Спасение для лжепринцессы

Никакого решения я в итоге так и не приняла, потому что вскоре в вестибюль вплыла кона Ваендис и одарила меня лукавой улыбкой:

— Чудесного дня, Лиза. Я рада, что ты готова. Ну что ж, отправляемся!

Погода сегодня опять переменилась: весна перешла в наступление, получив законные календарные основания. Месяц не зря прозвали талым, всё вокруг стремилось соответствовать. Вчерашний липкий снег растаял, и вдоль тротуаров бежали ручейки, мелодично журча. В кабину местного авто вела нелепая узкая лесенка, что крутизной могла сравниться разве что с третьеклашками, впервые по-взрослому покурившими за гаражами. Мы загрузились в мини-фургончик с выпуклыми стёклами, и я с любопытством уставилась на файмаргских куртизанок.

Скорее раздетые, чем одетые девушки источали чистое дистиллированное счастье. Они словно сошли с подиума или рекламы модного магазина. Ухоженные, аристократично бледнокожие, с волосами всех оттенков алого от красной смородины до спелой черешни, они щебетали и улыбались друг другу. Атмосфера меня настолько поразила, что я невольно заулыбалась с ними за компанию.

— Это Лиза, про которую я вам рассказывала, — с кокетливой гордостью представила меня Ваена.

— Лиза! — радостно взвизгнула одна из самых младших, пухленькая девушка с шальными винного цвета глазами. — С нами едет Лиза!

Это неимоверно обрадовало окружающих, они загомонили и принялись едва ли не поздравлять друг друга с этим эпохальным событием. В общем, если вы хотите обрадовать толпу ночных бабочек, то попробуйте съездить с ними на скачки на эльгах. Не могу утверждать, что рецепт гарантированный, но однозначно проверенный.

Не знаю, можно ли называть ипподромом место, куда не ступала нога ни одной лошади, но будем считать, что да. До него мы доехали через полчаса, причём управляла автомобилем сама Ваена с помощью четырёх рычагов. Правой рукой — рычаги газа или тормоза, а левой — направление. Ещё один рычаг она ни разу не тронула за время пути, зато вытянула на себя до отказа, когда мы припарковались. Ясно, это стояночный тормоз.

Высыпав из мини-фургончика, девушки принялись наперебой показывать друг другу свои наряды. Не хватало только ковровой дорожки, фотографов и вспышек. Вокруг мгновенно частоколом выросли вилерианцы, с жадными улыбками оглаживая взглядами кто выставленную в разрез ножку, кто — обнажённое плечико, а кто — высокую грудь в низком вырезе. В общем, все были при деле.

Собрав свиту из поклонников, наша маленькая процессия двинулась в сторону трибун. Оказалось, что скачки уже начались, но приехали мы не на них смотреть, а себя показывать. Сложилось стойкое ощущение, что кона Ваендис не развлекаться собиралась, а демонстрировать товар лицом, и я в этой промо-акции по глупости стала центральной фигурой. Меня усадили за столик и вручили бокал вина.

Окружающие вилерианцы облизывали меня взглядами, и делали это гораздо настойчивее и беззастенчивее, чем по вечерам в отеле. На трибуне стояли обогреватели, и было тепло, но я не рисковала скинуть плащ с плеч, слишком неловко чувствовала себя в открытом платье, а полупрозрачный палантин не особо защищал от раздевающих взоров, гораздо более откровенных, чем те, к которым я успела привыкнуть. Но при этом присутствующие словно одновременно и упивались ситуацией, и стыдились её. Улыбки казались нарочито широкими, комплименты чересчур откровенными, а бесшабашная храбрость, с которой их делали — натужной.

Вскоре подали напитки, и девушки заметно захмелели. Разговоры стали громче, жесты резче, поведение фривольнее, улыбки порочнее, а взгляды призывнее.

Чем дальше, тем неуместнее я ощущала себя на этом празднике жизни, особенно сидя за столиком в самой середине.

