Спонсор

– У каждого свои недостатки! – парировал я на ее нежесткие приколы на счет моего паникерства и мы до самого последнего мига общались в том же духе. Я чувствовал себя очень комфортно. Приятно быть тем, о ком заботятся. Как и приятно быть тем, кто заботится. Наша тройка напоминала мне закольцованный круг драконов, эмблему которых я когда-то где-то в детстве видел: как один дракон кусал за хвост другого, а тот другого, а уж тот – первого. Я еще подумал, что классное будет кольцо, но пока так и не раздобыл такого. Зато теперь подумалось, что наверняка надо и если моя мечтательная затея с гаремом удастся, то так и будет. Я верил, что если Элла меня поддержит, то я с легкостью смогу спасти Раду. Вместе они поладят, втроем у нас все получится. При чем опять же, я совершенно не думал ни о каких сексуальных подтекстах – было очевидно, что ни Элле, ни Раде не нужно в буквальном смысле общее ложе. Мы придумаем что-нибудь, как справляться в быту. Но я видел как минимум перемены на две изолированные спальни.

Однажды когда-то я в сети познакомился с мужиком. Даже не вспомню, где именно, на каком ресурсе. Мы общались несколько месяцев, а потом растерялись в просторах инета. Но суть в том, что мы разговорились по поводу его бизнеса – он владел магазинчиком эксклюзивных электроприборов ручной работы где-то на севере России. Я не запомнил названия магазина, а потому никак не удавалось это знакомство продолжить после, когда растерялись со временем. Но история, рассказанная тем дядькой, засела у меня в голове. Когда мы чутка сблизились по поводу схожего мировоззрения, оказалось, что у него две жены. Обе молоденькие, вдвое его младше. С одной он прожил половину жизни, вторая была с ним на тот момент общения всего несколько лет. И он рассказывал мне любопытствующему, как они справляются. Конечно, чисто по мужски – он думал, что ведет себя верно. Я же уже тогда понимал, что не хотел бы такой участи и такой семьи мне точно не нужно. Его дамы постоянно ссорились и соперничали за его внимание, похвалу, подарки. И еще хуже, они обе работали на него. Мне казалась его история анекдотной. Как можно двадцать четыре на семь быть втроем и в вечном споре? Все дело было в том, что они сами с женою изначально наняли девушку, которая понравилась им обоим. А потом эта девушка соблазнила его и позже переехала к ним жить, а не только заправлять в их магазине. Но дабы жена тоже изначально пустила слюньки на девушку, приревновала, что соблазняли не ее лично, а ее мужа. И дальше на фоне ревности отношения разлаживались и только портились от бытовых обид и невысказанности. Мужик рассказывал, что знает все подробности с двух франтов, но втроем они все эти детали не обсуждали. И ему никак не удавалось достичь баланса. А я видел, что он его и не достигнет, если дальше продолжит быть безучастным в романтическом конфликте своих женщин. Я советовал ему сесть за круглый стол переговоров и все же поднять на повестку тему ревности первой жены и причин всего ее недовольства. Уверял, что как только она сознается вслух, наверняка там все сможет урегулироваться само по себе и соперничество пройдет. Я верил в возможность настоящих любовных треугольников и четырехугольников и сколькоугодноугольников при взаимной симпатии, желании, близости и откровенности. А вот его подход, деловой, такой топорный, мужской – мне казался самонадеянным. Мол, подерутся кошки, да и залижут раны. Я себе нынче рисовал другую картину, а потому, откровенные разговоры и участие всех троих вдохновляли меня верить, что если у нас все получится, то это будет совсем иная семья. И пусть в данном случае с ориентацией моих девочек все было ясно, все же я претендовал на семью с глубокими ценностями, с заботой друг о друге, с миром в доме. И мои две спальни из мечты имели в корне другой подтекст: я хотел щедрости от моих возлюбленных друг к другу, хотел доброты и нежности, душевности, близости. И знал, что в этом мире такое возможно, пусть и не было ни единого примера наглядного, я все же верил.

Когда я прилетел в Киев, меня никто не встретил. Я был не просто растерян, а был в шоке. Сначала принялся строчить Элле, но была глубокая ночь и я все стер, не желая ее будить. По времени она знала, во сколько я прилетаю и если бы не спала, то обязательно спросила бы как я пережил перелет. В целом, на самом деле все прошло лучше, чем я ожидал. Маленькое приключеньице: поспал, почитал, написал стихотворение.

Я покрутился у ленты выдачи багажа до тех пор, покуда толпа ни рассеялась. Глупо было оставаться и я отправился на улицу. Рада не отвечала на сообщения, как и на звонки. Червячок сомнения вгрызся огромными острыми зубами где-то рядом с желудком, но я пока не бил тревогу.

