Справедливость для всех. Том 1. Восемь самураев

— Люди чести пользуются привилегией содержать моих слуг? — поднял брови Оттовио.

— Да. За возможность подавать прошения в особом порядке, за приглашения на праздники, а также иные не слишком обременительные для Двора, но значимые вольности.

— Понятно. И сколько это мне стоит?

— Годовое жалование всей свиты, а также сопутствующие расходы по их содержанию, включая разнообразные подарки, определено в сорок тысяч безантов, — сразу жеоткликнулась маркиза.

— То есть… — Оттовио посмотрел в кремово-розовый потолок, считая в уме. — Это же почти четверть всех расходов Короны? Даже больше.

— Да, без учета новых трат на оплату войска.

— Понятно… — император задумался, положив руки на шитый золотом пояс белой кожи. — Любезный граф, а какую вооруженную силу можно было бы нанять, имея подобную сумму наличной монетой?

Шотан ответил также, без раздумий, мгновенно пересчитав в уме:

— С поправкой на рост стоимости золота я бы сказал, что, имей Двор эти средства, будущей весной и летом вполне можно было бы нанять пять тысяч конных латников на полный год службы. Может быть шесть.

Император молча глянул на Гайота, тот пробасил:

— Пятнадцать тысяч копий Столпов.

— Один жандарм стоит всего лишь трех пехотинцев? — удивился Оттовио.

— Нет, — сумрачно отозвался князь — Просто больше не нанять… к сожалению. У нас там…

Он замялся.

— Хорошо, позже обсудим, — решил император, затем вновь обратился к маркизе. — Это число можно сократить?

— Как прикажете, Ваше Величество. Я посмотрю и посчитаю возможное сокращение в разных вариантах. Полагаю, можно урезать расходы, по крайней мере, на треть. Но здесь потребуется дотошная проверка.

— Всего на треть? — вновь удивился повелитель. — Но мне столько людей не нужно!

Зеленый мальчишка, хмыкнул про себя герцог. Все-таки это пока молодой щенок с мягкими зубами… Уже хочет кусаться, однако не очень соображает, в чью глотку можно вцепиться.

— Сто тридцать шесть бономов, — напомнила Биэль. — Все из хороших семей.

— Ясно, — император сморщился, будто раскусил наикислейшее яблоко. — В таком случае, окажите мне любезность, обдумайте, кого можно рассчитать, а кому сократить содержание. Не вижу смысла тратить деньги в преддверии великих и значимых событий.

— Мне понадобится приказ Вашего Величества, — сказала маркиза. — И три недели, чтобы провести дотошный аудит.

— А счетоводы?

— Благодарю, Ваше Величество, — Биэль обозначила вежливый поклон. — В моей свите найдутся соответствующие мастера.

— Хорошо. Составьте эдикт, который наделяет вас наибольшими полномочиями, я его прочитаю и подпишу. Сочтите все до последней четверти монетки.

Шотан, как один двух наиболее вероятных выгодоприобретателей грядущей экономии лучился довольством и не скрывал этого. Князь наоборот, помрачнел. Судя по всему, его старания обеспечить Двор пехотой были далеки от безоговорочного успеха.

— Будет исполнено, — приняла указание Биэль.

Сделав три шага в одну сторону, затем в другую, Оттовио продолжил необычный совет вопросом уже к Гайоту:

— Любезный друг, соблаговолите сообщить, как прошли переговоры с вашими старейшинами, а также советами тухумов?

Морщинистая кожа на лысине горца покраснела, он кашлянул, однако на вопрос ответил с военной четкостью и прямотой:

— Постольку-поскольку. Я не добился успеха и не потерпел поражения. Договоры с уже нанятыми полками будут перезаключены, однако, с повышением жалования. Новые воины будут, однако не ранее следующей осени.

— То есть в сражениях весны и лета, ежели таковые случатся, на ваши подкрепления рассчитывать не стоит, — уточнил император.

— Увы, нет, — опустил взгляд князь.

— Почему? — строго вопросил Оттовио. Шотан криво ухмыльнулся, демонстрируя аккуратно, на самой границе допустимого, пренебрежение к «гряземесам» и удивление — дескать, не много ли чести договариваться с какими-то пешцами? Герцог Вартенслебен лишь нахмурился, ему, в отличие от кавалерийского командира, была куда более очевидна польза хорошей пехоты в затяжных кампаниях. Соответственно Удолар отчетливее сознавал неизбежные проблемы для Двора.

— Остров, — столь же лаконично и деловито сообщил Гайот. — Посланники соленого нужника предлагают жалование на треть больше, чем в состоянии позволить себе Корона. Сразу на два года. И монета у них получше.

— Хорошей монетой уже расплачиваются или пока лишь обещают? — быстро уточнил Курцио.

— Обещают, — озадаченно сказал Гайот. — Сейчас ведутся переговоры о номинале с взвешиванием и опечатыванием эталонов.

— Значит, готовятся открыть запечатанные сундуки «черного дня» с денежным резервом, — негромко прокомментировал Курцио.

— Это хорошо? — вклинился в разговор Шотан.

— Это интересно. Неприкосновенное золото — своего рода жертва богам, добровольный отказ от существенной доли богатства ради благосклонности Двух. И в то же время крайняя мера на тот случай, коль основы будут потрясены, и существование Острова окажется под угрозой. Этот резерв опечатали свинцом более двухсот лет назад и с той поры не трогали. Если Тайный Совет готовится оплачивать военные расходы из такого источника, значит казна опустела. С другой же стороны, Сальтолучард может бросить на свою чашу весов запас хорошего золота…

«… а мы — нет» не прозвучало, однако все в зале хорошо расслышали непроизнесенное.

— Любопытная новость. Благодарю, я приму ее к сведению, — подытожил шпион.

— Всегда к вашим услугам, — отозвался Гайот и вернулся к пояснениям. — Часть тухумов колеблется.

— А как же нерушимое слово горских наемников? — ядовито спросил Шотан. — Неужто старые договоры больше ничего не стоят?

Красноречивый взгляд князя исчерпывающе показал все, что горец подумал о наглом аристократе, вслух же Гайот промолвил:

— Прежние договоры заключались с покойным императором, а затем с регентами… тоже покойными. Если подойти к толкованию грамот… изобретательно, то с императором Оттовио у Столпов нет никакой писаной договоренности. Лишь «право традиции», но не обязанность службы. Кроме того, есть немало тех, кто жаждет продавать копья мимо союзной казны, по договору с нанимателем один-на-один.

— Не ваша ли это забота, избавить Двор и нашего Императора от хлопот, причиняемых строптивцами? — Шотан, разумеется, снова не упустил возможность провернуть нож в ране.