Средневековая андалусская проза

Абу-ль Фарадж аль-Исфахани рассказывает о Юсуфе ибн аль-Хаджадже ибн ас-Сайкале аль-Куфи, который был искусным катибом, красноречивым поэтом и прекрасным певцом, на стихи которого было сложено множество песен. Он был близок к халифу аль-Хади и находился с ним до самой его смерти. Потом он скрылся, боясь гнева ар-Рашида. Когда же Харун ар-Рашид должен был прибыть в Ракку [169] , аль-Куфи спрятался в русле высохшей реки на той дороге, по которой должен был проехать ар-Рашид со своей свитой. У ар-Рашида было несколько десятков мальчиков-невольников, метких лучников, которые обычно сопровождали его повсюду и ехали перед ним. Он называл их «муравьями» и велел им стрелять в каждого, кто покажется перед ними на пути.

169

Ракка — город в северном Ираке.

Юсуф аль-Куфи, зная это, лежал не шевелясь, пока мальчики не проехали и показался паланкин, в котором был халиф. Тогда он выскочил на дорогу и встал перед верблюдом, на котором был установлен паланкин. Невольники натянули свои луки и хотели стрелять в него, но ар-Рашид крикнул: «Оставьте его!» Лучники опустили оружие, а Юсуф произнес такие строки:

Что за диво там я вижу на шагающем верблюде? Дождик, солнце, месяц ясный, веру, явленную в чуде? Да, все это сочеталось в дивном образе Харуна, За которого собою жертвовать готовы люди.

Харун, протянув руку к Юсуфу, произнес! «Добро пожаловать, Юсуф! Как тебе жилось все это время? Подойди ко мне». Когда Юсуф подошел к халифу, тот приказал подать ему коня, и он сел на него и поехал рядом с паланкином, беседуя с ар-Рашидом и декламируя стихи, а Харун был весел, и благосклонно улыбался. Потом он приказал одарить Юсуфа и сложить песню на те стихи, которые посвятил ему Юсуф.

* * *

Множество историй сложили об известном катибе Аббане ибн Абд аль-Хамиде аль-Лахики. Однажды он послал своему покровителю из рода Бармакидов, Фадлю ибн Яхье ибн Халиду, такие стихи:

Не дубина и не карлик, весь раздувшийся от жира, Бородатый, с длинным носом, светоч я во мраке мира. Я не праведник брезгливый, подобравший важно полы, И не тот, кто распускает их, как ветреный задира.

Фадль позвал аль-Лахики к себе, и когда тот явился, вазиру принесли послание из Арманийи [170] . Фадль бросил это послание Аббану и велел ему ответить на него. Аббан ответил так удачно, что Фадль приказал выдать ему миллион дирхемов и приблизил к себе так, что тот первым входил в дом вазира и выходил последним, а когда Фадль выезжал, Аббан ехал рядом с ним.

170

Арманийя — название провинции халифата. Современная Армения.

О стихах Аббана узнал Абу Нувас и сказал, издеваясь над ним:

Хуже всех крикун шумливый с дерзостью своей горластой; Я подобную трещотку не назвал бы головастой; Бородатый, с длинным носом, — не найти других достоинств; Государей ты порочишь невоздержанностью частой. Сквернослов неисправимый, туп, чванлив и лжив к тому же, Красть остроты не стыдишься, так что лучше ты не хвастай.

Узнав об этих стихах, Аббан послал записку Абу Нувасу, где просил его не распространять их и обещал ему за это отдать полученный им миллион дирхемов. Но Абу Нувас ответил: «Даже если ты пообещаешь мне сотню миллионов, я все равно сделаю так, чтобы эти слова стали известны людям».

А, говорят, когда Фадль ибн Яхья услышал стихи Абу Нуваса об аль-Лахики, он сказал: «Мне больше не нужен Аббан. В одном бейте его обвинили в пяти пороках, и одного из них достаточно для того, чтобы отказаться от его услуг, которые примет после этого лишь глупец». Фадлю стали говорить: «Ведь Абу Нувас оболгал его!» Но Фадль ответил: «Что сказано, того не воротишь».

* * *

Абдаллах ибн Сувар ибн Маймун был катибом вазира из рода Бармакидов Яхьи ибн Халида и преуспел в своем искусстве. Он рассказывал: «Однажды Яхья позвал меня, чтобы я составил для него какое-то послание. Он сказал: «Садись и пиши». Я ответил: «У меня нет с собой чернильницы и калама». Яхья воскликнул: «Видел ли ты когда-нибудь ремесленника, который не имел бы постоянно под рукой своего инструмента?» Он произнес немало грубых слов, желая унизить меня, а потом велел принести чернильницу и калам и стал диктовать мне письмо к Фадлю по какому-то делу. К этому времени он успокоился и заметил, что я сам не свой от его речей и что беспокойство и обида мешают мне писать, и, желая смягчить мою обиду, спросил: «У тебя есть долги?» Я ответил: «Да». Он осведомился: «Сколько же ты должен?» Я сказал: «Триста тысяч дирхемов». Тогда он взял у меня письмо, которое я писал, и в конце его прибавил своей рукой:

«Наедаться до отвала стыд, а вовсе не заслуга, Если вы не накормили голодающего друга.

