одна?
— Да, а что?
— Это по поводу послезавтрашних соревнований. Забег очень важный, сама знаешь, там будет рекрутер из университета Монарха.
— Да, Уолтер мне говорил.
— Я не хочу, чтобы Уолтер участвовал в забеге.
— Ты что такое несешь?
— Мне нужна эта стипендия. Я первый выбрал университет Монарха, Уолтер просто решил пойти туда же, куда я. Если стипендию получит он, а не я, это будет несправедливо. А он ее получит, потому что он сильнее меня.
Салли стало страшно. Она чувствовала, что надвигается опасность. Эрик внезапно заявил:
— Я хочу, чтобы ты сняла Уолтера с соревнований. Для меня это единственный шанс добыть стипендию.
— Эрик, ты что, с ума сошел? Что ты хочешь, чтобы я сказала Уолтеру?
— Ничего ему говорить не надо, я хочу, чтобы ты действовала. Он не должен участвовать в соревнованиях, а как — разбирайся сама. Иначе я отдам это фото твоему мужу.
Эрик достал из кармана пальто снимок и протянул Салли. На снимке они, обнаженные, целовались взасос в номере мотеля. Салли вздрогнула: она прекрасно помнила эту минуту страсти, когда Эрик вдруг оторвался от любовных утех и схватил фотоаппарат, который повсюду таскал с собой. В тот момент она спросила, отчасти тревожно, отчасти с любопытством: “Ты что делаешь?” Он ответил: “Делаю то, что делал бы, если бы мы были свободны, если бы могли свободно любить друг друга: я бы целыми днями тебя снимал. Не волнуйся, там даже пленки нет”. Он обнял ее и поцеловал, держа аппарат в вытянутой руке и наставив на них объектив.
Теперь Салли понимала, что Эрик ей солгал. Как она могла быть такой идиоткой! Она сама себя ненавидела. Эрик же произнес с угрозой:
— Внесем ясность: если Уолтер победит меня в забеге, весь город увидит это фото, все узнают, что ты всего лишь грязная шлюха.
— Значит, это вы подстроили, чтобы Уолтер в день соревнований заболел? — спросил Гэхаловуд.
— Да, — плача, призналась Салли. — Я прямо с утра налила ему во фляжку слабительное и заставила выпить. “Тебе нужен хороший водный баланс, дорогой. Так тренер сказал”. Я видела, как он в пару глотков опорожнил эту мою фляжку. Дозу я ему дала лошадиную, надеялась на немедленную реакцию, чтобы он не мог даже из дома выйти. Но поначалу не случилось ровно ничего. Мы сели в машину и поехали на стадион. Всю поездку я отчаянно ждала, что сейчас Уолтер попросит отца остановиться на обочине, но он чувствовал себя прекрасно. Пока они разогревались на дорожке, скакал козленком. Я ничего не понимала. Эрик метал на меня злобные взгляды. Я изо всех сил старалась скрыть смятение, выкрикивала что-то в поддержку: я знала, что Эрик вполне способен осуществить свои угрозы, и весь Маунт-Плезант увидит, как я в чем мать родила целую с языком семнадцатилетнего мальчишку. Когда они вышли на старт, я чуть в обморок не упала. И в этот момент Уолтер убежал со стартовой позиции в раздевалку. Я знала, что он оттуда не вернется.