Первый набатик прозвенел, когда пышка с шальными глазами залезла на колени к коротко стриженому, одетому в дорогой белый костюм мужчине, занимающему соседний столик. Ночная бабочка шептала кавалеру на ухо нечто непристойное, очерчивая указательным пальцем волевой подбородок, а он снисходительно улыбался в ответ. Я захотела отсесть подальше, но куда? Трибуна переполнена, все сидячие места заняты, и даже в проходах толпятся зрители, но смотрят не столько на скачки, сколько на распущенных куртизанок, что уже, не стесняясь, вешаются на мужчин.

И только сейчас я обратила внимание, что семейные пары с детьми, пожилые господа с дамами и девушки с секвинами на лбах сидят за столиками расположенной по диагонали трибуны и смотрят на нас с нескрываемой брезгливостью. А на нашей трибуне из женщин — только мы, окружённые десятками изголодавшихся молодых мужчин.

Несмотря на тепло, я запахнула плащ поплотнее. Поискала глазами какое-то место, куда можно было бы отсесть, но тщетно. Нас сжимали в кольцо, и чем больше времени проходило, тем плотнее оно становилось.

Вероятно, скоро все совсем опьянеют, а какой-нибудь местный Есенин начнёт читать стихи.

— А что это у нас такая хорошенькая новенькая скучает в одиночестве? — обратился ко мне мужчина, сидящий за столиком справа.

Если скачки его и интересовали, то довольно слабо, кажется, на трек он даже ни разу не взглянул.

— Я не новенькая, — охрипшим голосом проговорила я. — Просто случайно тут оказалась.

Мужчина разразился смехом. На щеках появились озорные ямочки, и я бы даже назвала его симпатичным, но от него не просто пахло, а разило вседозволенностью и беспринципностью. Я бы отпрянула, но за спиной внезапно оказалась кона Ваендис и упёрлась руками в спинку моего стула.

— Лиза, позволь тебе представить Рьенинга, моего дорогого друга. Рьен очень большой ценитель породистых эльгов и красивых женщин, — томно улыбнулась она. — Ну что ты, не стоит его чураться. Рьен не обижает девушек, особенно таких миленьких.

Я вымученно улыбнулась, чувствуя, что вляпалась по самые гланды. Вот мало мне было приключений на свои многострадальные нижние девяносто? Нет, потянуло на скачки с проститутками. То есть с эльгами. А-а-а, чтоб их всех!

— Кажется, твоя маленькая Лиза чувствует себя не в своём ботинке, — цокнул языком Рьен. — Может, она голодна? Пусть принесут закуски.

Повинуясь властному жесту, с места сорвался молодой парень и исчез в толпе. Несколько минут спустя официанты принесли фруктовые нарезки, разные сладости и напитки. Я подхватила с подноса крошечный бутербродик, чтобы чем-то занять руки. А потом съела его, чтобы ещё и рот занять, пока обдумывала, что делать дальше.

— Вот и умница, — одобрительно промурлыкала кона Ваендис. — Что ж, пожалуй, оставлю вас. Рьен, не шали!

Она кокетливо подмигнула вилерианцу и отчалила, подцепив под локоть моложавого господина в ярко-жёлтом жилете и чёрной шёлковой рубашке, напоминающего шершня. Рьен тем временем пересел на соседний стул и предвкушающе улыбнулся. Я неуверенно улыбнулась в ответ.

— Может быть, не будем терять время и отправимся ко мне? У меня дома есть небольшой зверинец, который я мог бы тебе показать, — томно шепнул он, наклонившись к самому моему уху.

Судя по напору, зверинец у него скорее в штанах, чем дома.

Гомон толпы вокруг обратился белым шумом, задний фон размыло, как на портретной фотографии, а черты лица матёрого хищного вилерианца передо мной словно прорисовались чётче. Меня окутал его запах, горьковатый и неуловимо знакомый. Здоровье напомнило, что воздержание по-прежнему продолжает его подрывать самым вероломным образом, но здравый смысл подсказывал, что именно от этого мужчины стоит держаться подальше.