Спартак — воин иного мира. Том I

И только Томас с рогатыми были не при делах. Поначалу остальные на них откровенно пялились, но наставник довольно быстро решил эту проблему. Ему всего-то потребовалось пару раз взмахнуть кнутом, чтобы все всё поняли. Потом, устав от безделья, Томас самостоятельно пошел к стойке с оружием, взял все нужное и ушел в дальнюю часть тренировочного поля, где принялся отрабатывать показанные Вэоном основы, попутно колотя ненастоящим мечом по ненастоящим манекенам. Роль последних выполняли вкопанные в землю деревянные столбы, изрядно украшенные многочисленными шрамами и вмятинами.

Больше всего Томаса удивило то, что рогатый не остался в стороне. Он тоже взял щит с мечом, встал рядом и принялся тренироваться. Наблюдать за ним было одним сплошным удовольствием. Его движения несколько отличались — плавные, мягкие и быстрые. В них не было ничего лишнего. Почему-то Малкольм заметил это сейчас, когда он мог спокойно понаблюдать за ним и никто не стоял над душой. И не раздавал свои дурацкие команды...

Кстати, где Вэон? Обычно он никогда не задерживался надолго, максимум отсутствовал час-два, а потом возвращался, чтобы устроить им ад. Или только ему. Тут Томас не до конца разобрался, кого Вэон больше все-таки недолюбливает — его или рогатого, который может отправить в нокаут простой пощечиной. Даже наставник-медведь проявляет мало-мальское милосердие к гладиаторам, а этот ушастый — нет. Он гоняет до самого захода солнца и всегда стоит с таким лицом, будто его абсолютно все не устраивает. Так и хочется порой вмазать ему, чтобы стереть это высокомерное выражение.

— Тренируешься? — раздался позади знакомый голос. — Похвально.

«Лучше бы я о нем не вспоминал», — подумал Малкольм, но вслух, конечно же, сказал совершенно иное, жить-то ему еще не надоело:

— Тренируюсь, наставник.

— Ты действительно голыми руками одолел того убийцу? — прямо спросил Вэон, буквально пронзив насквозь своим колким взглядом.

— Да, — осторожно ответил Томас.

— Покажи!

— Сейчас?

В ответ — кивок. Пока Малкольм избавлялся от тренировочного оружия, Вэон закатывал рукава. Ради такого зрелища наставник-медведь даже разрешил всем отвлечься от своих занятий. Вокруг них потихоньку стали собираться гладиаторы, образовывая круг. Это что, какой-то инстинкт, который свойственен абсолютно всем разумным существам? Стоит кому-то начать выяснить отношения, они уже тут как тут, кружатся поблизости, как стервятники, в поисках зрелища.

— Не смей поддаваться мне, иноземец, — поспешил предупредить Вэон. — Дерись так, словно я тот убийца.

— Я и не собирался щадить тебя, — грозно процедил Томас. Как же он давно хотел сказать ему нечто подобное.

— И вправду — не собираешься, — удовлетворенно хмыкнул наставник в ответ, встретившись взглядом.

Как только щит с глухим шлепком упал на землю, Вэон в ту же секунду сорвался с места. Первый удар прилетел сбоку. Рефлексы не подвели — Томас успел выставить руку. Но тут же получил по лицу. Так, слегка, потому что в последний момент дернул головой назад и вправо. Следом на него обрушился еще один боковой. Малкольм пошатнулся, на секунду потеряв равновесие. Удар пришелся по вовремя поднятому плечу. Этой маленькой хитрости его научил знакомый-боксер. И вот она наконец-то пригодилась. Вот только Вэон не думал останавливаться. Он подскочил к нему и от души врезал локтем.

«Попался!» — радостно подумал Томас, заходя противнику за спину. Он обхватил его туловище руками и совершил бросок через грудь, которому только недавно научился. Но вместо того, чтобы воткнуть Вэона головой в землю, они неуклюже грохнулись на бок. Это даже нельзя было назвать броском. Все выглядело так, словно он пытался его повалить наземь. Просто в какой-то момент Малкольм испугался падать спиной на твердую землю. Поэтому, наверное, получилось то, что получилось.

Вот только на этом ничего не закончилось. На земле их борьба разгорелась с новой силой. Вэон отчаянно пытался вырваться, когда Томас — взять на удушающий или болевой. А это было крайне сложно. До сегодняшнего дня ему не приходилось сталкиваться с настолько гибким и вертким противником. Когда он наконец-то поймал его шею, то обнаружил, что Вэон каким-то чудом умудрился подставить руку.

