Сталин и заговор генералов

Косвенным образом информация В. фон Бломберга о причинах отставки Тухачевского (в частности, в той части, что касается его склонности к «превентивной войне против Польши», что противоречило правительственному курсу) подтверждается тем, что в марте 1928 г. с должности советского военного атташе в Германии был смещен С.Лунев (Петренко). Тот самый, с которым Тухачевский летом 1927 г. переписывался по вопросу об использовании в случае войны немецких военизированных формирований «Рот фронт». В этом же плане следует обратить внимание и на смещение с должности начальника 3 отдела (военных сношений, которому непосредственно подчинялись все военные атташе) Разведуправления Штаба РККА С.Будкевича (август 1928 г,), другого давнего соратника и единомышленника Тухачевского. ,

Как своего рода пояснение к информации фон Бломберга по прводу причин отставки Тухачевского (во второй ее части — касательно его политической неблагонадежности), видимо, следует рассматривать и характеристику начальника Штаба PKIjiA, которую довел до сведения своего руководства полковник X. фон Миттельбергер (нач. отдела штаба сухопутных, войск рейхсвера), посетивший СССР в мае 1928 г. «Тухачевский, гвардии подпоручик старой армии, чрезвычайно умен и. честолюбив, — сообщал полковник рейхсвера, —один из выдающихся талантов Красной Армии. Однако общеизвестно, что он является коммунистом лишь исключительно по карьерным причи-

нам. Он может переходить с одной стороны на другую, если это будет отвечать его интересам. Здесь отдают должное и его личному мужеству, и решимости отойти от коммунизма¹, если в ходе последующего развития событий ему это покажется целесообразным».

Советский военный атташе в Польше И.Г.Клочко 30 января 1928 г. сообщал в Москву: «29 и 30 января вся польская пресса полна самыми фантастическими сообщениями о восстании в Красной Армии; говорится о восстании 4-х дивизий во главе с т. Тухачевским, наступающим будто бы на Москву; за два дня сообщения польской прессы перелетели в английскую, а оттуда они вновь перепечатывались польской прессой; характерно, что основную кампанию ведет официоз «Глос Правды»; сегодня на совещании у полпреда я предложил немедленно опубликовать опровержение полпредства, назвав всю эту провокационную кампанию.«сплошной ложью от начала до конца», что и сделано. Я рассматриваю эту клевету как одно из средств поддержания общественного мнения против нас, как «моральную мобилизацию»...»^{1115 1116}.

Информация о «восстании 4 дивизий во главе с т. Тухачевским, наступающим будто бы на Москву», появившаяся в польской и английской прессе 29 и 30 января 1928 г., даже не будучи достоверной, несомненно, способствовала формированию нужного идеологического фона будто бы «бонапартистских» намерений Тухачевского. Не исключено, что она могла быть инспирирована из Москвы. Примечательно, что сам М.Тухачевский в своей статье в «Правде» 23 февраля 1928 г. «Буржуазия об армии пролетариата» волей-неволей проинформировал советского читателя, не знакомого с книгой П.Фервака¹ и с зарубежной

прессой, о «бонапартистских слухах» вокруг его фамилии¹¹¹⁷. Он опровергал — значит, оправдывался. Это исподволь готовило ментальную почву для принятия в последующем в качестве достоверного косвенным образом формируемое мнение о действительно «бонапартистских» намерениях Тухачевского.

«Мятеж Тухачевского» должен был восприниматься и в Польше, и в Англии, и в целом на Западе как вполне логичный «ответ красного Бонапарта» на нежелание политического руководства в Москве начать войну против Польши. В интерпретации Фервака Тухачевский — ярко выраженный антизападник, антисемит, антихристианин, антидемократ, поклонник самодержавного деспотизма Петра Великого, Екатерины II, Наполеона. Он близок к Троцкому — символу «Мировой революции». Он готов завоевать всю Европу под лозунгом «Мировой революции» и восстановить Византийскую империю, подчинив ее России и уничтожая западную культуру. В то же время Тухачевский, по мнению автора книги, скорее политический фантазер и мечтатель. Он лишь внешне очень похож на Наполеона, но совершенно не обладает характером «великого корсиканца».