Абдаллах сказал мне, что должен триста тысяч дирхемов. Прошу тебя, прежде чем ты, прочитав это письмо, отложишь его в сторону, прикажи послать Абдаллаху домой эти деньги».

И не успел я вернуться домой, как мне доставили триста тысяч дирхемов от Фадля».

* * *

Сахль ибн Харун, который был катибом Яхьи ибн Халида и неотлучно находился при нем до того часа, как ар-Рашид приказал схватить Яхью [171] , рассказывает: «Когда Яхья ибн Халид был с Харуном ар-Рашидом в Ракке, я как-то сидел под навесом во дворе дома Яхьи и записывал расходы на жалованье слугам под диктовку Яхьи. Он разбирал записи, которые лежали перед ним, и я заметил, что его одолела сонливость и он закрыл глаза. Потом он сказал мне: «Горе тебе, Сахль, у меня как будто склеиваются веки и не работает голова, так я хочу спать. Что делать?» Я ответил: «Сон — это благородный гость и славный посетитель. Если ты приютишь его, он освежит и успокоит тебя, если будешь противиться — принудит тебя к повиновению, если прогонишь, он будет тебя преследовать, если удерешь — догонит, а если будешь бороться — победит». Яхья, выслушав мои слова, тут же уснул и проспал некоторое время, но вдруг пробудился и вскочил, словно испуганный и устрашенный. Он воскликнул: «О Сахль, не знаю из-за чего, но, клянусь Аллахом, пришел конец нашей власти, наше величие будет унижено и наш род будет стерт с лика земли!» Я спросил его: «Что случилось, да пошлет Аллах здоровье и счастье вазиру?» И Яхья промолвил: «Я слышал во сне голос, произносящий такие стихи:

171

…ар-Рашид приказал схватить Яхью… — Здесь автор говорит о расправе Харуна ар-Рашида с родом Бармакидов в начале IX в.

Среди холмов не видно друга, нет больше счастья-непоседы; И даже в Мекке больше не с кем вести разумные беседы.

И будто я ответил, не видя говорящего и не задумываясь:

Жилище наше опустело; мы жили там, но нас изгнали Превратности земного счастья и неожиданные беды».

Клянусь Аллахом, эти слова постоянно звучали в моих ушах, ибо я также счел их предзнаменованием судьбы Яхьи.

На третий день после этого я сидел напротив Яхьи и ставил по его приказанию подписи под прошениями. И вдруг я увидел, что какой-то человек бежит к нам, задыхаясь, и, споткнувшись, чуть не упал на нас. Яхья сказал ему: «Горе тебе, потише, добра не скроешь и зла не утаишь». И тот человек сказал: «Повелитель правоверных казнил Джафара!» [172] Яхья спросил: «Неужели он сделал это?» И тот человек ответил: «Да». Яхья несколько мгновений сидел неподвижно, выронив калам из рук, а затем произнес: «Вот так неожиданно приходит страшный час!»

172

«Повелитель правоверных казнил Джафара!» — Речь здесь идет о Джафаре ибн Яхье из рода Бармакидов, которого Харун ар-Рашид казнил, опасаясь все усиливавшейся власти Бармакидов.

Говорит Сахль: «И это было большим бедствием, чем если бы небеса обрушились на землю. От Бармакидов отвернулись их ближайшие друзья, их родичи стали отказываться от родственных уз, а те, кто были облагодетельствованы ими, стали проклинать их благодеяния, — и для всего мира это было уроком и назиданием. Ни один язык не осмеливался упоминать их, ни один взор не поднимался к ним. Ар-Рашид покарал Яхью ибн Халида, Фадля, Мухаммада и Халида, их сыновей и всех потомков Джафара ибн Яхьи [173] , не оставив в сердцах ни малейшей надежды.

173

…Ар-Рашид покарал Яхью ибн Халида, Фадля, Мухаммада и Халида, их сыновей и всех потомков Джафара ибн Яхьи… — Все названные лица принадлежат к роду Бармакидов (см. словарь имен).

Через некоторое время ар-Рашид послал за мной и, клянусь Аллахом, я подумал, что настал мой последний час. Я надел ихрам [174] в знак того, что готов к смерти, и отправился к халифу, больше всего желая, чтобы Аллах судил мне погибнуть от меча, а не мучиться, как страдал Джафар [175] .

Когда я вошел к Харуну и предстал перед ним, у меня пересохло во рту от страха, и он, посмотрев на меня, увидел, что взоры мои устремлены на обнаженный меч в руках стражника. Он промолвил: «О Сахль, того, кто пренебрег моими благодеяниями, преступил мой завет и сторонился моих указаний, постигло скорое возмездие». Клянусь Аллахом, мой ужас перед ним был так велик, что я не нашел в себе силы ответить ему. А он сказал: «Умерь свой страх и успокойся, не давай воли волнению и будь благоразумен. Ведь мы оставили тебя в живых и приблизили потому, что ты нам нужен, и ты будешь в безопасности до тех пор, пока твоя десница и твой разум будут верны нам». Потом, указав рукой на то место, где был убит Джафар, Харун промолвил:

174

Ихрам — кусок ткани, которой обертывают тело. Ихрам надевают паломники в знак покаяния и покорности.

175

…а не мучиться, как страдал Джафар. — Халиф Харун ар-Рашид подверг Джафара мучительной казни, распяв его на багдадском мосту и затем четвертовав.