Спаситель

Филипп подошел к Даниле и осторожно обнял.

– Тебя будет не хватать, брат. – Прошептал он.

– Я тоже летал. – Сказал вдруг Данила, когда Филипп отстранился.

Филипп кивнул, думая, что он имеет в виду какой-то сон.

– Видел Солнце, Землю и даже... Меркурий.

Завадский с подозрением посмотрел на него.

– Сосна-один, я Витебск. Прием. – Данила улыбнулся. – Я знаю, откуда ты пришел, брат. И надеюсь, ты тоже обретешь свой дом и покой… Здесь. – Данила положил ладонь себе на грудь.

***

Ранним утром позднего декабря, когда тончайшая кисея снега, словно рисовая бумага накрыла плато со всеми ее низкорослыми деревьями и окружавшими горами, Юншэнь прибыл на стоянку главного лагеря. Он дал себе слово, что это будет последний его визит сюда. Он прекрасно знал, что происходит за горной грядой, но не мог больше рисковать и не мог позволить членам своей семьи усомниться в своей способности вести дела на главном торговом направлении.

Его семья стала самой влиятельной на севере не потому, что умела ждать, а потому что умела действовать. Познавшие благодаря ему вкус больших денег и влияния некоторые члены семьи теперь пытались действовать самостоятельно. Особенную активность проявлял дядя по материнской линии Вэйдун и его младший сын, склонный к ожирению Зиан – они активно искали собственные каналы поставки, делали это пока тайно, но Юншэнь все знал.

Можно конечно дать им понять, кто в доме хозяин, но это не решит главной проблемы, она куда серьезнее и уж точно ее не решит ожидание у моря погоды. На севере идет война за право торговать с ним, но похоже в этой войне он так и не дождется победителя.

– Господин! – перед Юншэнем появился его главный помощник по доставке, поклонился. – Мы уже четыре месяца ждем здесь товар, господин. Как долго нам еще ждать?

– Он дал обещание, что товар будет.

– Но как он исполнит свое обещание, господин, если это невозможно? Все пути сюда с их стороны перекрыты его врагом.

Юншэнь не ответил. Заложив руки за спину и приподняв подбородок, он задумчиво смотрел на искрящиеся на солнце снежные вершины гор. На него нашло было печально-поэтическое настроение, но в этот момент взгляд его привлекло странное движение. Все его люди, со всех уголков долины бежали на запад, кричали, указывая пальцами на небо.

Юншэнь тоже поглядел на запад и обомлел – по небу в их сторону плыла армада огромных разноцветных воздушных шаров.

***

Первые опустившиеся шары обступили вооруженные китайцы. Из корзин при шарах выбирались люди. Юншэнь издали узнал высокую фигуру и крикнул, поднимая руку. Его люди опустили оружие.

Юншэнь подошел к улыбающемуся, но изрядно похудевшему Филиппу и долго глядел на него с восхищением. Шары тем временем приземлялись в разных точках долины, к каждому спешили кричавшие китайцы.

– Как и договаривались, Юншэнь. Все здесь. – Филипп указал на несколько прочно сшитых мешков.

Китаец даже не взглянул на них, покачал головой.

– Теперь я понял почему твои земляки зовут тебя магом с небес. – Сказал он.

– Мне больше нравится «Король неба».

– У нас здесь будет свой король. – Ответил улыбкой китаец. – Значит ты решил свои проблемы?

– Как видишь.

– Имей в виду, Филипп, отсюда ты не уйдешь, пока не расскажешь, как эти штуки плавают по воздуху. Если это стоит денег, я готов заплатить.

– Это стоит, – согласился Филипп, – но не денег.

Не денег, конечно. Это стоило куда дороже. Филипп хотел знать – существует ли в северо-восточных землях Монголии, в этом горячем поствоенном раздрае межплеменных разборок, лидер, который контролируют не только земли своего племени. И такой человек существовал. Глава одного из непокоренных ойратских кланов по имени Марген Бабагас – толстый азиат с мясистым лицом и в британском котелке.

Благодаря усилиям Юншэня, Филипп уже через неделю встретился с ним в просторной юрте на берегу реки перед сахарным плоскогорьем, на котором паслись стада быков.

– Спасибо, что быстро принял, Марген, – сказал Филипп через переводчика.

Джунгарец скривил полные губы.

– Как будто у меня был выбор. – Произнес он. – Мы существуем только потому что семье Чжуан пока нет до нас дела.

– Если ты примешь наше предложение, семья Чжуан перестанет быть для тебя угрозой.

– И много теперь будет таких «предложений»?

– От меня – всего одно.

Марген несколько секунд молча смотрел на Филиппа.

– Я слушаю.

– Мы будем переправлять груз с нашим товаром по вашей территории.

– Откуда?

– От Енисея до Урги и обратно, вдоль границы с русским государством.

– Что я с этого получу?

– Сто талеров за тонну.

– Это грабеж, – усмехнулся глава клана.

– Нет, брат, – подался вперед Филипп, – пока это только проявление уважения.

– Мы сами могли бы торговать с цинами этой дрянью.

Филипп широко улыбнулся и покачал головой.

– Нет, не могли бы.

– Откуда такая уверенность?

– Иначе бы уже торговали. Разве нет? Наверное, даже кто-то пробовал, но едва он что-то получал, сразу же рядом появлялся его соплеменник с ножом. Я скажу банальную вещь, Марген, но войны и разборки сильная помеха в торговле нашим товаром.

– Междоусобные войны у нас не будут вечными.

– Я простой торговец, и не знаю, что будет завтра. – Соврал Филипп.

Толстяк улыбнулся.

– Давай по двести.

– Нет.

– Я все равно не соглашусь на сто.

– Марген, мы не на базаре, и это не предложение.

– Но ты ведь сам говорил об уважении.

Филипп покачал головой и вздохнул.

– Ладно, по сто двадцать пять и гарантия охраны с твой стороны.

Марген Бабагас протянул потный мясистый кулак. Филипп ударил по нему своим.

***

– Посторонись! – заревел приказчик. Служилые расталкивали зазевавшихся торговцев, работный люд и монастырских рыбаков. По санному пути Ангары приближалось войско с обозом, которое встречал знатный гость из Енисейска в окружении двадцати конных рынд.

Когда первые лошади добрались до пристаней, Филипп Завадский в новеньком сияющем бушлате вышел навстречу Медведю, руководившему войском.

Они коротко обнялись, Медведь указал на растянувшуюся вереницу за своей спиной:

– Две сотни добрых воинов с оружием от Мартемьяна Захаровича.

– Передай ему привет от меня.

– Передам, брат. Да он испросить велел егда ты сам воротишься? Зело добрые вести тебя дожидают.

– Что за вести?

– Ни даже ежели б и ведал, Филипп – не сказал бы.