Спасение 6-го

Не уходи.

Что-то не так.

Поворачивайся назад.

Это все неправильно.

– Дар? – Неуверенно колеблясь, я обернулся и обнаружил, что он уже уходит. –Увидимся после школы, хорошо?

Мой брат не ответил.

– Дар?

Он тоже не обернулся, чтобы посмотреть на меня.

– Даррен?

Вместо этого он натянул капюшон и продолжал уходить от меня.

– Итак, этот парень твой хранитель, или ты можешь подумать сам? – спросил женский голос, и я развернулся, чтобы найти не кого иного, как блонди со стены, стоящую передо мной – и, черт возьми, вблизи она выглядела еще лучше.

Все представления о странном прощании Даррена давно забыты, я полностью сосредоточился на лице, смотрящем на меня.

Высокие скулы, розовые пухлые губы, большие зеленые глаза и волосы, которые выглядели как что-то из журнала, она была, без преувеличения, самой красивой, что когда-либо видели мои глаза.

– Я определенно могу думать самостоятельно.

– Ты видел меня там, – спокойно заявила она, зеленые глаза поймали меня в ловушку.

– Да.

– Ты продолжал идти.

Я кивнул, как дурак.

– Да.

– Больше так не делай.

Трахни меня.

– Не буду.

Она оглядела меня еще раз, прежде чем одобрительно кивнуть. – Ты прекрасен.

Ну и дерьмо. – Аналогично.

– Хм. – Ее губы приподнялись. – Итак, у тебя есть имя, мальчик-который-может-думать-за-себя?

– Имеет ли это значение?- Я парировал, нуждаясь в том, чтобы восстановить некоторые позиции, которые я потерял из-за этой мощной девушки. – Мы оба знаем, что к концу дня ты будешь называть меня малышом.

Она облизала губы, чтобы скрыть улыбку. – Это так?

Я подошел ближе. – Это ты мне скажи, блонди.

Так вот, она сделала, и это было великолепное зрелище. – Ладно, это было действительно хорошо.

Я ухмыльнулся. – Спасибо.

– Я Ифа, – засмеялась она, протягивая мне руку.

– Джоуи, – ответил я, беря ее маленькую руку в свою.

– Джоуи. – Пожимая мне руку, она склонила голову набок и изучала меня без намека на застенчивость. – Твое имя тебе подходит.

– Я мог бы сказать то же самое о тебе, - ответил я. – Твое имя означает сияние и красоту, верно?

Она усмехнулась. – Ты хорошо знаешь ирландский.

Да, я знал ирландский, но не настолько хорошо.

В моем классе в начальной школе была девочка по имени Ифа, которая постоянно бубнила о том, что ее назвали в честь ирландской королевы-воительницы, с уровнем красоты, который, по слухам, соперничал с красотой Елены Троянской.

Я, однако, не собирался рассказывать об этом конкретно этой Ифе.

Не тогда, когда мне нужно было каждое преимущество, которое я мог получить.

– Итак, в какой класс тебя определили? – спросила она, доставая сложенное расписание из кармана своей короткой плиссированной юбки. – Я в 3-м классе первого года (7 класс по нашей системе).

Черт, если бы я знал.

Я расправил скомканный бумажный шарик, который был моим расписанием занятий на учебный год. Я был чертовски взволнован, когда прочитал слова «3-й класс первого года» на странице.

– У меня тоже.

Она была в моем классе.

Может быть, мне повезло.

– Значит, ты такой же посредственный ученик, как и я, – засмеялась она. – Моего брата определили на 1-й класс первого года. Этот класс для умников.

– Ты близнец?

Она кивнула.

– К несчастью.

– Значит, мы третий самый умный класс?

– Или третий самый толстый, – засмеялась она. – Каким бы способом ни был наполнен твой стакан (поговорка).

– Почему? На сколько классов был разделен наш год?

– Четыре.

– Господи, – засмеялся я. – Это мало о чем говорит в нашу пользу, не так ли?

– Да. – Она улыбнулась мне в ответ. – Итак, из какой начальной школы ты пришел?

– Школа Святого Сердца, – ответил я. – А ты?

– Собор Святой Агаты, – сказала она с гримасой. – Это…

– Начальная школа для девочек, которой руководят монахини за городом? – Я вздрогнул от сочувствия. – Ну, это тебе дерьмово не повезло, да?

– Ага. Восемь лет с монахинями. Разве ты не видишь, как сияет мой нимб?

– О да, он ослепляет.

– По словам сестры Альфонсус, я должна продолжать свое образование в среде, где учатся только девочки, – размышляла она с дьявольской улыбкой. – По-видимому, во мне есть дикая жилка со склонностью к мужскому облику, которую не могут устранить никакие молитвы. – Она закатила глаза. – Все потому, что я сказала, что парень, играющий Иисуса в фильме, который нам показали, был великолепен.

Я выгнул бровь.

– Великолепен?

– Что? – она засмеялась. – Это так.

– Ну, мне кажется, что тебе нужно меньше времени проводить в коленопреклоненных молитвах и больше времени…

– Не говори этого, – предупредила она, протягивая руку, чтобы закрыть мне рот рукой.

– С мужской формой, – усмехнулся я, убирая ее пальцы со своих губ своей рукой.

– Итак, мне следует проводить больше времени с мужской формой в целом? – она засмеялась, и каким-то образом наши пальцы теперь переплелись. – Или с тобой? – Потому что можно с уверенностью сказать, что я впечатлена мужской фигурой, стоящей передо мной.

– Это твой способ сказать мне, что у тебя нет парня?

– Нет, это мой способ сказать тебе, что у меня будет парень, как только ты меня попросишь.

– Иисус. – Мое сердцебиение ускорилось. – Ты ни в чем не отступаешь, не так ли?

Она подмигнула и сняла свою школьную сумку с плеча. – Что в этом забавного?

Эта девушка привела меня в замешательство, я взял сумку, которую она протянула мне, и перекинул ее через свободное плечо.

– Вот, – сказала она с одобрительным кивком, восхищаясь своей ярко-розовой сумкой на моем плече. – Этого должно хватить.

– Хватить?

– Предупредить других девочек.

– Предупредить других девочек? – Мои брови поползли вверх. – Ты только что отметила меня своей сумкой?

– Конечно, – ответила она, мило улыбаясь мне, прежде чем развернуться на каблуках и неторопливо уйти в направлении школы. – Теперь, пойдем, детка.

Я рассмеялся, потому что, честно говоря, что еще я мог сделать?

У меня было отчетливое ощущение, что я буду часто следовать за этой девушкой.

Тем не менее, мои ноги двигались за ней.