Союз Аустерлица

За Нижним городом, раскинувшимся за стеной, начинался в самом конце долины Верхний город, построенный на высоких обширных террасах, каждая из которых, поднимаясь уступом по склону горы, вместо оборонительных стен имела отвесный обрыв, который врагам преодолеть было бы очень трудно, поскольку вся дорога полностью простреливалась сверху. И, разумеется, венцом всей городской архитектуры выглядел замок Здешов-Козел, возвышающийся над городом своими башнями, стоящими на перевале между двух гор, словно исполинская королевская корона с зубцами. Во всяком случае, подсвеченный солнцем, замок производил именно такое впечатление. И за ним, разумеется, тоже скрывалась собственная славная история, о которой говорил мне барон Томаш. Глядя на всю эту величественную средневековую архитектуру, я думал о том, что здесь меня ждут не только новые приключения, но и новые испытания, которые вскоре проверят на прочность силу моего духа.

Глава 24

После первой неудачной попытки войти в Здешовскую долину, французы пока решили отступить. Понеся тяжелые потери в пехоте и не добившись существенного истощения сил защитников, маршал Мюрат не рискнул послать на верную смерть свою конницу. Но, его войска надежно блокировали выход из долины, установив настоящую блокаду с запада, со стороны соседнего города Вестина. Французы ждали подкреплений и надеялись повторить штурм с более благоприятным исходом для себя.

Маршал Мюрат считал, что его решение не рисковать конницей было достаточно мудрым. Он понимал, что каждый его кавалерист — это не просто какой-то занюханный пехотинец, а часть великой французской мечты о победе над другими армиями Европы. Ведь каждый французский мальчишка, конечно же, мечтает стать именно бравым кавалеристом! Даже сам Мюрат всегда мечтал о воинской славе лихого всадника, вполне достигнув ее. Но, теперь эта слава, которую он завоевал, служа Наполеону, казалось, снова ускользала от него, рассеиваясь, словно дым костра под холодным ветром на биваке в морозный зимний день. Когда офицеры доложили маршалу о количестве потерь, ему не захотелось повторять ошибку, которая могла стоить ему уже не только тысяч пехотинцев, павших в безуспешной попытке прорваться в злополучную долину, но и его собственной репутации удачливого военачальника, близкого к самому Бонапарту. И Мюрат не собирался терять авторитет в глазах императора всех французов. Запросив помощь, он, на этот раз, предпочел выждать.

Французские войска, вынужденно вставшие у входа в Здешовскую долину, поскольку не смогли прорваться в нее с первой попытки, занимались тем, что строили оборонительные сооружения, оборудуя дополнительные позиции для артиллерии, которую постепенно подвозили из трофеев, взятых французской армией после побед при Ульме и Аустерлице. Французские солдаты вынужденно ждали подкреплений, которые должны были помочь изменить ход событий. А офицеры в штабе маршала Мюрата обсуждали, как будет выглядеть новый штурм и какие тактические приемы они смогут применить, чтобы все-таки занять непокорную долину, в которой засели большие силы австрийского ландштурма. Но, в штабных разговорах слышались и нотки сомнений: а что, если снова ничего не получится? И потому каждый час ожидания был пропитан для офицеров Мюрата неуверенностью в успехе.

О настроениях в стане неприятеля разведчики регулярно сообщали графу Йозефу. Отправляя сообщения с почтовыми голубями, агенты графа докладывали, что в рядах французов после сражения в узости «бутылочного горлышка» боевой настрой сменился неуверенностью и тревогой. И каждый французский солдат, вернувшийся с поля боя после поражения в попытке прорваться в Здешовскую долину, не только нес в себе эту неуверенность в собственных силах, но и распространял ее среди товарищей по оружию. Уставшие от долгих маршей и непрекращающихся сражений, французы искали утешение в объятьях обозных маркитанток и горожанок оккупированного Вестина. Но, покоя на душе у солдат маршала Мюрата не было. И даже плотские утехи не помогали избавиться от уныния.

