Спой, маркитантка!
Шрифт:
По которым к тебе бреду, к твоей ласке.
На сердце разлилась песня-жалость:
Прикоснуться бы к любви хоть малость.
Так близка, так далека — ты мне,
А подойти, поговорить — всё трудней,
Будто сто преград, как чья-то наглость,
Северных ветров иль гроз шалость.
Не сердись, лишь одари взглядом.
Взор твой нежный так душе сладок.
Как я жил, не видя твои очи?
А как жить теперь — уж нету мочи.
Ширь полей, простор лугов — как в сказке,
По
Так и хочется бежать да выкрасть,
А дорогу жизни счастьем выстлать...
Пел вновь песню, что когда-то написал любимой, Данило и смотрел в глаза её, чей взор был столь нежен, столь любящим, что душа упивалась сбывающейся мечтою. А Софья лежала в его объятиях в лёгком платье, которое под ласкою сильных рук сползало с плеч, будто их тела вновь жаждали недавних ласк.
Данило поддерживал голову милой рукою, поцелуями одаривал губы... Софья вновь и вновь то отвечала на поцелуй, то клала голову на его обнажённую грудь... Оба наслаждались теплом друг друга, лёжа на меховой подстилке у печи. И казалось им, что сей идиллии ничего не помешает, а день будет только для них.
Лишь послышавшийся шум подъехавшего экипажа заставил обоих встрепенуться и быстро подняться. Софья скорее убежала в спальню, закрыв за собою дверь, а надевший наспех рубаху Данило взглянул на открывающуюся в дом дверь.
Вошедшая вместе с дочерью супруга Львова ещё некоторое время молчала, окидывая взглядом уют дома...
– Прошу, - пригласил Данило сесть к столу.
– Чаю?
– Нет, благодарю, - тихо ответила госпожа Львова и села на стул, после чего Анна устроилась подле.
– Простите, имени Вашего полного не ведаю пока, - с неудобством кивнул Данило и вновь взглянул на гордо глядевшую в ответ Анну, внешнее сходство которой с Софьей было поражающим.
Он сел к столу, и супруга Львова ответила:
– Ольга Марковна.
– Рад новой встрече, Ольга Марковна, - смотрел Данило то на неё, то на Анну, и по лицам видел, как им здесь неудобно, но что-то заставило переступить черту и прибыть сюда.
– Где Софья? Я хочу видеть мою дочь, - сказала, выдержав паузу, Ольга Марковна.
– Разрешите для начала узнать, откуда Вам известно, что я здесь?
– удивился Данило.
Софья тем временем уже подглядывала в щель двери и слышала каждое слово. Она видела сидевшую за столом женщину, а рядом — свою копию. Обо всём уже догадалась, и сердце бешено стучало, будто кричало прятаться, не выходить...
– Наш кучер выследил сразу, как только Вы покинули наш дом, - ответила Ольга Марковна.
– И я приехала сюда убедиться в том, - добавила взволнованная дочь рядом.
– Я всё видела!
– Молчи, - спокойно молвила в её сторону мать и продолжила так же спокойно говорить Даниле.
– Я надеюсь, Софья хочет вернуться домой. Давно ли она с Вами? Где Вы её нашли?
– Мы спасли неких маркитанток от французов, среди которых и была Софья, - кратко рассказал он.
– И Вы её обесчестили, - смотрела Ольга Марковна так пронзительно, что Данило на мгновение замолчал, уставившись в её глаза.
– Я не знал, кто она, - только успел молвить он, как она возмутилась:
– Вы обесчестили её, не зная имени?!
– Я знал, что она Софья,
не более. Остального не ведал, - более смело ответил Данило.– Где она? Там?
– указала Ольга Марковна на дверь спальни, и сердце Софье застучало ещё сильнее в опасении быть обнаруженной.
– Она поедет домой!
– Уж простите, но отдам её вам всем только когда согласитесь на наше с нею венчание, - строгим был ответ Данилы, от чего глаза Ольги Марковны расширились.
Немного помолчав, поражаясь услышанному, она глубоко вздохнула:
– Семён Константинович не согласится... Так нельзя, как Вы себя ведёте. Вы же лишили её чести. Вы же... Господи, - всё больше волновалась она, то закрывая глаза руками, то глядя в глаза внимательного Данилы.
– И давно вы оба сим блудом занимаетесь?!
Выдержав паузу, Данило кивнул:
– Каждый день с той ночи.
– Что Вы натворили?
– еле сдерживала себя Ольга Марковна, чтобы не потерять силы.
– Она же... Она же скорее всего понесла!
– Я буду тому лишь рад, - улыбнулся Данило, не скрывая своего желания остаться с любимой навсегда.
– Потому и приходил, чтобы вернуть Софью домой и просить её руки. Я даже службу ради неё брошу. Всё оставлю.
– Позвольте увидеть Софью, - встала из-за стола Ольга Марковна, и Данило поднялся следом:
– Прошу, обождите здесь.
Кивнув в согласие в ответ, Ольга Марковна с замиранием души смотрела ему вслед: как он исчез за дверью спальни, оставшись там на некоторое время, что казалось невыносимо долгим...
Глава 28
– Нет, - попятилась от двери Софья, когда Данило вошёл в спальню к ней.
Он видел напуганную милую и, закрыв дверь, тут же обнял:
– Не бойся, молю...
– Не хочу к ним, - молвила Софья, перебив его.
– Я их не знаю.
– Я понимаю, и тебя им не отдам. Но у тебя и твоей сестры одно лицо. Весь свет будет знать, кто ты. Надо бы благословение родительское получить, - договорил Данило.
– Знаю, но боюсь,... не дадут ведь, - взглянула милая с тревогой, которую чувствовала всем сердцем, и та увеличилась с послышавшимся стуком в дверь:
– Вы не собрались сбежать?
– раздался строгий мужской голос.
– Кто это?
– ещё больше испугалась Софья, но любимый, обнимая её за талию, открыл дверь.
Держа Софью за руку, он вышел с нею. Софья не знала, куда смотреть... Она видела мать, стоящую подле сестру, но больше всего поразило что её, что вставшего перед нею, загораживая собой, Данилу — на пороге гордо возвышался в плаще и треуголке строгий пожилой господин, а рядом стояло четверо офицеров.
Только Данило загородил собою любимую, офицеры наставили оружие в его сторону.
– За что же под прицел?
– усмехнулся Данило, узнав отца Софьи в господине, и тот, пронзительно взирая в ответ, сообщил:
– Наша дочь Софья уходит с нами!
– Нет!
– воскликнула та, схватившись за плечи любимого.
– Не отдавай меня! Не позволяй! Они чужие мне!
– Ты даже не представляешь, насколько худой сей человек!
– указал на Данилу рукой её отец.
– Игрок, ловелас и подлец, как его папаша!