Созидая Бога
Шрифт:
Я проводил её взглядом и стал загружать грязную посуду в посудомойку. Надин ставила туда чашки, фужеры, и всевозможных видов стаканы. Мне даже показалось, что среди них промелькнула парочка гранёных. Не поместившиеся большие тарелки и блюда мы складывали в раковину. Надин при этом, не переставая, что-то говорила по-французски. Слышались вперемешку имена Сергея и Элен. Присоединился к разговору и я:
«Je voudrai vous aider laver la vaisselle (жё вудрэ ву зэдэ лявэ ля вэссэль), я хотел бы помочь вам вымыть посуду», - произнёс я, старательно выговаривая французские слова и грассируя больше нужного. Как ни странно, Надин меня поняла и отнеслась благосклонно к предложенной помощи. Надо сказать,
«Il faut dir faire la vaisselle, mais laver le linge, laver le sol et se laver les mains (иль фо дир фэр ля вэссэль, мэ лявэ лё линь, лявэ лё соль э сё лявэ ле манн), нужно говорить делать посуду, но стирают бельё, моют пол и моются руки».
«Merci, - поблагодарил я, - теперь я буду знать, как по-французски мыть посуду, а также руки и пол».
Надин подала мне полотенце, большое махровое, себе взяла поменьше, и мы насухо всё протёрли. Затем поставили чистую посуду на место. Больше делать было нечего, но уходить не хотелось, меня задело столь быстрое исчезновение Элен.
«Пусть подождёт, - подумал я, - а я пока поболтаю с Надин на французском. Когда-то ж надо совершенствоваться».
«Je regrette, mais je dois partir (жё рёгрэтт, мэ жё доа партир, к сожалению, я должен идти)», - сказал я и понял, что этой фразой сократил своё дальнейшее пребывание на кухне до минимума. Чтобы восстановить «статус-кво» нужен словарь, а он у меня в сумке, которая в спальне. Там же, надеюсь, сейчас и Элен, для общения с которой, словарь не потребуется.
«Vous allez me manquer (ву залле мё манкеэ, я буду скучать), - Надин пожала мне руку и, мило улыбнувшись, прибавила, - vous parlez francais bien (ву парле франсэ бьен, вы хорошо говорите по-французски)».
«Au revoir (о рэвоар, до свидания)», - сказал я.
«A demain (а дёман, до завтра)», - ответила Надин и поцеловала меня в щёку. А тогда за столом этого не сделала.
«Прогресс», - подумал я и с этой приятной мыслью ушёл. Надин осталась на кухне одна. Выйдя в холл, я увидел, что Сергей всё ещё копается с телескопом. Я окликнул его.
«Поднимайся, - помахал он мне, - поговорим, если есть время».
«Зря я его окликнул», - чертыхнулся я и, нехотя, поднялся по ступенькам.
«В общем, на счёт времени у меня не очень, - начал я невразумительно, - я просто шёл мимо».
«Мимо куда? – спросил Сергей и посмотрел на меня, - спальня в другой стороне, но я понимаю, волнуешься и горишь желанием. Не бойся, Элен никуда от тебя не сбежит, вокруг лес, да и не хочет она этого сама. Ты ей нравишься, если не больше….
Через пару дней, вот подстрою его, - прибавил он задумчиво и постучал костяшкой пальца по металлической трубе, - посидим тогда тут вечерок, посмотрим на южное небо, а может, и ночь проведём. Не надоедают только эти звёзды, - Сергей показал рукой вверх, - а те, - он неопределённо махнул, - вместо них легко зажигаются новые».
Потом поглядел на меня и расплылся в улыбке.
«Ладно, иди, тебя ждут».