Ведь им, завоевателям, уже казалось, что эта очередная война выиграна и закончена. Еще совсем недавно в лагерях французских солдат, среди смеха и песен, раздавались разговоры о том, как они были вознаграждены Фортуной прекрасной победой. Они тогда думали только о том, что им надоело быть частью этой войны в далеких краях, вспоминая о своих семьях, о матерях, которые ждут их возвращения, и о девушках, которые пообещали им верность в далекой Франции. И в их сердцах разгоралось желание поскорее вернуться домой с вестями о победе и славе, чтобы оправдать надежды тех, кто их ждал. Почувствовав победный кураж, французы уже расслабились и никак не ожидали, что боевые действия против австрийцев, засевших в горной долине, придется возобновлять с новой силой, и что война затянется на неопределенный срок.

В это время в лагере защитников долины все понимали, что нужно подготавливаться к новому нападению. Чувствуя свою силу и единство, моравские ополченцы тщательно готовились к неприятельскому штурму. Их дух был высок, и каждый из них отлично понимал, что эта долина с ее полями, холмами и маленькими речками, была не просто географической точкой, а их родным домом. Они знали, что каждый день, проведенный в ожидании неприятельской атаки, приближает их к решающему моменту, когда им придется отстоять свои права на эту землю в новом сражении против французов. Потому каждый из ополченцев, призванный из жителей этих мест, понимал, что родной край стоит на пороге великого испытания.

Но, несмотря на все тревоги, в воздухе Здешовской долины все-таки витала надежда. Ведь ходили слухи, что Россия обязательно поможет, прислав свои войска. Не даром же рядом с главными людьми новой моравской власти присутствует русский князь Андрей? И люди шептались о том, что он настоящий герой, имеющий влияние не только на Кутузова, но и на русского императора Александра.

Кроме того, ополченцы верили в своих командиров. Граф Йозеф и барон Томаш представлялись им умудренными людьми с огненными взорами, твердыми руками и со стальной волей, но со справедливостью в сердцах. Новые правители, казалось, отлично осознавали, что нужно укреплять не только стены оборонительных сооружений, но дух народа и взаимопомощь всех людей, независимо от сословий. И жители города Здешов одобряли действия своей новой власти. Они хорошо понимали, что именно это сплочение в едином порыве отстоять свою землю, может стать решающим фактором, когда придется сражаться плечом к плечу против французов, если они все-таки захватят долину, встав осадой под городскими стенами.

Моравские полки остались на прежних позициях, пополняемые свежими силами посредством регулярной ротации, которую я посоветовал наладить графу Йозефу, как только мы с бароном Томашом вернулись в штаб обороны. И я заметил, что к моим советам прислушивались все больше. К тому же, как выяснилось, бесшабашным порывом помочь эрцгерцогу Фердинанду в недавней контратаке против прорвавшихся французов, я упрочил свою репутацию героического русского князя. Тем более, что барон Томаш сразу же рассказал об этом происшествии на правофланговом редуте всем штабным.

После той памятной контратаки, где я пришел на помощь эрцгерцогу Фердинанду, отношение ко мне заметно улучшилось. Местные офицеры теперь окончательно воспринимали меня за своего и даже сами стали обращаться ко мне за советом. А штабные разговоры часто крутились вокруг моих предложений. Я видел, как мои идеи о более гибкой обороне начинают воплощаться в жизнь. И мое влияние в штабе обороны Здешова становилось все ощутимее.

Граф Йозеф, человек рассудительный и опытный, не только принял мое предложение о ротации войск, но и стал регулярно запрашивать мой совет в важнейших решениях. А барон Томаш после его откровений в нашей совместной поездке на передовую с инспекцией, стал относиться ко мне так, словно я его давний друг и соратник, всегда поддерживая мои инициативы и убеждая штабных в моей правоте. Он, словно бы, взял надо мной шефство, как более старший товарищ, отлично знающий местные реалии. Он теперь всегда был рядом в штабе, готовый по-дружески что-то посоветовать и предостеречь от ошибок.

Его опыт и знание местных условий часто помогали мне увидеть то, что я мог упустить. Вместе с Томашом Моймировичем мы составляли неплохую команду. И я верил, что наши совместные усилия помогут удержать позиции и одержать победу над французами. А его влияние на других офицеров было неоценимо, поскольку он обладал авторитетом самого непримиримого патриота Великой Моравии. Все знали, что он в любых ситуациях руководствовался именно чувствами патриотизма, не боясь противопоставлять свои патриотические доводы холодному военному расчету главнокомандующего графа Йозефа.