Спиною к будущему
Шрифт:
– Лина.
– Уйди, - рычу.
– Ну, Лин...
Уткнулась лбом в (матовое, полупрозрачное, прикрытое шторкой) стекло двери. Нервно дышу.
Стоит и он рядом.
Молчим.
Долгие минуты - и наконец-то сдается.
Разворот - пошагал прочь...
Выдох.
Оборачиваюсь.
И тут же обмерла от удивления.
Ярухин. Здесь. Со мной. В процедурке. В полумраке.
– Что вы здесь делаете?
На лице его - наивность и испуг. Лживая тварь.
– Вас искал. В ординаторской не было, решил, может, здесь...
Скривилась.
–
– Плохо мне.
И снова глубоко дышу, чтоб не выругаться.
– Что именно?
– Уснуть не могу, все раздражает.
– Я попрошу сейчас Лену, - запнулась вдруг, осознавая, вспоминая ранее происходящее, и тотчас поправила себя, - кого-нибудь из медсестер дать вам снотворного.
– Ох, Леночка... Занята она. Быстро переметнулась на этого молодого слюнтяя.
Невольно сжимаю от злости кулаки. Шумный, отчаянный вздох.
– Хорошо. Идите в палату, я приготовлю всё и приду.
– Давай здесь, а то там эти. Сама понимаешь, в моем возрасте и положении - негоже голой задницей перед всеми вертеть.
– Вы в больнице! – не сдержавшись, рявкнула.
Игнорирует мой тон.
– Ну, Ангелочек, девочка моя! Ну, войди в положение!
– Ну, а как? Если таблетки, как всегда, не хотите принимать, укол здесь? И уснете здесь?
– Что ж ты? Тут до палаты три шага, как-то уже дошкандыбаю. Не впервое.
Тягучие мгновения сомнений. И мне бы не хотелось сейчас видеть... ни этого Клёмина, ни Ленку.
– Ладно.
Включить свет, достать ампулу, шприц, свершить манипуляции.
Обернулась.
– Приспускайте штаны...
Но едва я приблизились (взгляд на иголку, выпуская воздух), как вдруг этот индюк резко дернулся в мою сторону - не сообразила сразу. Хватает меня за руки - сильный кабан. Не могу вырваться.
– Ты че творишь?
– рычу, словно больная.
И вот я осознаю всю жуть происходящего: он не просто пытается выбить из рук шприц, он наоборот, выкручивает мне кисть, в желании меня саму уколоть иголкой.
Но сил и возможностей все меньше и меньше, это животное гораздо сильнее и ловчее, чем могло показаться на первый взгляд.
– Тварь!
– отчаянно кричу на него, пытаясь уже сама выпустить на пол шприц, и оттолкнуть выродка, повалить хоть на стену, хоть на стол с инструментами, да куда угодно, лишь бы сбить с ног.
Заветное цоканье об напольную плитку.
Еще миг - и сами мы уже рухнули на пол.
– Не хочешь добровольно, так я тебя силой возьму, - взбешено зарычал мне в лицо, заляпывая слюной. Поморщилась.
Вырываю руку и тянусь ею вбок в попытке схватить хоть что-нибудь, чем ударить этого козла по голове.
Тщетно. А затем и вовсе сообразила, что тот конкретно куда-то тянется (но при этом все еще сдавливает, удерживает меня под собой).
Шприц. Эта мразь, еще чуть-чуть, и схватит шприц.
Обмерла в ужасе: это – конец.
– На помощь! Помогите! Вова!
Вова!
Немедля зажал своей вонючей, потной ладонью мне рот, бросив попытки добраться до лекарства.
– Молчи, с*ка, иначе хуже будет!
– рычит.
Кусаю
со всей дури за пальцы.Завизжал, немного послабив хватку. Попытка вырваться.
– Спасите!!! – на грани визга.
Но не дает больше издать и звук.
Вмиг обеими руками вцепился за горло и стал отчаянно, верно душить.
Стучу, бьюсь, дерусь высвобожденными руками, махаю, пытаясь ухватиться хоть за что-то, что могло бы спасти мне сейчас жизнь. Тщетно. Тотчас впиваюсь пальцами в его кисти, силясь противостоять, разжать, содрать с себя смертельные оковы…
Звон стекла. Хлопок, стук, лязг - выбита дверь.
Резкое, непонятное движение - да и в глазах мутно, все плывет, вперемешку с золотистыми звездочками.
И только спустя минуты различаю, как Клемин ногами избивает, добивает подонка, особо уже не прицеливаясь: куда попадет.
Вдох, выдох.
Но вдруг что-то меняется: это животное отчаянно решается дать отпор. Буровозом, одичавшим быком, кидается на Володю, пытаясь снести напрочь, повалить на пол вместе с собой, но и тут же резко обмирает, не завершив маневр. Упал на руки, перед своим врагом, невольно став на карачки. Взгляд прикипел к чему-то безумно важному. Доля секунды – и всё становится ясным: Клёмин достал пистолет и направил в сторону Ярухина.
– Лина?! – вскрикнул Вова.
Шумно дышу, но не могу издать звук.
– ЛИНА! Б***Ь!
– Жива, - вынужденно, превозмогая боль и шок, хриплю.
– Ты, че, щенок, думаешь, я твоей пукалки испугался?
– и снова откуда-то берутся силы у этого, казалось уже, сломленного выродка.
– ОХРАНА! ОХРАНА!
– послышался голос в коридоре.
– СЮДА! Сюда!
Но вдруг, пользуясь нашим замешательством, живо Ярухин устремляется на Вовку.
Осознавая всю жуть происходящего, и я тотчас кидаюсь вперед: на пол к шприцу. Пытаюсь подняться.
Выстрела нет, но внезапно удар - и Ярухин попятился, схватившись за лицо. Видимо, Клёмин влепил рукоятью. Живо кидаюсь к гаду, на карачках, и засаживаю в ногу иглу по самое не хочу и жму на поршень, пуская снотворное по телу.
Дернулся, хотел, было, что-то мне сказать. Но пошатнулся.
Стремительные шаги Вовки ко мне ближе - и помогает встать с пола. Замерли все мы трое, меряя друг друга взглядами.
Вмиг в комнату влетела охрана, немедля наставив на нас пистолеты. Испуганно взглянула я на Клёмина - облегченный выдох. Свое оружие он уже успел спрятать от греха подальше.
– Схватите его! У него ствол!
– вдруг взбешенно зарычал кабан, но еще миг - и свалился на стол, упираясь руками.
– СТОЯТЬ! НЕ ДВИГАТЬСЯ!
Рухнул на пол Ярухин.
– Что с ним?
– Я не стрелял, - ошарашено шепнул молодой охранник.
– Это - снотворное, - хриплю.
– Так, и ты стой!
– рявкнул второй на моего Вовку.
Подчинился Клёмин, немного подняв и разведя руки в стороны.
– Лучше эту жирную тварь заберите, - отчаянно заревела я от обиды, потирая шею. – Это – он преступник! Это он напал на меня, попытавшись изнасиловать и убить.