Спортивное предложение

— Давайте посмотрим, что же все-таки произошло, — продолжал отец. — Пропали два пони. Мальчик, сын бедного иммигранта, лишился лошади, и богатый человек тоже лишился лошади. Когда пропала лошадь у мальчика, полиция ограничилась выполнением формальностей и фактически ничего не сделала для того, чтобы ему помочь. Поэтому, когда мальчику показалось, что он обнаружил своего пони у мисс Джози Эйр, он попытался там, на выставке, силой вернуть его себе. Полиция, естественно, пресекает его попытку и препровождает его домой. Спустя некоторое время исчезает пони у Джози Эйр. Что предпринимает полиция? При поддержке мистера Эллисона Эйра она всей тяжестью обрушивается на мальчика. Итак, что мы видим? Равенство всех перед законом явно нарушается: одни правила применяются к мальчику, а другие — к взрослому. Ребенка обвиняют в воровстве, а взрослого обвинить никому даже в голову не приходит.

Я должен заявить суду следующее: если мальчик будет признан виновным, я перенесу это дело в более высокую инстанцию, и там, надеюсь, оно будет расследовано надлежащим образом, то есть мистер Эллисон Эйр будет вызван в качестве свидетеля, и я буду иметь возможность подробно допросить мистера Эйра о его прямой или косвенной роли во всей этой истории.

Судья постучал по столу костяшками пальцев.

— Мистер Квэйл, — сказал он раздраженно, — прошу вас не высказывать угроз в адрес лица, которое не является, строго говоря, свидетелем в этом деле.

— В таком случае, сэр, — подхватил отец, постучав точно так же пальцами по своему столу, — не хотите ли вы, чтобы я попросил вас вызвать мистера Эйра свидетелем сейчас же?

— Вы меня не так поняли, — поспешил сказать судья, испугавшись одной мысли, что Эллисона Эйра усадят на скамью свидетелей.

— Нет такой статьи закона, — гневно продолжал отец, — которая запрещала бы мне упоминать имя или действия любого лица, так или иначе связанного с делом. Разве мистер Эйр не является владельцем пони, в краже которого обвиняется мальчик? Вы что же, запрещаете упоминать здесь мистера Эйра?

Отец умело воспользовался замешательством судьи и обвинителя. Я почти уверен, что в записке, посланной Стрэппом председательствующему, было написано примерно следующее: «Ради бога, постарайтесь замять это, Джек, и заставьте его перейти к другим вопросам».

— Я не запрещаю вам ничего, что не противоречит закону, — промямлил наконец судья.

— Вот почему я и держусь за закон обеими руками, — сказал отец, глядя прямо в глаза судье. — Все это дело с самого начала — сплошное нарушение закона. Конечно, мистер Эллисон Эйр был очень расстроен, когда пропала лошадь его больной дочери. Но то, что за этим последовало, выглядело так, будто полиция задалась единственной целью — любой ценой и как можно скорее вернуть мистеру Эйру пропавшего пони. Вы, господа судьи, слушали здесь показания сержанта Коллинза. Он, а не суд решил, что любой пони, которого он увидит на ферме Пири, будет пони мистера Эйра. Ну, а если бы он, скажем, забрал у мальчика пони, много ли было бы у Скотта Пири шансов получить его обратно? Помогла бы ему тогда полиция против мистера Эйра? Где же в этом случае равенство перед законом?

— Вы делаете слишком широкие обобщения, мистер Квэйл, — недовольно сказал судья.

— Да, конечно. Я делаю это намеренно.

— Мы это очень ценим, но если у вас есть какие-либо конкретные соображения, прошу вас высказать их.

— Хорошо, ваша милость. Мои основные соображения следующие. Уголовное преследование несовершеннолетнего Пири не должно было иметь места: полиция не должна была оперировать тем, что «казалось». Сначала следовало установить, что у мальчика есть пони, затем доказать, что это — пони мистера Эйра, и лишь после этого передать дело в суд. Но сержант Коллинз вообще никогда не видел этого пони и понятия не имеет, какого пони он собирается конфисковать. Вопрос, который следует решить прежде всего, — это вопрос о пони.

— Во имя всего святого, ваша милость, разве не этот именно вопрос мы с вами старались здесь выяснить? — вмешался Стрэпп.

— Нет, — возразил отец. — Здесь стоит вопрос о мальчике. И похоже, что некоторые лица используют закон против мальчика: запугивают его, угрожая законом, чтобы он выдал им пони и они могли бы вернуть его мистеру Эллисону Эйру. Но я говорю вам: этого не случится, какое бы решение ни вынес суд.

Теперь уже отец угрожал авторитетом закона, который знал досконально, и спор начинал принимать совершенно другое направление. И все же я почувствовал, что свой главный козырь отец еще не открыл.

Судья снова недовольно постучал костяшками пальцев по столу.

— Вы высказываете совершенно недопустимые суждения, мистер Квэйл, я не могу позволить вам продолжать в том же духе!

Отец даже не взглянул на него, он смотрел куда-то вверх, через голову председательствующего.

— Итак, я повторяю, — сказал он, словно не слыша предупреждения, — суть вопроса в пони.

— И что же дальше? — воскликнул судья.

— Дальше… У нас есть пони… — медленно произнес отец.

— Что?! — вскочил Стрэпп.

— Да, да, у нас есть пони. Мы этого не отрицаем. И никогда не отрицали.

— А чем же, черт возьми, вы здесь занимались все это время? — закричал побагровевший Стрэпп. — Вы только и делали, что отрицали.

— Я только стремился доказать, что мой подзащитный не украл пони. И когда свидетели говорили, что видели его верхом на пони, я только старался выяснить, твердо ли свидетели уверены, что это был именно украденный пони. И ни один из свидетелей не пожелал подтвердить это под присягой. Ни один. Они ясно говорили, что они этого не знают.

— Так где же пони, мистер Квэйл? — сердито спросил судья.

— Одну минуту, ваша милость. Я прошу внимания. У нас есть один пони и есть два претендента на него. Каждый из них утверждает, что пони принадлежит ему. Бо ли это, принадлежащий мистеру Эйру, или это Тэфф, принадлежащий мальчику Скотту Пири? Вот в чем вопрос. И его надо разрешить средствами правосудия. Обоих претендентов надлежало бы поставить в равное положение перед законом, если бы, конечно, мистер Эллисон Эйр счел возможным выступить в суде против Скотта Пири. А такими бесчестными…

— Мистер Квэйл! — прервал его судья.

— Хорошо, я не стану повторяться. Но только участие в суде дало бы возможность человеку такого положения, какое занимает мистер Эллисон Эйр, действовать достойно, вместо того чтобы способствовать преследованию мальчика…

— Я решительно протестую! По праву, предоставленному мне законом!.. — Слова беспорядочно слетали с толстых губ мистера Стрэппа. — Перед глазами мистера Эйра была его несчастная дочь…

Отец резко повернулся к нему.

— Вы забываете, что у нас перед глазами также несчастье мальчика, — процедил он сквозь зубы. — Своим обвинением вы усугубили несчастья, которых и без того было немало в его жизни. Ведь не маленькая же мисс Эйр предстает перед судом. Вы преследуете оборванного, полуголодного тринадцатилетнего мальчика. Разве ваше обвинение — не новое несчастье для него после пропажи его единственного пони? Может быть, мне процитировать слова Шейлока о боли, которую причиняет несправедливость?

— Излагайте, пожалуйста, ваши соображения по существу дела, — сказал судья, стараясь остановить отца, который все больше распалялся.

— Мои соображения очень просты, — сказал он, устремив взгляд на Эллисона Эйра. — Я предлагаю снять обвинение в уголовном преступлении со Скотта Пири без всяких последствий для него. Затем, если мистер Эллисон Эйр пожелает, он может избрать другую форму иска против моего доверителя, не выставляя его в качестве вора с целью отнять у него пони.

— Ну нет! Ну нет! — воскликнул мистер Стрэпп.