Стаб

– Оно мужское?
– Я смотрел на последнее слово, как зачарованный.

– Ещё какое.
– На этот раз я ему охотно поверил, потому что хотел верить.
– Нравится?

Нет, не просто нравится. Я был в восторге. Я чувствовал себя так, будто только теперь родился.

– Ну а теперь прирежь его, Гэбриэль, так как тебе хочется.

Услышав своё имя от него, я совсем расклеился. Мои руки дрожали, сжимая нож. Я оттяпал Рэймсу голову, взял кусок руками и запихал себе в рот. Облизывая пальцы, я смотрел, как из разреза вытекает вишнёвый сироп.

– Ну как тебе?

– Слишком сладко, - прошептал я дрожащим голосом.

Я жевал, я слёзы текли у меня по лицу. Сглотнув, я расхныкался, уже не пытаясь сдерживаться. Хотя считал это последним делом, особенно если рядом был мэтр.

– А что с тобой будет, когда я настоящего убью?
– сказал Многорукий, заглядывая мне в лицо.

Я разревелся ещё сильнее, прячась от него за ладонями. И вовсе не потому, что мне стало жалко Рэймса.

– Если хочешь...
– нерешительно предложил мэтр.
– То... ну, я могу обнять тебя и... похлопать по спине.

В следующую секунду я уже висел на нём, уткнувшись в плечо.

Я его обожал.

Я обожал его запах, его голос, его поганое чувство юмора и нешуточную силу. Когда его руки оказались у меня на спине, поток слёз превратился в настоящий водопад.

Я не знал, как объяснить ему. Я не понимал, что происходит со мной. Всё внутри болело, как будто сердце было в синяках.

– Знаешь, - задумчиво проговорил он.
– Люди обычно вешают на меня сопли, когда не хотят умирать.

– А я и не хочу умирать, - невнятно прохныкал я.
– Теперь тем более.

– Не то чтобы я собирался...
– пробормотал мэтр, надавливая мне на спину, прижимая к себе.
– А ты подрос.

И он говорил не о моём весе, а о моей груди, которая была категорически против моего желания соответствовать мужскому образу.

– Здесь тоже.
– Его ладони сползли вниз, на мою задницу.

И хотя он говорил, что похлопает меня по спине в качестве утешения, я не был против и такого положения вещей. Он мог трогать меня, где хочет и как хочет. Только он и мог.

– Я бы сказал, что ты уже готов дать фору Рэймсу в сражении мужиков наповал, но думаю, ты ещё подрастёшь.
– Многорукий отлепил меня от себя. Я уже несколько успокоился и теперь только изредка всхлипывал. А он смотрел на меня так, словно увидел впервые.
– Не трогай больше свои волосы, ясно?

– Почему?
– я провёл ладонью по бритой черепушке.

– Хочу попрактиковаться в плетении косичек. Не ходить же мне за этим к энитам.

Очень смешно.

Но в тот день я не мог ему ни в чём отказать.

ГЛАВА 17

Всю следующую неделю я только и делал, что хвастался своим подарком. Но так как я мог заниматься этим только в баре, о моём имени узнали всего несколько человек. Майлз, Фрик и парочка забулдыг.

В последнее время дела там шли не очень. Майлз еле наскребал денег, чтобы заплатить налог. Электричество отключили. Ассортимент становился всё скуднее, а гостей - меньше. Мне было грустно смотреть на такой упадок вдвойне, потому что это место было моей первой школой. Я здесь много чему научился, в том числе читать и считать.

– Ты как-то потолстел, братец, - пробормотал однажды Майлз.

– Меня зовут Габриэль.

– Ага. У тебя сиськи торчат, прям как у бабы.
– Он указал на мой драгоценный "бронежилет".
– Нехорошо себя так распускать.

Так я понял, что с этим надо что-то делать. Меня могли раскрыть, а я не хотел повторения истории с приютом. Хотя шансы были минимальными, все мужчины здесь видели женщин лишь на картинках, а я по-прежнему не был на них похож.

Но с тех пор я начал носить утягивающий топ собственного пошива.

Увидев меня в обновке, Многорукий присвистнул.

– А ты начинаешь понимать, что к чему, не так ли?

– Так удобнее бегать, - сказал я, но, видимо, он не это имел в виду.

– Надо бы найти тебе что-нибудь поприличнее, - рассудил он, с улыбкой меня разглядывая.
– Тогда ты сразу поймёшь, что эта штучка сделана не только для того, чтобы было удобнее бегать.

– Чтобы ничего не было видно.

– Чтобы хотелось увидеть ещё больше, - поправил он.

Я снял топ через голову и швырнул его себе за спину, оставаясь в одних только штанах. Мэтр вздохнул.

– Умеешь же ты испортить момент.
– Потерев лицо, он отвернулся.
– Только не вздумай вытворять такое перед кем-нибудь ещё, договорились?

Я пообещал.

– Вообще одеждой не раскидывайся, идёт?

– Идёт.

Но однажды мне пришлось нарушить обещание.

***

В тот день я как раз хотел постирать свой "бронежилет", но всё никак не мог решиться его снять. С каждой новой стиркой надпись на ткани становилась всё тусклее и, хотя это были самые низкие ругательства, которые пишут на пропахших мочой заборах, я не мог смириться с их исчезновением. Ведь когда они пропадут совсем, футболка утратит свои волшебные свойства. Не просто перестанет меня защищать... Я как будто стану уязвим и снаружи, и внутри.

Я не мог объяснить это. Просто в последнее время я не снимал её даже ночью. Я повернулся на этой тряпке совершенно.

Поэтому я откладывал стирку до последнего, занимаясь мелкой уборкой. Когда с уборкой было покончено, я начал переставлять вещи с места на место, копаться в шкафах, в двух словах: снова наводить беспорядок.

Именно в этот момент входная дверь распахнулась, и в дом вошёл мужчина. Меня подвело боковое зрение, я принял его за мэтра. Никто кроме не стал бы заходить к нему в дом, как хозяин. А походка этого человека была свободной, даже развязной. Когда я повернулся к нему, он замер. Мы уставились друг на друга, как будто не ожидали друг друга тут увидеть. Но с моей-то стороны это было оправдано, а вот с его...

У меня не было времени на знакомство.

Я кинулся к мечу, который мэтр держал рядом с опиумными принадлежностями, и по пути соображал. Где я уже мог видеть такой костюм?

У Зорких. Люди, которые разыскивали меня после побега, были одеты так же.

Я понял, что пришли за мной. В это трудно поверить, но меня до сих пор ищут.

Нет, уже нашли.

Перепрыгивая через ступеньки, я взлетел наверх, схватил меч и обнажил лезвие в развороте. Оно описало полукруг, едва не задев врага. Он ловко отскочил назад, замирая, а я, выставив оружие перед собой, отступал назад.