Спаси меня

Сэйди все равно прошла через гостиную в маленькую кухню и вытащила бутылку воды из холодильника. Она очень старалась не расплакаться из-за Винса и из-за себя, но слезы скатились по щекам, и ей пришлось вытереть их подолом футболки. Когда она вернулась, он все еще сидел, привалившись к стене, положив руки на колени. Глядя в потолок.

— Вот. — Она опустилась на колени рядом с ним и открыла бутылку.

Винс потянулся за водой, но рука у него дрожала, и он сжал ладонь в кулак.

— С тобой все будет в порядке?

Винс облизал сухие губы:

— Я в порядке.

Он не был в порядке.

— Это часто случается?

Он пожал плечами:

— Иногда.

Винс явно не был в настроении говорить об этом. Сэйди поцеловала его горячее сухое плечо и сказала:

— Мне нравится, как ты пахнешь. — Винс ничего не ответил, и она села рядом, обняв его за талию. Сэйди любила его, и это чертовски пугало. — Кто такой Уилсон?

Хмурясь, Винс опустил взгляд на нее.

— Где ты услышала это имя?

— Ты выкрикнул его.

Он отвел взгляд.

— Пит Уилсон. Он умер.

— Он был твоим товарищем? — Она взяла кулак Винса и вложила бутылку ему в ладонь.

— Да. — Капелька воды выкатилась из уголка его рта, пока он пил большими глотками. — Он был самым лучшим офицером из всех, что я встречал. — Винс вытер воду тыльной стороной ладони. — Лучшим человеком из всех, что я знал.

— Как он умер?

— Убит в горах Хинду Куш в Центральном Афганистане.

От него исходили волны гнева, мышцы стали еще тверже от напряжения.

— Что мне сделать, чтобы помочь тебе? — спросила Сэйди.

Он был так добр к ней всю последнюю неделю. Не оставлял одну, когда она нуждалась в нем. Возил ее и шел рядом, положив руку ей на талию. Разговаривал с ней, а иногда не говорил ни слова. Спасал ее, даже когда она не просила. Проник ей в сердце, хотя это было последним местом на планете, где он хотел бы быть.

— Мне не нужна помощь. — Винс встал, рука Сэйди скользнула по его обнаженной ноге. — Я не маленькая девочка.

Сэйди поднялась, глядя в зелень его глаз.

— Так же, как и я, Винс. — Прямо на ее глазах он закрывался. Она не знала, куда он уходит, но видела, что уходит. — Винс. — Его имя застряло в ее груди, полной эмоций, и Сэйди обвила руками его шею, прижалась к твердому, горячему телу и сказала: — Прости. Это, должно быть, ужасно. Я бы хотела тебе чем-то помочь.

— Почему?

— Потому что ты помог мне, когда я нуждалась в тебе. Потому что я не одинока, когда ты рядом. Потому что ты спасаешь меня, когда я не прошу тебя. — Она проглотила слезы и открыла рот, чтобы сказать, какой Винс большой и сильный, и чудесный. Лучший мужчина из всех, что она знала. Вместо этого у нее вылетело нечто мучительное и новое, и по-настоящему ужасное: — Потому что я люблю тебя.

Между ними повисла напряженная тишина.

А потом Винс, наконец, сказал:

— Спасибо.

О, Боже. Он только что поблагодарил ее?

— Давай доставим тебя домой?

Его руки не двинулись, но слова ощущались как удар. Она только что сказала, что любит его, а Винс ответил благодарностью и предложением отвезти ее домой.

— Уже поздно.

Сэйди быстро надела свое черное платье и сунула ноги в ковбойские сапоги. Никто не произнес ни звука, когда она взяла шляпу и клатч по дороге к двери. Неуютная тишина наполняла кабину пикапа, пока Винс вез ее к «Джей Эйч». Неуютная тишина, которой не существовало раньше. Даже в первый раз, когда Сэйди увидела Винса, стоявшего на обочине шоссе около пикапа с открытым капотом.

Сэйди не спросила, позвонит ли Винс или напишет ли смс. Не спросила, когда увидит его снова. Больше никаких заявлений о любви. Она была для этого слишком гордой. А ее любовь была последней в списке его желаний. Винс всегда ясно выражался насчет этого, и, глядя, как удаляются задние огни его пикапа, Сэйди знала, что все закончилось.

А что она ожидала? Винс прямо сказал, чего хочет. И она хотела того же, но где-то в последние недели начала испытывать к нему чувства. Начала ощущать что-то большее, чем страсть.

Мерседес Джоанна Холлоуэл похоронила отца, влюбилась и получила отставку в один день.

ГЛАВА 17

Резкий, влажный ветер холодил руки и лицо Винса. Рев из выхлопных труб его «харлея» сотрясал воздух Морнинг-Глори-драйв в Киркланде, штат Вашингтон, пригороде Сиэтла. Коннер, подпрыгивая, своим шлемом уже где-то в десятый раз задел Винса по подбородку, пока они медленно ездили взад и вперед по улице перед домом Отэм. На обоих были кожаные бомберы, но на Коннере куртка сидела плотнее, чем в прошлый раз, когда вдвоем c дядей они ездили по этой улице.

Прошло пять месяцев с тех пор, как Винс уехал из Вашингтона. Пять месяцев, которые почему-то казались годами.

Винс замедлил ход мотоцикла, когда они оказались напротив дома, где на подъездной дорожке стоял арендованный грузовик.

— Еще разок, дядя Винс! — перекричал Коннер раскаты двигателя.

— Давай.

Они развернулись и направились обратно по трехполосной улице. Винс сбился со счета, сколько раз пришлось проехать туда и обратно. Когда он, наконец, остановил байк на подъездной дорожке за грузовиком, Коннер запротестовал:

— Не хочу останавливаться.

Винс заглушил двигатель и помог племяннику спуститься на землю.

— В следующий раз, когда я буду в городе, нужно купить тебе новую куртку. — Подцепив каблуком ботинка подножку, он откинул ее. — Может быть, твоя мама разрешит нам съездить в парк.

Отэм ненавидела «харлей», но Коннер так сильно любил его, что она всегда разрешала им кататься перед домом. Не быстрее пятнадцати миль в час.

Коннер взялся за застежку под подбородком.