Спящая царевна. Совершенно секретно

— Так и не позволяй, — удивлённо взметнулись её восхитительные брови, — не показывай то, что не хочешь, закрой от меня!

— Как это? — Андрей даже приостановился. — Ты же сама говоришь, что в мою память забраться хочешь.

— Но ведь ты сам выбираешь, что отдать другим, что оставить себе, — недоумевающе пожала плечами Делия. — У тебя есть свободная воля и право выбора, как у каждого из людей. Ты сам выбираешь свою жизнь. Просто волей своей мысленно запрети разуму показывать мне то, что желаешь скрыть!

— И я смогу так сделать?

— Конечно! Только ты решаешь и позволяешь.

Андрей задумался — эта простая мысль его поразила.

Делия помолчала немного, потом всё-таки решила продолжить уговоры.

— Понимаешь, это очень важно, Андрей! Мне нужно знать больше про жизнь здесь, нужно понимать, где искать мою цель, а я могу познать только так — через мироключ и твою память. Поможешь?

— Помощи просишь, а доверять не хочешь, — вздохнул Беркутов. — Мне в душу забраться собираешься, а у самой тайны и секреты от меня.

Она улыбнулась грустно.

— Андрей, я обязательно тебе расскажу всё… Если пойму, что ты мне можешь помочь. Я уже говорила, я не могу рисковать. Не могу рисковать этой тайной. Слишком важно. И тобой тоже не хочу рисковать. Ты прав, меня будут искать. Но не только твои военные. Есть враги опаснее. Чем меньше ты знаешь, тем лучше для тебя. Если я пойму, что ты можешь помочь, я всё тебе расскажу. Расскажу, когда ты будешь готов. Если я пойму, что ты мне помочь не в силах, я просто уйду. И тогда тебе лучше ничего не знать вовсе.

А вот эти её слова неожиданно задели… Укололи болезненно, отравили ядовитым недоверием, сомнением в том, что он способен защитить. Неужели он в её глазах настолько бесполезен, что она ещё размышляет, а стоит ли вообще связываться с этим Беркутовым? Как обидно и горько такое услышать!

Но ещё сильнее царапнуло осознание того, что она может уйти. Вот так вот — решит, что может без него обойтись, и уйдет… И больше он её не увидит, не услышит, не узнает, что с ней стало. А ведь они ещё и познакомиться толком не успели…

Мучительное, тоскливое, тёмное чувство — предчувствие потери — поднялось из глубины, пугая Андрея своей силой. И в этот миг, уже сворачивая к притаившемуся в сосняке зимовью, Беркутов отчётливо понял, что расстаться с Делией он совершенно не готов.

К ночи распогодилось. Ветерок поднялся, угнал лохматые клочки тумана.

Андрей не спал, смотрел в потолок, на котором танцевали дрожащие тени, слушал таинственный шёпот деревьев за стенами зимовья. После всего произошедшего и разговора, что случился уже здесь, в этом маленьком домишке, совсем не до сна — душа в смятении. Беркутов понимал, что отдохнуть надо, завтра будет тяжёлый день, придётся пройти намного больше… Но сон не шёл.

И соседство Делии под боком засыпанию тоже не способствовало.

Ну, как «под боком»… В зимовье на треть комнаты, от стены до стены, были сделаны нары — прочный деревянный помост в метре от пола. На нём и устроились спать. Он — у одной стены, она — у другой. Андрей отдал своей новой знакомой спальник, и Делия закуталась в него с головой.

Сейчас, покосившись в её сторону, Беркут видел лишь непонятный чёрный кокон, едва различимый в темноте. Но он-то знал, что скрыто под плотной тканью спальника — невероятно красивая, женственная, манящая… И казалось, он снова чувствует мягкое прикосновение её тёплых пальцев. Момент, когда она дотронулась, чтобы вылечить его рану, засел в памяти, как заноза.

А вот о том, как она его схватила в машине, уже как-то и не вспоминалось.

Зато теперь Андрей ловил себя на глупом желании придвинуться к ней ближе…

Нет, ничего такого! Приставать к ней он, разумеется, не собирался. Сейчас она целиком и полностью зависит от него, пусть и не торопится это признать. Кто он после этого будет, если воспользуется трудной ситуацией, в которой оказалась его царевна?

«Его царевна…» он уже не первый раз мысленно называл её так, и звучало это невероятно приятно.

Дело, конечно, не только в его отношении к Делии. Он вообще никогда бы не посмел так поступить с женщиной, вынуждать, загонять в угол.

Но желание оказаться сейчас как можно ближе будоражило и не давало покоя.

Андрей вздохнул, злясь на самого себя, поднялся и вышел на крыльцо.

Небо чистое. Алмазные искорки звёзд рассыпались пригоршнями по тёмному полотну. В горах небо особое, а звёзды такие близкие и огромные — кажется, протяни руку и нарви, как спелые кисти смородины. Каждую эту серебряную кроху Андрей знал и любил всей душой.

А эти запахи ночи…От них пьянеешь мгновенно, и никакой Ванькин "выпивон" не сравнится.

Андрей никогда не мечтал, как многие его сверстники, уехать куда-то в крупные города, например, в столицу, стать «большим человеком». Понимал, что задохнётся там без своего леса, понимал, что никакой статус не заменит ему вот этих красот. А ещё ему всегда казалось, что быть «большим человеком» можно, и не занимая какую-то значительную должность, а можно им не быть, даже имя чины и богатства.

— Что ты не спишь? — шаги у неё лёгкие, почти неслышные, но он всё равно уловил их раньше, чем прозвенел в ночи нежный голос.

Делия опустилась рядом на ступени. В темноте глаза сверкали, как те самые звёзды в небесах.

Андрей молча стянул куртку, набросил ей на плечи, укутал.

— Так… думал… обо всём… Наш разговор не идёт из головы.

Несколько минут они сидели в тишине, слушая шепотки ночи.

— Что с тобой будет? — спросила Делия, помолчав.

Он, хмурясь, покосился на неё, не понимая вопроса.

— Ты сказал, что украл меня у воинов, которые охраняли ларец сна. И нас будут искать. Что будет, если нас найдут, если тебя поймают? Про себя я уже поняла. А ты? Чем это грозит тебе?

Андрей пожал плечами, вздохнул.

— Ничего хорошего ждать точно не стоит.

— Тебя ждёт наказание? — продолжала пытать Делия.

Он кивнул нехотя.

— Какое?

Беркутов ещё раз пожал плечами.

— Посадят, наверное… — она, конечно, не поняла, пришлось объяснить. — В тюрьму отправят. Не самое лучшее место. Там держат взаперти, в небольшой… комнатке. Всегда под надзором. Никаких прав, никакой свободы. И люди, которые тебя окружают, не очень хорошие люди. Туда отправляют за преступления, за плохие дела — убийства, воровство…