Спящая царевна. Совершенно секретно

Никакого плана у него не было. Андрей понимал, как это глупо, неосмотрительно. Пытаться обхитрить военных и КГБ, не представляя, что делать дальше — да, это непростительное безрассудство. И шансов у него почти нет… Но выбора просто не оставалось. На то, чтобы измышлять план, хоть какой-то, необязательно такой уж хитрый и продуманный, просто не хватило времени.

Вот и действовал исключительно по наитию. Понял, почувствовал, что надо вот так. Нельзя эту «девочку-снегурочку» там оставить! Беда будет. А это не дело — бросать в беде девушку. Особенно, настолько беспомощную девушку.

И настолько красивую…

Андрей бросил короткий взгляд назад. Так и спит… Ладно, оно и к лучшему. Пусть пока спит.

Сквозь плотную ткань его куртки тускло светилась волшебная чёрная коробочка, которую Беркут положил во внутренний карман на груди. Тоже так и не выключилась…

Вот это нервирует! Но так-то, если разобраться, она тоже ведёт себя спокойно, как и «царевна» — не жужжит, не тарахтит, не жжёт.

А значит, что делать со странным предметом и его хозяйкой, он придумает после, когда окажутся отсюда подальше. Сейчас бы успеть выбраться на окраину, пока военные не перекрыли последний путь из Ржанки. Дорога вела к кордону лесников. Пользовался ей практически один Беркутов — у него ведь уазик был. А так… только пешком. Проехать тут мало кому удавалось. Возможно, поэтому и не выставили здесь заслон из военных.

Андрей поднажал на газ — каждая секунда сейчас дорога. Сердце стучало так, что пульс в висках тикал. Странная пугающая уверенность, что пропажу наверняка уже обнаружили, выводила из себя.

Ничего, совсем немного, совсем немного…

Дорога впереди исчезала в плотной завесе тумана. Сейчас ему на руку эта белёсая тяжёлая вата, скатывающаяся по склонам вниз, к подножью. Туман спрячет на время от посторонних глаз.

На одной из улиц, вдалеке, мелькнул военный грузовик…

Это плохо. Это очень плохо! Неужели погоня?

Андрей выжал из своей «буханки» всё, что только мог. Машина подпрыгивала на разбитой дороге, грохотала, как железнодорожный состав. Беркутов обеими руками вцепился в руль, но время от времени швыряло так, что бился макушкой о потолок салона.

Последний рывок…

Уазик нырнул в «белое молоко», скрываясь от возможной погони. Теперь уже Андрей не мог видеть, преследует ли кто-то беглеца.

Мир вокруг словно исчез. Дорогу можно было рассмотреть лишь в паре метров впереди.

Но это Беркутова не пугало. Здесь уже почти своя территория. Как говорится, всё знакомо: каждый кустик, каждая колдобина, каждый поворот.

Останавливаться нельзя. В любую минуту по его следу могли отправиться те, кого Беркут видеть не желал. Надо успеть уехать подальше, замести следы, запутать…

Пора бы уже начинать думать, что делать дальше с этой его бесценной «добычей»…

Но придумать что-то дельное Беркутов не успел.

Краем глаза он успел заметить мелькнувшую сзади белую тень…

И узкие ледяные ладони обхватили его голову, с силой прижавшись к вискам и лбу.

Андрей от неожиданности заорал так, как никогда в жизни. От ужаса его прошиб холодный пот.

Эхом дикому воплю Беркутова зазвенел над ухом пронзительный женский визг.

Беркут попытался вывернуться из ужасающего цепкого захвата. Больно или неприятно не было, но эти чужие пальцы на его коже дико пугали, будто пытались забраться внутрь, в мозг.

Ещё бы глаза ему закрыла, дура!

Он хотел сбросить эти холодные руки, хотел оглянуться… На один короткий миг Беркутов запаниковал, отвлёкся, потерял бдительность, и…

Подпрыгнув на очередной кочке, «буханка» наскочила на валявшее на обочине бревно. Страшно бахнуло об дно. Скрежет, грохот и лязг слились в единую жуткую какофонию звуков, так что собственный вопль Беркут уже не слышал. Или же он просто успел потерять сознание раньше, чем машина нырнула в туман и покатилась под откос.

??????????????????????????

* * *

Стоило чуть приоткрыть веки, и тусклый вечерний свет ударил по глазам так, что Андрей застонал и снова зажмурился. Виски и лоб ломило невыносимо, в ушах звенело.

Вот так ощущения! Если он ещё не умер, то, кажется, как раз собирался…

Однако жестокой памяти не было дела до его полуживого состояния, и злодейка безжалостно подбросила Беркутову целую охапку разноцветных воспоминаний о том, как он оказался здесь, и что этому предшествовало.

Гроб. Царевна. Военные. Бегство. Руки. Авария…

Андрей распахнул глаза мгновенно, уже не обращая внимания на боль и слабость, хотел приподняться, но замер на месте, опасаясь шевельнуться. Так он обычно делал, наткнувшись на змею в траве, замирал и ждал, пока уползёт. Только вот сейчас это было бесполезное ожидание.

Над ним склонилась ОНА.

Безупречное волшебное лицо было так близко, длинные косы касались его груди.

И этот взгляд — глаза в глаза! Андрей утонул в бездонных светло-голубых омутах, таких огромных, льдисто-чистых, невероятных. Такие глаза могли быть лишь у доброй сказочной царевны.

Вот только её жуткую ледяную хватку он тоже вспомнил отчётливо. И сейчас, когда она внезапно протянула ладонь, дёрнулся в панике, заёрзал, отползая на пару шагов по мокрой траве, выставил предостерегающе руку.

И для верности ещё рявкнул:

— Не смей меня трогать!

Она уже не пыталась. Девушка отпрянула, нахмурила тонкие брови, взгляд невероятных небесных глаз стал растерянно-виноватым.

Она облизнула губы и произнесла очень тихо, с запинкой, всего лишь одно слово. К счастью, это было русское слово.

— Простить…

— Что? — уставился на неё Андрей — нет, он понял, расслышал, но после аварии и всего прочего мыслить здраво и понимать, что происходит, получалось с большим трудом.

Девушка нахмурилась ещё больше, закусив губу, тряхнула головой, словно сердилась.

— Про-сти! — по слогам выдала она.

И вдруг улыбнулась радостно, светло. Кажется, она осталась довольна собой.

— Не хотела… пу-гать…

— Ничего я не испугался! — фыркнул уязвлённый Беркут, отметив, что говорит она очень странно, словно у неё какие-то проблемы с дикцией. — Просто я за рулём, а ты хватаешь. И вообще, что за такое? Разве можно незнакомых людей так вот руками…

— Нельзя? — удивлённо изогнула она бровь.

Андрей умолк на полуслове, не понимая — издевается, или как. Но лицо девушки оставалось столь бесхитростным и изумлённым, что он почти поверил в её искренность.

— Прости! — повторила она, тяжко вздохнув. — Мне надо было. Понять. Твой опыт… Нужен был твой опыт.

Теперь уже Андрей на неё таращился удивлённо, отмечая машинально, что с каждым словом речь её становится всё более плавной, привычной, понятной.

— Не знаю, где я. Не знаю твоё время. Не знаю язык, — девушка развела руками. — Я слушала так твою память. Не хотела делать плохо. Училась. Слышишь, теперь говорю, как ты…