Спасите, мафия!
Шрифт:
— Это экстремально здорово! А пожарче можно?
— Пока нельзя, — ухмыльнулся я, подумав: «О, наш человек!» — Терпения наберись.
— Ладно, — покладисто согласился трудяга, и я продолжил свое благое начинание охаживания его веничками по спине.
Решив сделать ему «зеленый компресс», распарил я, значится, один веник у себя над головой, а затем положил парню на поясницу: кажись, у него там мышцы напряженнее всего были. Накрыв горячий веник сверху вторым, попрохладнее, я был одарен благодарными прибалдевшими словами:
— Хорошооо… Ох, хорошо…
— А то! — хмыкнул я,
— Ать-два! Поворот!
— Куда? — не понял отпаривший мозги парнишка.
— Пузом кверху, — хохотнул я.
— А может, не надо? — резко застеснялся он.
— Тьфу! Барышня на выданье! — возмутился я, начав вымачивать веники в кипяточке. — Чего я там не видел у тебя? Вертись, говорю!
— Ладно, — сдался на волю опытного банщика Рёхей и соизволил перевернуться.
Операция была повторена, ясное дело, куда более мягко и осторожно, и в результате трудяга наш целиком превратился в вареного рака. Закончив, я шваркнул веники обратно в кипяток, уселся на лавку напротив полатей и скомандовал:
— Так, Рёхей, на полатях не залеживайся — тепловой удар схватишь.
— Агааа, — протянул довольный жизнью и явно не желавший соскребаться с лежанки парень.
— Кому сказал! — возмутился я, подумав, что они с сыном моим, Димкой, до безобразия в этот момент похожи были. Того тоже как веничком отстегаешь — с полатей не сгонишь. — Освобождай места товарищам!
— Ладно, — нехотя ответил он и встал, а точнее, перетек на пол и буквально рухнул на скамейку, не став даже в полотенце оборачиваться и вытянув ноги. — Хорошооо.
— Вот, молодец, — похвалил я его. — «Кто следующий?» — кричит заведующий!
Желающих не нашлось: два оставшихся участника процедуры переглянулись, и курилка поморщился.
— Ну? — ухмыльнулся я. — Чего, стесняетесь, да?
— Парни, идите. Вы не представляете, что теряете, — растекаясь по лавке бульоном из работника, поддержал меня Рёхей.
— Ладно, — вдруг обретя решительность, тряхнул головой с прилипшими ко лбу седыми прядями Хаято. — Джудайме, если это будет слишком, Вы не пойдете.
— Ну… Может быть, — почесав кончик носа, уклонился от ответа Тсуна, явно заинтригованный реакцией боксера. Ну, всё. Держись, куряка!
Хаято заполз на полати, швырнул полотенце на лавку и улегся задом кверху. Хе-хе, отличная картина! Вот сейчас-то мы твою бледную филейную часть и познакомим с веничками и словами «уважение к старшим»!.. Я стряхнул воду с веников и начал парить истеричного парнишку. Сделав ему «компресс», я таки, что называется, «дорвался». Подняв веник над головой, я с ухмылкой стеганул Хаято по заднице березовыми прутиками с зелеными листочками. Послышался вопль и итальяно-японский мат (хотя, может, и не мат, кто ж его знает?), Тсуна удивленно на меня воззрился, а Рёхей заржал. Да, вот так —
я немного мстителен. Что поделать?— Уважение к боссу — это хорошо, — продолжая стегать парня с применением особо горячего воздуха из-под потолка баньки, начал читать лекцию я. — Но седины и возраст тоже уважать надо. Вкупе с гостеприимством. О вас заботятся, вам помогают, а вы хамите без продыху. Что ж вы за люди-то такие? Бессовестные! Нет, к боссу твоему это не относится, парень. Это я о тебе, хамоватом, да о дружках твоих, у которых из ушей нахальство прет. А ведь вас здесь как родных приняли, в семью пустили. А вы своей же семье хамите. Нехорошо.
Моя речь сопровождалась воплями пострадавшего, попытками встать и слинять на лавку и обещаниями меня убить, заключавшимися в русских словах: «Где мой динамит?! Чёрт! Я его подорву!» О чем он вообще, какой динамит? Ну да ладно, в бане пиротехнике не место, а вот веникам — самое оно! Последний раз смачно стеганув по пятой точке паренька, я скомандовал:
— Вертись, больше измываться не буду. Вы ж дети еще совсем. А мозги через задницу вправлять — самое оно.
В ответ мне донеслось нечто непереводимое (а может, и переводимое), итальяно-японское, и парень сел на полатях, сверля меня злым взглядом.
— Месть не красит человека, — изрек он мудрую мысль.
— А это не только месть, — хмыкнул я. — Это попытка на будущее мозги вправить. Чтоб не зазнавался. Судьба штука хитрая — сейчас ты на коне, а завтра конь тебя копытами топчет.
Не знаю уж, как он меня обозвал, но с полатей слез и уселся на лавку, завернувшись в полотенце и потирая ляжки. Ну вот, зато завтра он у меня человеком будет! Нет, это я не о том, что он хамить перестанет — просто у него на ногах мышцы дико напряженные были, а я ему их пропарил на «ура»! Я посидел еще чуток на лавке и спросил у их босса:
— Ну что, рискнешь?
— Нет! — возмутился побитый жизнью, вениками и мной куряка. — Джудайме, не стоит…
— Всё нормально, — с улыбочкой перебил его Тсуна и кивнул. — Переживу. Да и мне интересно.
— Ладно, — поморщился Хаято, а Рёхей на меня как-то подозрительно-напряжено покосился. Да ладно, не собираюсь я его боссу устраивать сеанс порки… Тсуна заполз на полати и был одарен знатным массажем, без применения экстренных мер воспитания.
Кстати, что интересно, все три парня были очень спортивными, подтянутыми и явно много дрались — ладно, мышцы хорошо развиты были, так у них еще и шрамов до чёртовой бабушки было. Особенно у Рёхея. Интересно, где они и с кем так дрались, что столько шрамов заработали?..
Тсуне процедура явно понравилась, и когда я его пропарил, парни получили от меня наказ: «Можно мыться — таз в зубы, и вперед».
— Таз? — опешил всё тот же Тсуна.
— А ты здесь видишь душ? — фыркнул я.
— Может, мы лучше до душа дойдем? — засомневался парень.
— Волков бояться — за грибами не ходить, — хмыкнул я. — Таз в руки, горячей воды из краника налил, холодной из бачка разбавил — и вперед.
— Ладно, — сдался Тсуна и потащил свой худосочный суповой набор, обернутый в полотенце, к печи. Хаято ломанулся следом, а Рёхей, почесав тыковку, спросил у меня: