Спортивное предложение

— Тогда пусть мистер Эйр докажет, что это его пони, — продолжал отец, глядя теперь на Стрэппа. — Пусть предоставит суду решить, Бо это или Тэфф. А если обвинение будет продолжать свою игру, обвиняя Скотта Пири в уголовном преступлении, мне придется доказать, что в нарушении закона замешан еще целый ряд лиц.

— Но где же все-таки пони? — спросил снова судья.

— Да, ваша милость, я настаиваю на том, чтобы пони был предъявлен! — крикнул Стрэпп.

— Кому? — спросил отец. — Мистеру Эйру? Сержанту Коллинзу? Оба они давно решили, кому принадлежит пони. Нет уж, извините!

— Ваша милость! — вскочил Стрэпп. — Мистер Квэйл намеренно утаивает от суда вещественное доказательство!

— Какое доказательство? Докажите, если можете, чей это пони, а потом обвиняйте меня во всех смертных грехах. Откуда вы знаете, сэр, что это как раз тот пони, о котором вы толкуете здесь? Докажите это!

— Прошу вас, джентльмены! — воскликнул судья, видя, что отец и мистер Стрэпп уже готовы столкнуться лбами. — Так не годится. Садитесь, оба садитесь.

— Я стою, потому что делаю свои заключительные замечания, — возразил отец. — Вы предлагаете мне прекратить, ваша милость?

— Я только предлагаю обеим сторонам вести себя надлежащим образом, — сказал судья.

— Но, ваша милость, я настаиваю: защитник скрывает вещественное доказательство! — твердил Стрэпп.

— Можете повторять это без конца, — заметно успокаиваясь, ответил отец, — но я не позволю предъявить пони раньше, чем, с мальчика будет снято обвинение в том, что он украл свою собственную лошадь. У него давно был пони. И теперь есть. Это его пони. Преступления тут нет. И ни один порядочный суд не признает это преступлением.

Стрэпп вздохнул, видимо, понимая, что его карта бита.

— Я еще раз предлагаю снять обвинение против мальчика, — сказал отец. Он услышал вздох Стрэппа. — Я приглашаю мистера Эйра участвовать в качестве стороны при решении вопроса о том, кому принадлежит пони, который находится у моего клиента: Бо он или Тэфф.

Я видел, как Эллисон губами делает знаки Стрэппу: «Да, да, да, только пусть они приведут пони».

— Мистер Стрэпп, — устало проговорил судья, — есть у вас замечания к предложению мистера Квэйла?

Прошло довольно много времени, пока мистер Стрэпп приводил в порядок мысли, и я видел, как он торопливо написал что-то своему помощнику (у отца моего не было помощника, пока Том не вступил в эту должность). Наконец Стрэпп нехотя встал.

— Трудно сделать какие-либо замечания, ваша милость, которые не выражали бы негодования и осуждения тех методов, какими пользуется здесь мой процессуальный противник. Но, — добавил он поспешно, не давая отцу вставить слова, — мы все заинтересованы в правильном решении существа дела. И если предложение мистера Квэйла поможет урегулировать этот злосчастный конфликт мирно, то мы готовы снять обвинение, но при условии, что пони будет предъявлен, — он дважды повторил это условие, — и будем рекомендовать, чтобы вопрос был решен иным путем, как это предлагает и мистер Квэйл.

Послышался смех, шум и иронические возгласы в зале, кое-кто принялся аплодировать. У нашей учительницы мисс Хильдебранд пылали щеки, она счастливо улыбалась.

Подумать только: мисс Хильдебранд, оказывается, тоже на стороне Скотти! А я-то считал, что она не простит ему ящериц…

— Если суд позволит, — заговорил отец, когда судья восстановил относительный порядок, — есть одно обстоятельство, которое я хотел бы уточнить. А именно: мы представим пони только в том случае, если обеими сторонами будет строжайше соблюдена буква закона, предусматривающего подобные случаи. Пони будет передан в полицию, его поместят в полицейский загон, где он будет находиться под неусыпным надзором полиции при гарантии, что не будет допущено никакого вмешательства сторон, иначе как по обоюдному соглашению. Мы передадим пони только на этих условиях, которые не должны быть нарушены никем и ничем.

— Прекрасно! — сказал судья. — Только это не моя задача — давать указания полиции, как ей выполнять свои обязанности.

— Тогда я попрошу сержанта Коллинза заверить честным словом, что будет соблюден изложенный мною порядок.

Коллинз встал:

— Я могу заверить суд, что мы будем охранять пони, как положено.

— В этом я не сомневаюсь, — сказал отец. — Но необходимо строгое соблюдение буквы закона. Нарушение повлечет за собой серьезные осложнения.

— О боже милостивый! — простонал Стрэпп.

— Итак, мистер Стрэпп, вы снимаете обвинение Скотта Пири в краже? — спросил окончательно потерявший терпение судья.

— Да, ваша милость, мы снимаем обвинение.

— Тогда пусть будет занесено в протокол, что обвинение снимается с повестки дня суда.

Так была восстановлена гражданская честь Скотти, и как раз в это мгновение констебль Питерс ввел его в зал суда.

Вид у Скотти был довольно всклокоченный, но на его загорелом лице была написана решимость бороться.

< image l:href="#"/>

— Привет, Скотти! — крикнул кто-то из зала.

Это был старик Питерсон, ночной сторож лесного склада. Он любил пошутить с нами, школьниками. Бывало, даст шестипенсовую монету и наказывает купить «полосатой краски». И мы уж знаем, что это он дарит нам монетку.

К Скотти подходили, хлопали по плечу. Вокруг Эллисона Эйра тоже вертелись люди, что его здорово раздражало. Картина была весьма примечательная. Город на глазах раскололся на два лагеря: одни — за Скотти, другие — за Эллисона или, точнее, за Джози.

— К порядку в суде! К порядку! — прокричал судебный пристав Кафф.

— Я велю очистить зал, если не прекратятся эти демонстрации! — крикнул и судья.

Но публика уже расходилась. Было объявлено очередное дело — тяжба двух братьев.

Все еще надеясь, что отец не видел меня, я пробрался через толпу к двери, вышел на улицу и побежал. Не успел я завернуть за угол, как меня окликнули:

— Кит! Кит Квэйл!

Это была мисс Хильдебранд. Я знал, что она заметила меня в суде, и остановился, надеясь уговорить ее не жаловаться на меня директору.

— Что ты тут делаешь? — спросила она громко и покраснела.

Она краснела, даже застав нас за какими-нибудь проказами, и всегда говорила громко, стараясь быть строгой и суровой. Ей это никогда не удавалось.

Оправдания мне не было, и я переминался с ноги на ногу, ожидая заслуженной взбучки.

— Ну ладно, — сказала она. — Пойдем в школу.

Идти с учителем не очень-то приятно в любое время, а уж с мисс Хильдебранд, да еще при таких обстоятельствах, тем более.

— Твой отец — очень умный человек, — сказала она.