Спой, маркитантка!

– А после меня изобразишь, - села напротив Марта, поправив шляпку.
– Я только у цыган новую одежду прикупила!

Рядом с нею прилёг на траву Пётр, чтобы смотреть на Софью снизу:

– Так может удобнее изобразить меня,... столь счастливого, столь любующегося красотою твоих очей.

Софья промолчала. Она улыбалась, глядя на подмигивающего Петра и старалась как можно точнее нарисовать его лицо. Взглянув в который раз в её сторону, Данило еле сдерживался, чтобы не повернуть коня и не предстать пред ними, прогнав напуганного сей яростью Петра прочь...

– Ишь, - заметил Серж и засмеялся.

– Она ещё и рисовать умеет? Его что ли рисует?

Только он сказал это, Данило не выдержал. Оставив их красивый строй, повернул коня назад и резко остановил его возле лежащего перед Софьей Петром... Земля из-под копыт рассыпалась в разные стороны... Ошарашенный подобным появлением Пётр тут же возмутился, отряхивая с роскоши мундира землю:

– Господин офицер! Смотрите, что вытворяете!

– Вот, - мило улыбнулась Софья, протянув портрет Петру, чем сменила его недовольство на нежность:

– У тебя золотые ручки!
– воскликнул он и стал показывать всем вокруг, кто подошёл проверить, похож или нет на портрете, или проходил мимо и с любопытством подивился.

– Похоже! Талант! Браво!
– слышались слова одобрения, но многие сразу заметили восседавшего и взирающего с презрением на Петра Данилу.

– Благодарностью не обделю, - с игривым намёком Пётр обнял Софью за талию, и Данило кашлянул, вновь привлекая внимание к себе.

– Господа? Разве стоит так ревновать?
– засмеялся Пётр, указав на Данилу, но только все будто чувствовали, что назревает борьба за одну из девушек мамки Дины: не задерживались,... расходились то к цыганам, то к общему костру...

– Данило!
– подъехал к другу Серж.
– Оставим пока сию авантюру, молю. Друзья просят исполнить песню, цыганам хвалятся про тебя... Мол, музыку сочинить можешь быстро.

Данило молчал. Выдержал паузу, во время которой смотрел на улыбающегося Софье Петра и на саму неё, натянувшую улыбку, но не сумевшую упрятать своё неудобство.

– Спой же и ты, маркитантка, - молвил Данило, повернув коня уехать к костру, где ждали, и Софья, подняв печальный взор, тут же отвернулась:

– Как Вы жестоки...

Пришпорив коня, Данило оставил её, оставил смотревшего ему вслед Петра. Оглянувшаяся на них Марта незаметно ушла к шалашу. Оттуда же сразу выехал верхом Валерий и, спрыгнув перед ней, заключил в объятия, чтобы не удалось ей вновь избежать его, как происходило весь день...

* - ментик — верхняя куртка с мехом

** - доломан — куртка без меховой отделки.

Глава 16

Кто знает нашу богомолку,

Тот с ней узнал наедине,

Что взор плутовки втихомолку

Поет акафист сатане.

Как сладко с ней играть глазами,

Ниц падая перед крестом,

И окаянными словами

Перерывать ее псалом!

О, как люблю ее ворчанье;

На языке ее всегда

Отказ идет как обещанье:

Нет на словах - на деле да.

И - грешница - всегда сначала

Она завопит горячо:

"О, варвар! изверг! я пропала!"

А после: "Милый друг, еще..."*

Данило пел песню, радуя сердца всех вокруг. Уже к концу песни все подпевали, поднимая кружки вина и водки, что маркитантки разносили вместе с женой одного из гусар.

– Денис стихи сочинил, а Данило музыку сложил!
– слышались слова Софье и чувствовались на ней взгляды.
– А он будто общается с кем через песни...

Она подала последнюю рюмку водки, которую наполнила из висевшего на поясе кувшина и поспешила уйти к своему шалашу. Не заботилась о том, что кто может увидит в таком жесте нечто неугодное. Следом за нею, отойдя сначала в сторону, а потом, будто просто прогуливался, отправился Пётр.

Не один Данило заметил это, а и цыганка, которая не так давно пыталась погадать ему и Валерию. Спешила она следом за Данилой, который направил шаг к шалашам, и схватила за руку:

– Обожди! Обмануть тебя хотят!

– Оставь же меня с гаданиями своими, - возмутился он, и цыганка отпустила руку:

– Я лишь предупредить хотела. Не знаю, кто обманывает и почему, но обман на пути.

– Не дадут ей покоя, - засмеялась стоящая в стороне с Валерием Марта, и тот, сняв её шляпку, одел фуражную шапку:

– Желал бы видеть тебя подле именно так.

– Ну тебя, дурак. Ты что?
– толкнула она его шутливо в грудь.
– Так и желаешь сердце мне разбить? Не выйдет!
– смеясь, кинулась она бежать прочь.

Занявшись начавшейся игрой, Валерий бежал следом, пока не поймал в объятия, захватив её губы в сладостный плен поцелуя...

– Данило?
– окликнула мамка Дина Данилу, спеша следом к шалашу Софьи.

Не слушал он ни оставшуюся позади цыганку, ни её. Он видел, как в шалаш за Софьей скрылся Пётр. Однако дойти же до шалаша будто не было суждено. Представшая перед ним горою мамка Дина раскинула руки:

– Не пущу! Моя девочка! Не для того воспитывала и растила! Занята она теперь. После придёшь, в другой день, да заплатить не забудь!

– Куртизанкой вырастила?
– огрызнулся Данило, бросив ей в ноги мешочек монет со своего пояса.

Только сделал шаг к шалашу Софьи, как оттуда вышел Пётр и сразу встретился с ним взглядом.

– Как хороша-то!
– расплылся он в улыбку и был тут же схвачен крепкими руками Данилы за ворот.
– Ты что?! Сдурел?! Дуэли захотелось?
– хрипел он, а доносившаяся до слуха музыка резко стихла.

Все заметили происходящее у шалашей, насторожились, поднялись с мест и молчаливо смотрели на то, что будет.

– Отставить!
– воскликнул вышедший вперёд генерал и указал в сторону приближающегося всадника.

– Гонец с вестями!
– воскликнул кто-то из офицеров, и Данило отступил от Петра.

Он достал из-за пазухи белую перчатку, тут же кинув на землю рядом, и поспешил скрыться в шалаше.

– Нет, - заметив его, рыдающая Софья вновь закрыла лицо руками.

– Что Пётр сделал?
– не смел двинуться с места Данило, а Софья рыдала: