Спрятанная принцесса

Мадлен самой казалось, что, давно миновав некую пропасть, она теперь ходит по воздуху в этой башне над темным озером.

– Ты боишься того, что должно произойти? – прошептала она.

– Галера подняла якорь два дня назад. Ты уверена?

– Уверена.

Он закрыл глаза.

– Боги, помогите. Я не в состоянии ничего вспомнить.

– Ранним утром, два дня назад.

– Я должен знать имена наемников Фрэнка в этой деревне, – хмуро сказал он, глядя в сторону.

– А ты не помнишь?

– Нет. – Он вдруг поднял голову. – Сегодня должен прибыть гонец.

Время игры миновало, теперь на его лице не было уже ни покоя, ни удовольствия.

– Я должен идти. – Наклонившись, он прикоснулся губами к ее рту. – Отдыхай, любимая. Не выходи из комнаты. Я вернусь до рассвета.

Мадлен хотела обнять его, но он уже встал с кровати. В комнате Диало Найтоны н нашлось ни одной книги. Если он был ученым и магом, как его отпрыск, то не оставил никаких признаков этого в своем убежище. Мадлен провела долгие ночные часы за исследованием содержимого его сундука и шкафа, стараясь не трогать вещи, которые до того не проверил Форту. Она сняла влажное постельное белье, заменив его простынями из шкафа, и в комнате запахло сухими травами. На дне шкафа лежали свернутые роскошные гобелены, зимнее убранство комнаты, их шнуры были аккуратно смотаны заботливой рукой давно исчезнувшего слуги. Мадлен взглянула на ряд позолоченных стенных крючков в виде собачьих голов, идущих вокруг комнаты под потолком, расписанным серебряными звездами. Диало Найтона, похоже, не считался с расходами на свои удобства. Чтобы занять себя, Мадлен вытряхнула синий камзол Форту, пытаясь отчистить грязь. Потом решила повесить его, чтобы расправить складки, даже сумела набросить гобеленовый шнур на крючок. Но затем снова посмотрела на оставшиеся пятна и отказалась от бесполезной затеи. Вместо этого повесила одежду на спинку стула, чувствуя себя непривычно в роли заботливой хозяйки. Она расчесала волосы, когда они высохли, заплела косу и, стоя перед зеркалом, уложила на голове. Тэдор называл ее удивительной женщиной. Все говорили, что она похожа на бабушку Меринду. Но, разглядывая свое лицо в зеркале, она не видела сходства. Разве что глаза у них одного необычного цвета. Ее бабушка-эльфка выглядела королевой, а ее собственное лицо вряд ли подходит даже человеческой принцессе. Черты мягкие, глаза широко расставлены, изгиб верхней губы придает ей вид маленького котёнка. Мадлен надеялась, что с возрастом это исчезнет, а пока… Она попыталась сделать лицо суровым, но теперь выглядела недовольной. Она старалась вообразить себя отдающей приказы, вершащей правосудие. Увы, даже юная королева из Монтэрры казалась более властной. Неудивительно, что Тэдор видел в ней глупую девчонку. Неудивительно, что Кобэррэ считал ее наивной. Мадлен вспомнила, как он стоял на берегу озера, готовясь нырнуть. Представила его на коленях. Еще раз оглядела себя в зеркале. Даже она смогла увидеть, как недовольное озорство сменилось чем-то… другим. Это все то же лицо, но уже более резкое, утонченное, угрожающее, отмеченное печатью тайного знания. Она быстро отвернулась, не узнавая себя. Теперь она была не похожа ни на бабушку, ни на Ирэн, ни на кого-либо другого из ее знакомых. Он предупреждал, чтобы она была с ним осторожной. Она и сама это знала. Он просто убийца, рожденный, воспитанный и обученный для этого. Волкодлак тоже мог вернуться и вздыхать в конуре под любящей рукой, но спустя час или минуту он снова бросится на охоту. Мадлен взяла маленький цветок, который аккуратно положила, когда расчесывала волосы. Он почти завял, превратившись в мягкую сломанную звездочку лепестков. Она терла его в пальцах, пока не ощутила свежий запах. На рассвете эльф стоял, опершись локтем на каменную стену и глядя в окно. Без рубашки, только в черных штанах и сапогах, немного собравшихся на икрах и лодыжках. К предплечьям прикреплены щитки, с кожаного ремня свисают кинжалы.

– Гонец был? – спросила Мадлен из своего гнездышка среди подушек и душистого белья.

Перед сном она сняла белый халат и теперь лежала нагая под покрывалом – удивительное, изысканное ощущение. До этого она лишь однажды была в постели раздетой. В его постели. Он повернул голову.

– Пока нет. Но Джуно получил известие, чтобы мы ждали тут. – Он презрительно фыркнул. – Шухо не терял времени. Ну что ж, подождем. Только, боюсь, здесь нет особых развлечений. Я принес еду и питье, если хочешь.

Мадлен не хотела ни есть, ни пить. Она хотела его.

– Я думала об игре, – сказала она, переворачиваясь на живот.

– Еще раз?

– Вообще это больше сказка, чем игра. Нужно притвориться персонажами сказки…

– Притвориться?

– Да. – Мадлен оперлась на локоть. – Для развлечения, чтобы провести время. Ты сказал, что обожаешь игры. Это игра характеров.

– Ты запомнила, – усмехнулся он.

– Моя игра нечто вроде представления. У меня одна роль, у тебя – другая.

– И что это за роли?

– Я бы притворилась великой царицей.

Он с улыбкой склонил голову набок.

– А не какой-нибудь второстепенной?

– Нет, – покраснела Мадлен. – Всемогущая, с необозримыми владениями.

– Понятно, – сухо произнес он. – И конечно, вашему величеству требуется для этой игры покорный слуга.

– Нет, – прошептала она. – Зачем он мне?

– Мудрый царь, чтобы разделить трон?

– Нет.

– Любовник?

– Я наслышана, что ты убийца, а не любовник.

– Это правда, госпожа. – Он слегка поклонился.

– Тогда, может, ты сыграешь роль воина? – Мадлен взглянула на него, яростно стрельнув глазами. – Принца.

– Я?

– Да. Воина и принца, я думаю. Из далекой страны, которая была… завоевана гнусными троллями.

Последовало долгое молчание. Она не смотрела на него, просто не решалась.

– Приведенного мне… в качестве пленника, – сказала она упавшим голосом. – Демонами.

– Думаешь, я унижусь до этого?

Мадлен не могла различить выражения его лица, видела только скрещенные на груди мускулистые руки в кожаных щитках.

– Не знаю, – нерешительно произнесла она. – Это ведь игра.

– Боюсь, ты недостойна роли великого правителя, – тихо засмеялся он. – С таким дрожащим голосом, в крепости из подушек. Как твой поверженный враг я не слишком впечатлен.

Хотя белый халат лежал в ногах постели, Мадлен величественным жестом откинула покрывало, согнула колени в самой грациозной, как ей казалось, манере и взяла халат. Представив себе толпу слуг, она без спешки накинула его, встала с кровати, села в большое кресло и положила руки на подлокотники.

– Хочу взглянуть на тебя. Подойди к свету.

На миг она подумала, что он не подчинится. Но эльф все же оттолкнулся от стены и вышел на свет. Он стоял, расставив ноги, со скрещенными руками, с еле заметной презрительной усмешкой. Он выглядел принцем, а совсем не пленником, несмотря на то что был покрыт синяками и ссадинами, словно действительно участвовал в битве.

– Ты, я вижу, дерзок. Опусти руки.

Пират бесстыдно разглядывал ее бедро и колено под распахнутым халатом. Мадлен, не мигая, смотрела на него. Будь она королевой, ее стража заставила бы его делать то, что она захочет. Она небрежно откинулась на спинку кресла, не обратив внимания на халат. Ни вызова, ни соревнования, просто уверенность, что он должен повиноваться. Это же игра, хотя, похоже, и не совсем.

Он медленно вздохнул, потом невыразительно засмеялся и опустил руки. До бедер. Поза человека, готового в любой момент выхватить оружие.

– Сдай оружие, – приказала она.

Презрительная усмешка исчезла, во взгляде появилась настороженность. Мадлен почувствовала, как поднимаются волоски на шее и руках. Он был прекрасен, стоя полуголым, как великолепный дикарь, и глядя на нее так, словно впервые увидел ее.

– Ты настолько меня боишься, что должен иметь оружие наготове?

Он положил руку на пряжку, затем покачал головой.

– Может, ты боишься играть?

– Да, – засмеялся он. – Боюсь. Ведьма.

Она подошла к нему, погладила его по груди. Рэй вздрогнул, когда она коснулась пальцами соска.

– Ты опять дерзишь. Сдай оружие, – приказала она, дернув его за сосок.

Он в конце концов расстегнул пряжку, и Мадлен поймала соскользнувший ремень. Он стоял неподвижно. Она видела, как под ее взглядом напрягается его тело, видела его растущую готовность. Она тоже чувствовала жар своего сердца. Но какое удовольствие смотреть на него. Он принадлежал ей. Это ее пленник, ее заключенный, в полном ее распоряжении.

Бросив ремень на стол, она провела ладонью по его руке. Он хотел отстегнуть щитки.

– Нет. Оставь их. Мне так нравится.

Когда Мадлен потянулась за третьим кинжалом, лежавшим в ножнах, прикрепленных к руке, он прикрикнул. Тем не менее она выхватила стилет, искоса глядя на него.

– Отравлен? – холодно спросила она.

– Нет. Только левый кинжал.

– Я помню. Не двигайся.

Мадлен взяла ремень и унесла оружие в дальнюю часть комнаты.