— Сдавайся, — раздраженно пропыхтел Малкольм.

— Нет, — натужно прохрипел в ответ противник.

— Я так долго могу.

— Я тоже.

Этот маленький обмен любезностями нужен был, чтобы перевести дыхание. Они оба порядком подустали бороться друг с другом. Все-таки тяжело с равным по силе. Тут нужно брать либо хитростью, либо сноровкой. Последнее было на стороне Вэона, а вот первое…

Томас на секунду ослабил хватку. Мышцы руки уже одеревенели и адски горели. Этим сразу же воспользовался Вэон, который словно терпеливо ждал чего-то подобного. Он резко дернулся и так извернулся, что выскользнул из захвата. И сразу же попал в другой, ради которого и была «потеряна» бдительность. Для этого всего-то потребовалось поймать ногу противнику, крутануться и прижать ахиллово сухожилие к кости руки. Вэон разразился потоком ругани на эльфийском языке и попытался вырваться. Но Томас быстро это пресек, сильнее сдавив ахиллово сухожилие.

— Все! Сдаюсь! — почти выкрикнул наставник, перестав сопротивляться. — Отпусти!

И Малкольм отпустил — молча, без язвительных фразочек, сказанных максимально пафосно, и с противным чувством, что ему с самого начала поддавались. Не верил он в свою победу. Слишком легкая. Как будто снова повезло, как с тем убийцей. Да, это был несчастный случай. Он не виноват. Он лишь защищался...

— Проклятье, — выругался уже на английском языке Вэон. Когда он встал на ногу и оперся на ту, что немного пострадала, то чуть не упал. — Я никогда в жизни не видел, чтобы кто-то так дрался.

— В моем мире это обычное явление, — немного слукавил Томас. Пусть теперь знает, что нельзя недооценивать противника, даже если он человек, который ни разу в жизни не держал меч.

Когда гладиаторы осознали, что бой закончен, они поспешили вернуться к своим занятиям, чтобы не огрести от наставника-медведя, который уже посматривал на них крайне недобро. Во время самих тренировок им редко удавалось нормально поговорить, потому что любой, кто открывал рот без разрешения, сразу же получал кнутом. Чем-то это походило на армию. Тренер Джим с удовольствием рассказывал о своих армейских годах, считая, что только там можно по-настоящему закалить характер и собственными глазами увидеть настоящих «воинов». Теперь-то Малкольм понимал, о чем он.

— Этот захват… Это было очень больно, — спокойно признался Вэон. — Никогда бы не подумал, что так можно. Но для настоящего боя это не подходит. Слишком непрактично.

— Так он и не для настоящего боя, — согласился Том. — У нас тоже есть свои игрища, на которых выступают бойцы MMA.

— Бойцы ММА? — уже без особых проблем повторил за ним Вэон. — Они тоже мирадоны?

— Типа того. Они выходят на арену, которую мы называем октагоном, и дерутся друг с другом до победы.

— Окта… гон? Что это?

Тяжело вздохнув, Малкольм в очередной раз проклял себя за длинный язык и отсутствие дальновидности. Очевидно же было, что стоит ему заикнуться о смешанных боях, то Вэон от него не отстанет, пока не получил ответы на все свои вопросы. А ведь так и вышло. Томас чуть ли не досконально поведал историю появления ММА и его развитие до нынешнего времени. Никогда в жизни он не встречал настолько внимательного и благодарного слушателя, который потом еще умудрился засыпать сотней вопросов. Признаться, ему впервые пришлось столько отвечать. Даже учителя так не пытали, как Вэон. Этот ушастый успокоился лишь ближе к вечеру, когда пришло время ужинать.

— Как же я от него устал, рогатый, — пожаловался своему единственному «товарищу» Малкольм, пока они стояли в очереди, которая сегодня двигалась особенно медленно. — У меня аж голова разболелась.

Трехглазый лишь задумчиво вскинул одну бровь, как бы говоря, мол, а ты что хотел с твоим-то длинным языком? А ведь с этим не поспоришь. Никто за язык не тянул — сам ляпнул. Вот и не ной, что пришлось расхлебывать.

Когда очередь дошла до них, они забрали свою еду — тарелку с мясной похлебкой, буханку хлеба и кружку с целебным напитком — и, отыскав укромное место, спокойно уселись ужинать. Из головы все не выходили утренние события. Несмотря на то, что Томас прекрасно понимал, чем бы все закончилось, если бы он не... если бы убийца так не оплошал.