Сталин и заговор генералов

Оставим в стороне вопрос о степени убедительности и доказательности приведенной точки зрения Тухачевского. Она, судя по всему, принципиально не изменилась по сравнению с 1922 — 1923 гт. Важно другое.

Во-первых, в марте 1928 г. начальник Штаба РККА Тухачевский утверждает возможность победоносного исхода «польской кампании» 1920 г.

Надо полагать, он и в начале 1928 г. считал, что даже при «малых силах» («наши силы были на исходе»), но при «рациональном их использовании» в совокупности с верными социально-экономическими и социально-политическими мероприятиями можно добиться успеха в войне с противником, более сильным в военном отношении.

Таким образом, он как бы указывал на возможность победоносной перспективы вероятного военного столкновения с Польшей в 1927 г. при «рациональном использовании» имеющихся сил и соответствующих социально-политических и экономических мероприятий.

Иными словами, нельзя исключать его готовность и решимость к войне в 1927 г. Это обстоятельство, видимо, также создавало почву для слухов, о которых своему начальству сообщал В. фон Бломберг в 1928 г.

Во-вторых, преднамеренно или нет, но Тухачевский указал на существенные ошибки, допущенные польским ревкомом в 1920 г. В его составе находился и Уншлихт, занимавший к 1928 г. должность 1 -го заместителя Председателя РВС СССР. При обсуждении диссертации В.Меликова М.Тухачевский изложил свою позицию и косвенным образом обратил внимание и на И.Уншлихта как одного из «виновников» неудачи «польской кампании 1920 г.». Это можно было понять и как «недоверие» к Ун-шлихту и в условиях едва не начавшейся новой Советско-польской войны.

Во всяком случае, эта акция с публикацией материалов защиты диссертации Меликова на злободневную тему в конце марта 1928 г. была, несомненно, преднамеренной со стороны политического и военного руководства. Она шла в русле создания соответствующей военно-политической почвы для отставки Тухачевского. Это был первый в СССР знак грядущей «опалы» для «красного Бонапарта».

В.Меликов не был единственным критиком оперативно-стратегических взглядов М.Тухачевского. С критикой стратегических взглядов Тухачевского во «внешней войне», в войне с Польшей выступил и давний соратник начальника Штаба РККА и единомышленник по оперативным вопросам Н. Варфоломеев¹. Мнение Варфоломеева было тем более значимо, что он являлся с 1925 г. заместителем Тухачевского как Главного руководителя по стратегии в Военной академии РККА.

В число критиков Тухачевского вольно или невольно оказался вовлечен и другой его соратник по Гражданской войне и «польскому походу» — В.Путна. На его книгу «К Висле и обратно» ссылались и ее цитировали в 1928 г. «Мы пытались методы и шаблоны внутренней Гражданской войны, — писал Путна, — механически применить и в войне, хотя и классовой, революционной, но все же, по существу, внешней и притом — в условиях

и 2

недостаточного классового расслоения во вражеской стране» .

В этом же направлении шла критика «стратегии Тухачевского» в «польской кампании» и со стороны А.Вольпе^{1124 1125 1126}.

Таким образом, в центральной военной прессе и литературе официальной пропагандой подготавливалась почва для отставки

М.Тухачевского с должности начальника Штаба РККА. Грядущая отставка объяснялась несостоятельностью «военной доктрины Тухачевского» — его концепции «революционной войны», а главным виновником неподготовленности РККА к войне определяли Тухачевского и его Штаб.

Тухачевский пытался вновь выдвигать и отстаивать свою точку зрения на причины и виновников неготовности Красной Армии к войне. Он видел их в ошибочном определении места и роли Штаба РККА. Новая вспышка дискуссии по этому вопросу лишь ускоряла отставку Тухачевского.

В двух докладных записках на имя наркома еще в феврале и марте 1927 г. обеспокоенный низким уровнем боевой подготовки командных кадров, Тухачевский вновь возвращается к проблеме, вызывавшей острые дискуссии еще в 1924 г.