Вряд ли эта книга появилась случайно именно в это время. П.Фервак, журналист праволиберальной ориентации, предлагал ее преимущественно читателям, владеющим французским языком. Она предназначалась, несомненно, прежде всего французской политической общественности, а также той части русской эмиграции, которая владела французским языком. Это, определенно, русская интеллигенция, преимущественно либеральных или либерально-демократических настроений, но не офицерство РОВСа. Большинство бывших офицеров-бойцов Белой армии плохо владели французским либо вообще им не владели. «Портрет» Тухачевского, нарисованный П.Ферваком, должен был произвести отрицательное впечатление на французскую общественность и либерально-демократическую часть русской эмиграции. Книга достигла своей политической цели. Это красноречиво выразил А.Керенский спустя десять лет. «Его (М.Тухачевского) наделили, кстати, уже всякими пороками, — писал

Керенский, — ненавистник французского Народного фронта, антидемократ, антисемит, поклонник Муссолини и т.д.»¹. Независимо от степени соответствия этого «образа» реальному политическому лицу М.Тухачевского ясно, что книга П.ФерВака, несомненно, сделала свое дело. Вновь Тухачевский представал перед французским, английским, западным общественным мнением как символ «Мировой революции», «революции извне», «революции на штыках», которую жаждет внести в Европу Тухачевский. Несколько поблекший и забытый «образ» «красного Бонапарта-Аттилы» ярко вспыхнул на Востоке Европы, гальванизируя успокоившиеся было страхи. В ситуации неготовности к войне и осложнившейся социальной и внутриполитической обстановки Сталин и советское руководство стремились не допустить военного столкновения с Польшей, Великобританией и Западом в целом. Одним из важных, символических во внешней политике шагов, сделанных советским руководством в демонстрации миролюбивых намерений, было бы устранение Тухачевского с фронта внешней политики как символа войны, как политического «ястреба».

31 марта 1928 г. в центральном печатном органе Красной Армии — газете «Красная Звезда» была помещена развернутая информация о защите диссертации В.Меликова в Военной академии им. М.В.Фрунзе «Марна — Висла — Смирна»^{1118 1119}. В ней резкой критике подверглась оперативно-стратегическая деятельность Тухачевского во время «похода за Вислу». В газете приводились развернутые цитаты из выступлений участников обсуждения диссертации и самого диссертанта. Публикация материалов защиты данной диссертации в центральной армейской газете создавала необходимый контекст для неофициального, но публичного обсуждения проблемы войны с Польшей. Речь шла о Советско-польской войне 1920 г., однако имелась в виду не начавшаяся в 1927 г. новая война СССР против Польши и Западного мира. Дапная публикация позволяла публично продемонстрировать военно-политические позиции начальника Штаба РККА Тухачевского и его оппопентов. Она позволяла открыто критиковать и опровергать стратегическую «доктрину Тухачев-('КОГО . Таким образом, в центральной армейской печати ненавязчиво, но вполне определенно поставили под сомнение авторитет Тухачевского как главного стратега Красной Армии и показали всем, в том числе и западной общественности,несогласие советского военного и политического руководства с точкой зрения начальника Штаба РККА.

Примечательно, что В. фон Бломберг, встречавшийся в Москве с уже новым начальником Штаба РККА Б.Шапошниковым, передал свои впечатления о нем: «Выхоленный, причесанный на пробор офицер английского типа... сдержанный, представляет ту часть Красной Армии, которая стремилась избежать войны с Польшей. Он считает своей задачей и целью всего советского высшего командования мирное и систематическое строительство Красной Армии»¹. В. фон Бломберг усмотрел в новом начальнике Штаба РККА олицетворение изменения того направления, которое отождествлялось с Тухачевским, предшественником Шапошникова на посту начальника Штаба РККА^{1120 1121}.

Итак, устранение Тухачевского с должности начальника Штаба РККА для успокоения и умиротворения политических кругов на Западе было удобным и благоприятным условием и фактором в разрешении уже давно обострившихся военно-политических проблем, связанных с личностью начальника Штаба Красной Армии. В этом заключалась лишь' одна из причин отставки Тухачевского.

В.Меликов, оценивая действия М.Тухачевского в «походе на Варшаву», позволил себе, а центральная армейская газета опубликовала, весьма резкие обвинения начальника Штаба РККА в авантюризме и сомнения в наличии у него полководческих способностей¹¹²². '

Это была откровенная дискредитация, на которую В.Меликов вряд ли осмелился бы без санкции или даже побуждения «сверху». Примечательно, однако, и выступление самого Тухачевского на этой защите. Оппонируя Меликову, Тухачевский утверждал: «Нельзя считать ошибкой нашей политики военную задачу в 1920 г. Несмотря на то, что наши силы были на исходе, при рациональном их использовании, пожалуй, они могли бы дать необходимую победу.

В кампанию 1920 г. мы наделали много ошибок. Мы не провели аграрной политики. Если бы польский ревком роздал крестьянам землю, то неизвестно, как бы сложилась обстановка»¹¹²³.