Спаси меня

Заглянув в коробку, Сэйди вытащила голубой шлем с белой надписью «Хэйвен» спереди и «228» по бокам.

— Что это?

— Шлем второй ступени БАД/С. — Винс взял его из рук Сэйди и надел ей на голову: шлем съехал на брови. — Он подходит к твоим глазам.

Она подтолкнула шлем вверх.

— Он мои глаза закрывает.

Винс вытащил золотой значок из бархатной коробочки и прикрепил его к футболке Сэйди.

— В моем шлеме и с моим трезубцем ты выглядишь очень горячо.

— Правда? — усмехнулась она. — И скольким женщинам ты разрешал надеть твой шлем?

— Конкретно этот — никому. — Винс наклонился и сказал, касаясь губами ее шеи: — Ты первая женщина, которая трогает мой трезубец.

Сэйди не поняла, делало ли это ее особенной или нет, но прикосновение теплого рта к ее коже делало что-то особенное с ее телом.

— А у меня нет ничего, что ты мог бы потрогать.

— У тебя очень много того, что я мог бы потрогать. — Винс провел губами чуть ниже ее уха. — Мягкое. Такое приятное на ощупь.

— Ты это уже трогал.

— И хочу потрогать еще. — Сэйди откинула голову назад, и шлем упал на стол. — Мне нравится трогать тебя, — сказал Винс, целуя ей подбородок. — Люблю быть глубоко.

Винс любил быть глубоко, но это не значило, что он любил ее. В прошлом Сэйди могла бы по ошибке решить, мол, такое признание значит, что этот эмоционально холодный мужчина любит ее. Но он не любил, а она не могла позволить себе чувствовать что-то глубокое по отношению к нему.

Звякнул входной звонок, и Винс поднял голову: брови сошлись на переносице, взгляд казался немного остекленевшим.

— Кто бы это мог быть? Никто, кроме тебя, не знает, где я живу.

— Пицца.

— А, точно. — Он моргнул. — Я забыл.

Они сидели посреди пустой гостиной, ели двойную пепперони и пили «Лоун стар». Сэйди была удивлена тем, сколько умудрилась съесть, учитывая, что ее собственный дом был полон похоронных запеканок.

— Не думаю, что пицца — источник энергии. Теперь чувствую себя амебой, — сказала она, откидываясь на локти и давая передохнуть набитому желудку. — Если я и дальше буду зависать с тобой, то это я растолстею. — Прямо сейчас в мире не было места, где она хотела бы быть. Однако было место, где она должна была быть. — Наверное, мне надо ехать домой.

— Наверное, сначала я должен показать тебе свой надувной матрас. — Винс запил последний кусочек пиццы «Лоун стар» и поставил бутылку на пустую коробку.

— Зачем? — Она видела надувной матрас и спальный мешок на двоих, когда Винс показывал ей квартиру. — Этот делает что-то, чего не делают другие матрасы?

— Сделает, когда на нем окажешься ты.

— Будем лежать ложечками голые?

Винс кивнул:

— Яйца к заднице.

Тихий смешок Сэйди превратился в зевок:

— Ты та-а-акой романтичный.

* * *

Что-то было не так. Сэйди почувствовала это прежде, чем открыла глаза. В течение нескольких секунд она не могла сориентироваться и вспомнить, где находится. Послышался грохот, и Сэйди всмотрелась в темноту комнаты. Она у Винса. В его спальном мешке на надувном матрасе. Она не знала, сколько проспала, но теперь было совсем темно. Повернув голову, Сэйди посмотрела на пустую подушку рядом с собой.

— Понял!

Встав, она подняла коричневую футболку Винса с пола. Снова раздался грохот. Она натянула футболку и пошла к коридору. Звуки были такие, будто Винс дрался с вором.

— Черт возьми!

— Винс! — Мелькнула мысль, чтобы взять что-нибудь ему в помощь, но Сэйди знала, что тут нет ничего подходящего.

— Убей всех этих безмозглых скотин!

Лампочки над плитой в кухне освещали коридор. В приглушенном свете двигалась тень.

— Винс?

— О, Боже. — Он тяжело дышал, будто пробежал десять миль по слепящему жару. — О, черт!.. Уилсон. — Винс сделал несколько шагов назад. — Держись, приятель… Дерьмо. Все будет хорошо.

Уилсон? Кто такой Уилсон?

Винс опустился на колени, тусклый свет залил его обнаженные бедра и талию. Воздух казался густым от напряжения.

— Не делай этого, Пит.

— Винс?

Его дыхание стало еще тяжелее. Быстрее. Он кашлял и задыхался. Свет выхватил из тени его руку: вены вздулись так, будто Винс поднимал тяжести. Огромный мужик сидел на корточках в узком маленьком коридоре.

— Оставайся со мной.

— Винс! — Сэйди не трогала его. Не подходила ближе. Она не боялась его. Она боялась за него. Боялась, что он задохнется или поранит себя. — Ты в порядке? — спросила Сэйди, хотя было ясно, что нет.

Винс вскинул голову, и она подумала, что, возможно, он услышал ее.

— Вертушка уже рядом. Держись.

Сэйди включила свет в спальне и опустилась на одно колено в дверях.

— Винс.

Его широко открытые глаза смотрели в ее, но видели то, что было доступно ему одному. Сердце Сэйди разбивалось из-за него. На мелкие кусочки. Она не хотела, чтобы так происходило. Но не могла это контролировать.

Винс откинул голову назад, будто высматривал что-то в небе: рот открылся, втягивая воздух в легкие, руки двигались перед грудью, будто Винс хватал что-то невидимое.

Он всегда был большим и сильным и держал под контролем все вокруг себя.

— Винс! — закричала Сэйди.

Моргнув, он обратил на нее невидящий взгляд.

— Что?

— Ты в порядке?

Винс закрыл рот и начал дышать носом: ноздри затрепетали. Брови сошлись на переносице, и Винс огляделся.

— Что?

— Ты в порядке?

— Где я?

Сердце Сэйди сжалось и разбилось вновь.

— У себя квартире.

Коридор наполнил звук тяжелого дыхания. Винс посмотрел на нее широко раскрытыми глазами.

— Сэйди?

— Да.

Казалось, будто это просачивается сквозь трещины в ее сердце. Прямо тут, в коридоре необставленной квартиры. В худший день ее жизни. Она очень старалась. Очень старалась не влюбиться в Винса Хэйвена — самого недоступного мужчину на планете. Но влюбилась.

— Иисусе.

Да. Иисусе. Сэйди подошла к Винсу и положила руку ему на плечо. Его кожа была горячей и сухой.

— Могу я чем-то помочь?

— Нет. — Он с трудом сглотнул и прислонился спиной к стене.