Союз нерушимый

Вытяжка в небольшой, но жутко прокуренной комнате давно не справлялась ни с табачным дымом, ни с пылью, ни с запахом немытых мужских тел. Провода здесь были повсюду - змеились по полу, покрывая его сплошным ковром, тянулись по воздуху от одного громадного серверного шкафа к другому, свисали с потолка, как лианы, и оплетали три огромных кресла, в которых утопали три заросших волосами и отвратительно тощих голых мужика.

Эксперты всё меньше времени проводили в реальном мире и пользовались физическим телом лишь для того, чтобы закурить, но, по слухам, они работали над автоматизацией и этого процесса. Их бренные тушки были усеяны гнёздами для подключения, к которым и тянулись все эти кабели - разных цветов и размеров, начиная от простой витой пары и оптики и заканчивая квантовыми, работавшими по неизвестному мне принципу. Провода скрывались под густыми зарослями волос, и создавалось полное впечатление, что одно плавно переходит в другое, словно я находился в храме каких-то современных технобожеств. Впрочем, это было недалеко от истины. Боги-не Боги, но на всевидящих Оракулов они вполне тянули.

– Ребят, у меня принтер не печатает и делает так: пик-пик-пик, - сказал я, войдя внутрь и стараясь дышать ртом.
– Вы ж программисты, почините, а?

Перед глазами всплыло окно чата: ответом вслух меня не удостоили.

"В.СмирнOFF: Это ты что, подколоть решил?

УмЧестьИСовесть@^: Ага. Но мясо как всегда не может в юмор".

– Зато я могу срать не под себя, - улыбнулся я.
– И с женщинами спать. Ну, теоретически.

"УмЧестьИСовесть@^: Женщины - для слабаков, не познавших прелести порно в жанре соцреализм.

Главнюк: Ты за результатами?"

Начальник, как всегда, не поддержал нашу пикировку. И он, честно говоря, меня пугал: если остальные ребята сохраняли хоть какую-то человечность, то в Главнюке, бывшем Григории Мелешко, этого практически не осталось. Один холодный разум. Я удивлён, почему он ещё не сбежал в сеть окончательно, оставив материальное тело умирать. Мотивация существа, которое ни в чём принципиально не нуждается, оставалась для меня загадкой.

– Да, за ними, - кивнул я.
– Список готов?

"Главнюк: Да. Оперативники на местах проверили - они там".

Всего несколько имён и фамилий. В разных точках Союза - Ленинград, Томск, Берлин, Гданьск, Пловдив, Исламшехр... И целых два в Москве.

Я поискал информацию: этих людей ещё не поймали потому, что каждый из них находился под колпаком и на свободе был полезнее. Понадобится, например, каким-нибудь Иранским басмачам взломать какой-нибудь сервер, обратятся они к скромному пареньку в Исламшехре - и готово: становятся звёздами круглосуточного реалити-шоу. Только зрителей обычно всего четверо, и сидят они не дома у телевизора, а в неприметном грузовичке на соседней улице.

– Спасибо, - поблагодарил я Главнюка.

Позади что-то зажужжало, и я увидел хромированный манипулятор, который приставлял к губам УмЧестьИСовесть@^ зажжённую сигарету.

– Перед тем, как уйти, есть ещё одно дельце. У меня есть план и мне нужна будет ваша помощь...

Палыч снова пил кофе, вперившись невидящим взглядом в столешницу.

– Есть информация, - я переслал ему список.
– Надо брать. Всех разом.

– Хорошо, я свяжусь с регионами и дам команду на проведение операции. Но это несколько часов, не меньше.

– Да, я понимаю. И ещё нужно приказать, чтобы спецы отключили доступ к сети "из головы".

Палыч поморщился.

– Да знаю я, знаю!
– раздражённо сказал я.
– Да, половина всех взаимодействий в отряде на этом завязана, но что остаётся делать? Не умрут, покричат друг другу голосом.

– Ой, повыделывайся мне ещё тут!
– взвился Палыч.

– Знает он...
– кружка с громким стуком опустилась на какую-то бумагу, оказавшуюся под рукой. По ней начало расплываться кофейное пятно. Впрочем, также быстро шеф и успокоился.
– Ты сам что делать собираешься?

– Участвовать.

– Кого будешь брать?

Я задумался и вызвал оба досье. Первый "москвич" был ничем не примечателен - покрытый татуировками юноша с угрюмым взглядом, простая шпана, вчерашний детдомовец из семьи репрессированных. Уже отсидевший срок по малолетке. А вот второй...

– Сектанта, скорей всего.

– Самое вкусное ухватил, - усмехнулся Палыч.

– И самое опасное, - возразил я.

– Добро. Можешь пока пойти отдохнуть. Тут тебе не налёт на базар. Готовиться надо вдумчиво.

– Да, насчёт этого. У меня есть идеи. И я хочу, чтобы их включили в план.

Ближайшие несколько часов я провёл в кабинете знакомого оперативника, скорчившись на небольшом диванчике и укрывшись синим солдатским одеялом, внешний вид и колючесть которого не менялись, наверное, уже лет триста.

Я открыл глаза и, вытянув голову, увидел, что тьма не рассеялась. За окном была глубокая ночь, лишь светились ярко фонари и неоновая наглядная агитация на соседнем здании. Внутри черепа зудел входящий звонок от Палыча.

– Подъём. Полтора часа до операции.

– Ты внёс мои коррективы?
– поинтересовался я судьбой своих предложений.

– Да, будь по-твоему.

Я отключил звонок, широко зевнул и, с наслаждением потянувшись, снова отправился в подземелья - туда, где вокруг эскадрильи чёрных вертолётов суетились небритые техники в промасленных комбинезонах, роботы-погрузчики и прочая обслуга.

В раздевалке было шумно: у бесконечных рядов железных шкафчиков в сырой полутьме толкались, грубо шутили, громко хохотали и лязгали стальными конечностями полуголые шкафообразные Железные дровосеки. Это был единственный момент, когда заступающая смена имела возможность пообщаться с теми, кто уходил на выходной. Штурмовики надевали тяжёлую чёрную броню и царапали подошвами тяжёлых ботинок каменную плитку пола.

– О, здорово!
– поприветствовал меня один из бойцов: выше на голову, с широченной челюстью и светлыми мягкими локонами младенца.
– Это мы с тобой полетим?

– Ага, - я пожал ладони размером с совковую лопату: ему и остальным штурмовикам.
– Скоро увидимся!

Поднявшись по длинной лестнице, где лампочки горели через одну, я очутился в арсенале.

– Чего изволите?
– Фёдорыч, эдакий благообразный старичок-боровичок, меня узнал и заулыбался. Он стоял за деревянной стойкой, как на обыкновенном армейском вещевом складе, и, если бы я не знал, что у нашего старшины медалей до пупа и в теле железа больше, чем плоти, это показалось бы мне вопиющим нарушением правил безопасности, учитывая то, какие сокровища хранились за его спиной.

– Давай-ка мне "троечку", - назвал я номер класса брони.

– А может, "четвёрочку"? Сектанты вас там не плюшками кормить будут.

Я задумался и вспомнил "четвёрочку" - бронежилет с воротником, наплечниками и паховой пластиной, шлем, как у скафандра, щитки на руках и ногах, кевлар вместо ткани - практически скафандр.

– Нет, всё-таки давай троечку.

– Ну, как знаешь, - поджал губы Фёдорыч и, пошевелив усами, полез куда-то под стойку.

Мне стало неудобно, что я пренебрёг его советом.