Спроси у реки

– Еще что можете о нем сказать? Одежда, рост.

– Одет он был во что-то темное. Точнее не скажу. Рост? Высокий. Мне как-то так показалось. Хотя он сидел.

– Голос его не слышали?

– Нет.

– Как они сидели?

– Квасова стояла. В руке у нее был пластиковый стаканчик. А остальные сидели. Тот, кого я не разглядел, сидел справа. Карманов в центре, а Табанин слева. Посередине на траве что-то у них было постелено, и стояла бутылка водки и еще стаканчики. Жратва еще какая-то, кажется, там лежала у них. Колбасой копченой пахло сильно.

– Квасова одета была?

– Да, одетая. Халат на ней был махровый. Короткий такой, с поясом.

– Какого цвета?

– Белый.

– Угу. Вещи Квасовой мы нашли. На ней действительно в тот вечер был белый халат. Что произошло потом?

– Я вернулся к лодке, сполоснул сапоги и пошел домой.

– Через пляж?

– Нет, через рощу. Если бы я пошел через пляж, они бы меня увидели.

– А вы этого не хотели?

– Нет.

– Я понимаю. По пути никого не встретили?

– Нет. Не видел никого. А! – встрепенулся Смазнев. – Только сейчас вспомнил. Не знаю, нужно вам это или нет…

– Говорите, говорите. Каждая мелочь важна.

– Там дальше, когда я пошел через рощу, в кустах велик заметил спрятанный. Наверное, того мужика третьего. Я никогда не видел, чтобы Карманов или Васька на велосипеде ездили.

– Что за велик?

– Черный, с фарой. Советский еще, кое-где покарябанный слегка. С багажником. «Ласточка». На раме впереди значок такой.

– Место, где велосипед видели, сможете показать?

– Без проблем.

– Не помните, в тот вечер на лужке возле пляжа скотина паслась какая-нибудь?

– Да. Ваньки Дрына две телки и бычок.

– Спасибо, Алексей! Мы вас потом еще вызовем, если следователю понадобитесь, хорошо?

– Ладно, чего уж. Надо так надо.

– Посмотрите, все ли верно я записал? – Посохин развернул лежавший на столе лист бумаги и подвинул его Смазневу.

Алексей поднялся со стула и, чуть наклонившись, стал читать, водя головой слева направо.

– Все правильно.

Смазнев вопросительно посмотрел на майора.

– Спасибо за помощь. До свидания! – Посохин встал и протянул мужчине руку.

Алексей осторожно ее пожал и улыбнулся.

– А Зинка мне уже сумку собрала. Я ее у дежурного оставил. Моя даже поплакала, когда я к вам отправился. Умеют же бабы из мухи слона делать.

Смазнев вышел из кабинета.

Майор достал из верхнего ящика стола мобильный телефон и набрал номер.

– Жарких, вы там с кражей скутера еще не закончили?.. Ладно, закругляйся. Пусть этим делом Кукушкин самостоятельно занимается. Хватит его нянчить. А ты найди шофера такси. Фамилию помнишь?.. Да. Узнай во сколько он забрал Карманова и его дружка из дома, когда привез в кафе и когда отвез домой. Спроси, в каком состоянии они были, о чем говорили. Давай в темпе. Потом заедешь к Смазневым, возьмешь Алексея и на старый пляж смотаешься. Хорошенько осмотри то место, где он велик видел. Может, чего найдешь… Какой, какой! Он тебе расскажет какой. Если буду нужен, я в «Магистрали».

Владельцем придорожного кафе «Магистраль» был Карен Маратович Манукян, поселившийся в Бирючинске в конце восьмидесятых. Начинал он свою предпринимательскую деятельность с крошечной сапожной мастерской, а несколько лет назад купил разорившийся магазинчик и переоборудовал его в шашлычную.

Новому заведению Карен Маратович дал броское название «Магистраль», поскольку его трудовая биография начиналась на строительстве БАМа. То время он считал самым счастливым в своей жизни. Там, на стройке, он познакомился со своей будущей женой и приобрел верных друзей.

– А как надо было назвать? «У дяди Карена»? – спрашивал Манукян проезжающих, когда те интересовались, почему его кафе носит столь необычное для здешних мест название. – Я не такой самолюбивый. Или, может, «Ереван»? Я этот великий город только издалека видел, а с его мэром даже знаком не был. Мне Байкало-Амурская Магистраль закалку дала. Человеком сделала. Я же в двадцать лет полным бараном был. Слово «магистраль» для меня как отблеск путеводной звезды. Пусть оно теперь всем на крыше моего ресторана светит! И пусть ко мне на огонек все хорошие люди съезжаются и с аппетитом кушают!

У Посохина с хозяином «Магистрали» были добрые отношения. В отличие от большинства местных бизнесменов Карен Маратович чтил не только уголовный, но и административный кодекс.

– Здравствуй, Паша! Как поживаешь, дорогой? – Манукян двумя руками пожал широкую ладонь Посохина.

– Служим, Карен Маратович.

– Сколько раз тебя просил, не надо отчества. Я же старше тебя всего на десять лет! Или пусть даже чуть-чуть больше.

– Хорошо, хорошо.

– Ты только обещаешь! Пройдет месяц, и ты опять начнешь меня Маратовичем крестить. Поешь, дорогой?

– Ты же денег не возьмешь, а про меня опять слухи пойдут, что я продался хозяину шашлычной.

– Не называй мое заведение шашлычной! Это маленький армянский ресторан! Кристина! – позвал Манукян младшую дочь, которая помогала отцу на кухне.

– Карен, я к тебе по делу.

– Что такое?

– К тебе на прошлой неделе в понедельник некто Карманов не заходил?

– Ай, знаю этого заносчивого барана! Заходил. С ним еще один баран был. Приехали пьяные, петь начали некультурные песни. У меня не шалман! А что, жаловались?

К столику подошла Кристина. Посохин никак не мог понять, как ей удается на протяжении всего рабочего дня сохранять в первозданной чистоте белую поварскую курточку. Его жена во время готовки умудрялась не только сама перемазаться, но и кухню от пола до потолка выпачкать.

Когда дочка станет постарше, подумал Посохин, надо будет попросить Кристину взять ее к себе в ученицы. Такой опыт пойдет Виктории на пользу. Майор считал, что женщина должна быть аккуратной во всем. Правда, это свое убеждение он при жене предпочитал вслух не высказывать. Маришку оно приводило в бешенство.

Кристина обращалась к Посохину в присутствии отца или других людей только на «вы». Майор сам ее об этом попросил, после того как девушке исполнилось четырнадцать и он заметил, какие взгляды она бросает на него украдкой. Сейчас Кристине шел уже двадцать второй год. Но уговор она соблюдала по-прежнему.

– Здравствуйте, Павел! Рада вас видеть, – сказала Кристина, доставая из кармана блокнотик и ручку. – Да, папа, я слушаю.

– Может, все-таки покушаешь?

Манукян посмотрел на майора таким умоляющим взором, что тот согласился.