– «Ну, не придет. Проигнорирует.» – размышлял я. Адреса, конечно, снятого жилья, я не спрашивал, значит некуда было ехать. Да и не знаю даже, поехал бы туда в таком случае или нет. – «А может и жилья никакого нет, я ведь договор не видел? Этот поступок будет заключительным, решающим. Если она подтвердит все то, что я предполагаю, дальше биться за наши возможные отношения будет абсолютным бредом.» – я кивал, пытаясь себя успокоить. Не просто грустно, а прямо горько было. Знал, что я буду полным ослом, если продолжу отношения на ее поведение. Успокаивал себя, что точно больше не полечу сам. Знал, что прощу, что дам еще шанс и даже не один, но понимал так же, что надо будет что-то предпринять, действовать. Первым делом после примирения узнаю контакты ее отца, и подруги, и соседки. Свяжусь с каждым по отдельности и выясню все, что смогу о ней расспросить. Буду знать проблему (возможно диагноз) и тогда пойму как быть дальше. Просто перевозить ее из Киева к нам – тоже тупость. Но я размышлял и так ,и эдак, допускал все возможные варианты. Если ей нужно лечение, помощь специалиста – то пусть это будет подле меня. Но даже для таких решений я знал, что потребую нереальных усилий, серьезных самостоятельных шагов. Наверное, Элла потому не взяла мне билет, что подозревала подобный расклад событий? И чтоб я не оставался здесь на выходные, она взяла бы мне обратный билет ближайшим же рейсом…

Я все пялился и пялился в телефон и не понимал, плохо ли ловит, и почему у меня такая тишина – никаких оповещений и сообщений, что я пересек границу. Подумал, не перезагрузить ли телефон? А потом, не поинтересоваться ли у кого, там ли я нахожусь, вообще, где следует? Но, вдруг понял, что я могу не разобрать украинского языка и смысла тыкаться в слепую не видел.

– Где? – смеясь спросила Рада, когда я с первого звонка снял трубку, от неожиданности чуть не выронив телефон. Он показался мне горячим. Я тоже рассмеялся, ведь ждал звонка и смотрел на экран в момент вызова, но все равно вздрогнул.

– Да фиг его знает. Привет!

– Привет! – ее голос бы словно ближе, чем в аудио сообщениях.

– А ты где? – совершенно перестав волноваться, спросил я.

– Кажется, я не в том терминале тебя встречаю. Спроси у кого-либо, твой «B»?

– Да у кого я спрошу? И на каком языке?

– На любом, какой знаешь. – хохотала Рада и я слышал, что она запыхалась.

– Я не буду. Главное, что ты здесь. Сейчас найдемся. – оптимистично и по-детски сказал я, а сам подумал, что мне это «сейчас» теперь может стать хоть длинною в сутки, а мне ни по чем все будет. Хотя в наших коротких сроках свидания стоило бы поберечь время – я прилетел лишь на несколько дней.

– Ну и дурак. Я же могу здесь до завтра пробегать и так тебя и не найти. Стой, хоть на месте. А то будем как в том дурацком кино мимо друг друга бегать…

– Я уже вышел.

– И что вокруг?

– Огни, парковка, там темно…

– Да. Помог. Остановись. Я сама найду тебя. – и бросила трубку. Я же не успел бы протестовать, даже если бы вздумал. Улыбался во все зубы, аж было холодно в горле. Немного разнервничался, почувствовал приступ голода и вдруг передернулся всем телом:

– «Не уж-то мы вот-вот встретимся? Я обниму ее!» – я вышагивал взад и вперед возле выхода, не понимая, закурить или уже не стоит. Рада тоже курила и первая сигарета вместе была долгожданным событием. Так что я воздержался. Правда, это «сейчас найдемся» и впрямь растянулось. Через двадцать минут она выглянула из крытого перехода и все внутри меня замерло. Я смотрел как она выскочив из тени в свет и завидя меня затормозила, но инерция продолжала некоторое расстояние тащить ее ко мне быстрее, чем она того хотела. Глупая улыбка, блуждающий блестящий взгляд, розовые щеки и красный нос. Она была хороша! Намного лучше, чем на фотографиях!

– Как ты долго! Я уже прокрутил сценарий, что мне сегодня лететь обратно или спать в аэропорту.

– Вот же глупенький. Мы просто были в разных терминалах. Аэропорт далеко за городом и здесь плохо ловит. Потом у меня подсел телефон, я же здесь торчу весь вечер…

– Почему весь вечер, не понял?

– Последний транспорт наземный давно ушел. Мне же надо было на чем-то из города сюда добраться. Я приехала заранее.

– Вау. Извини, я вообще об этом не подумал. Спасибо и прости за хлопоты.

– Все хорошо. Я нашла чем заняться. Здесь тепло, чисто и даже красиво местами. Хороший аэропорт. Но я устала и не обратила внимания, сначала, что села батарейка – заряжала, потом, что закончился баланс. Пока все это решила не сразу поняла, что твой самолет в этом терминале приземлился, а бежать здесь далеко даже через парковку. – я уже обнимал ее, перекинув небольшую сумку через плечо на спину, кроме не у меня был рюкзак. Не любитель я в поездках оставаться без каких-то необходимых и любимых вещей.

Рада была такая маленькая в моих руках, такая низенькая, аккуратная. Рядом с нею я чувствовал себя более мужественно, чем ожидал. Мы просто обнимались, глядя друг другу в глаза. Не близко, не интимно. Пытались налюбоваться. Я шмыгал носом от холода, она тоже, но не из-за того, а что наоборот – перегрелась, пока бежала.

– Извини за суету. Наверное, лучше было бы, чтоб я сам тебя искал…

– Возможно. Но это ты еще в другой раз сможешь воплотить. – она выбралась из моих объятий и отошла на несколько шагов.

– В чем дело? – я совершенно не хотел разъединяться.

– Хотела полюбоваться тобой. – сказала она смеясь, и покачала головой.

– Ты не смотришь на меня! – в недоумению развел я руками. Рада так улыбалась заразительно, но при этом смотрела то на меня, то под ноги, то по сторонам. Я не ожидал такого поведения…

– Не верю в происходящее. Не верю, что не сплю. Не верю, что это ты. Что ты здесь. Что ты прилетел именно ко мне.

– Почему?

– Все слишком хорошо.

– Разве это плохо?