Он был обеспокоен, в частности, неподготовленностью штабных работников к боевой обстановке и предлагал передать функции их подготовки из ГУ РККА в Штаб РККА. «В противном случае, — писал он, — считаю неизбежным снять со Штаба РККА ответственность за состав и подготовку штабов, переложить ее за подготовку войсковых штабов на командующих округов, а армейских — на Главное управление РККА, но это пагубно отразится на подготовке и боеспособности Красной Армии»¹. Вообще, С.Каменев, начальник ГУ РККА, в 1926—1927 гт. являлся главным оппонентом М.Тухачевского. Тухачевский писал, что начальник ГУ РККА «вел борьбу со Штабом РККА под всеми флагами, под всеми предлогами и по всем без исключения областям работы»^{1127 1128}. Возникали у него частые трения и с Я.Алкснисом.

На заседаниях РВС СССР и в сйоих докладных на имя наркома Тухачевский предлагал провести реорганизацию Штаба РККА, которая фактически предусматривала превращение его в Генеральный Штаб. Он считал, что Штаб РККА должен стать единым планирующим и организующим центром. Это предложение не было принято. Мотивировали это опасением, что «будет один докладчик, который и планирует, и проводит, и инспектирует, следовательно, имеет все критерии в своих руках. В руках же руководства почти ничего: соглашайся и иди на поводу у Штаба»¹.

5 апреля 1928 г. в письме Ворошилову начальник Штаба РККА Тухачевский писал: «В дополнение к тем соображениям, которые я высказывал Вам после заседания РВС, считаю необходимым доложить два основных момента, делающих работу Штаба РККА совершенно ненормальной...

Прежде всего и в текущей, и в плановой работе создается такое положение, что зачастую может казаться, будто Вы как нарком работаете сами по себе, а Штаб РККА — сам по себе, что совершенно противоестественно, так как по существу Штаб должен быть рабочим аппаратом в Ваших руках по объединению всех сторон и работ по подготовке войны. Если он таким аппаратом не является, то, значит, дело не в порядке»^{1129 1130}.

16 апреля 1928 г. командующий Белорусским военным округом А.Егоров, инспектор кавалерии РККА С.Буденный и начальник снабжения РККА П.Дыбенко направили К.Ворошилову письмо, в котором обвиняли начальника Штаба РККА в стремлении захватить всю власть в армии. «Штаб РККА, — писали они, — имеет внутри себя тенденции, если не сказать хуже, целевую установку заменить собой или, вернее, взять в свои руки руководящую роль по всем вопросам строительства и оперативного руководства РККА».

Авторы письма предлагали заменить начальника Штаба РККА лицом с «более высокими организаторскими способностями, а равно и с большим опытом боевой практической работы»¹¹³¹. Их позиция была поддержана 1-м заместителем Председателя РВС СССР и наркома И.Уншлихтом¹¹³². Эта позиция разделялась и начальником ГУ РККА М.Левандовским и Заместителем начальника УВУЗ РККА Н.Кузьминым¹¹³³.

То, что именно эти три «генерала» написали коллективное послание Ворошилову с требованием отставки Тухачевского, объясняется, как выше мне пришлось отмечать, отчасти тем, что начальник Штаба РККА «задел» их репутацию, косвенно указывая на ведомства, несущие ответственность за неготовность Красной Армии.

Вскоре Ворошилов пригласил Тухачевского для разговора по этому поводу. Разговора не получилось.

«Оп сам подал рапорт о своем уходе, — вспоминал Г.Иссер-сон, — в котором писал наркому: «После нашего последнего разговора вынужден оставить свой пост»¹. Он писал, что старался сделать Штаб Красной Армии инициативным, но помимо его воли Штаб превратился в простой технический аппарат^{1134 1135}.

3 мая 1928 г. Ворошилов подписал приказ о перемещении Тухачевского с должности начальника Штаба РККА на должность командующего Ленинградским военным округом¹¹³⁶. Представляется весьма убедительным мнение О.Н.Кена, пришедшего к выводу, что основополагающей причиной отставки М.Тухачевского были все-таки проблемы «определения темпов, масштабов и содержания советских военных приготовлений»^{1137 1138}.

Примечательно, что почти одновременно с письмом А.Егорова, С.Буденного, П.Дыбенко 17 апреля 1928 г. был подписан план поездки агента ОГПУ А.Попова в Париж к А.Кутепову, которому следовало представить М.Тухачевского честолюбивым аластолюбцем, готовым к захвату власти'¹.