Элен ещё не спала, она сидела на стуле и что-то писала карандашом в блокноте. Завидев меня, она прервала занятие и спрятала всё в сумочку. Кровать была перестелена, вчерашние белые простыни уступили место тёмно-синим. На этот раз раздевание было неспешным. Никто не торопился, наоборот, после каждой
снятой вещи следовала пауза с разглядыванием друг друга. Не знаю как она, а я был доволен увиденным. Когда мы опять остались без ничего, я инстинктивно втянул живот. Элен тоже.«Хочет понравиться», - подумал я и снова, не выдержав, первым юркнул под одеяло. Элен спешить не стала, она демонстративно медленно села на кровать, выгнула спину и достала из сумочки зеркальце. Потом расправила плечи и стала производить на лице какие-то манипуляции. Чувствовалась продуманность в каждом её движении. Я сперва подумал, что она стирает макияж, но нет, она там что-то ещё прибавляла.
Мне всегда казалось, что косметические процедуры только ухудшают внешний вид женщины, по крайней мере, до определённого возраста. Чего они хотят добиться этим - скрыть изъяны? Но мы, мужчины, и так их не видим без всякой шпаклёвки. Зато первое, что всегда неприятно бросается в глаза – это крем в полпальца толщиной.
Закончив с лицом, Элен достала расчёску и стала не спеша причёсываться. При этом она повернулась ко мне так, чтобы я видел все её прелести. Особенно грудь – её высоту или величину, не знаю, как правильно выразиться. Этот атрибут женского тела всегда притягателен для нас, и размер, чтобы там ни говорили, имеет значение.
Она сидела спокойная, уверенная, с поднятой грудью и задранным носом, совершенно меня не стесняясь. Стеснялся почему-то я. Я всё время отводил взгляд в сторону, но потом автоматически возвращал его обратно. Элен проводила расчёской по волосам, и от этих движений грудь её чуть-чуть колыхалась, а у меня перехватывало дух. Она видела это боковым зрением и понимала, что я полностью в её власти.
Женщина не ближе к природе, чем мы, она сама природа и есть. Нам не выиграть соревновательного процесса с ними, да и не надо. Надо всего лишь любить их… Вот и всё.
Но у влюбчивых слабый характер, и жизненных сил маловато….
И если ты из таких, это плохо. Считай, не повезло. Так называемых: - хороших, добрых, покладистых, не жадных – женщины выбирают только по ошибке и потом, спохватившись, бросают их при первой возможности. Без сожаления. Им по душе другие – настоящие, знающие себе цену: жёсткие, если не сказать жестокие, пробивные и удачливые. Такие сами всегда бросают первыми. Сознательно нас выбирают со второго или с третьего раза, когда за плечами дети, которых надо растить, и куча любовных историй, в основном неудачных. Тогда они принимают нашу любовь вместе с нашей слабостью, и научаются их терпеть.
«Нравится», - спросила она, перехватив мой взгляд и ещё больше выгнув спину.
«Ложись уже быстрей», - хотел сказать я, но удержался. Второй день знакомства - ещё не повод, чтобы быть уверенным в себе наверняка.
Наконец она уложила всё в сумочку и погасила свет. На сей раз, ожидание не показалось мне долгим.
«Иди ко мне, Алёнушка», - скал я тихо.
«Как ты меня назвал, - голос её дрогнул, - как в русской сказке? Ко мне ещё никто так не обращался, даже дома. А я всегда мечтала быть Алёнушкой, прекрасной и любимой».
«Тебе будет также хорошо, как и вчера, - спросил я как бы между прочим, когда её лицо оказалось рядом, и жаркое дыхание обдало мне щёку, - и также нескончаемо долго»?
«Не-е-т, - зашептала она, и дрожь желания пробежала по её телу, - сегодня мне будет лучше и дольше, и ты знаешь об этом. А я знаю, почему ты спрашиваешь - ты заводишься от этого. Ты хитренький, но мне нравится, что ты спрашиваешь, заранее зная ответ. Это меня тоже заводит. Я тебе потом как-нибудь расскажу, что меня возбуждает больше всего».